ТИТО — ДИКТАТОР ИЛИ «ОТЕЦ НАЦИИ»?

«Тито е наш, а ми е Титови»

В 1989 году киевский студенческий стройотряд работал в Югославии, прокладывая автомобильную трассу Белград—Афины. Нас, киевских студентов, в этой почти капиталистической стране удивляло все: витрины магазинов, обилие иномарок, невиданное количество кафе и баров, образ жизни самих югославов. Однако больше всего поразило другое. Вечерами, собираясь у стола после рабочего дня, дома или в ресторане, выпив рюмку-другую ракии или мастики, югославы любили петь песни. Казалось бы, что удивительного? А то, что, к примеру, из десяти песен восемь были о Тито. Ладно, если их пели люди среднего или пожилого возраста, думали мы. В конце концов, некоторые наши бабушки и дедушки тоже любят песни о Сталине. Но когда в студенческом лагере вечером у костра 16—20-летние парни и девушки проникновенно запевали песню о своем покойном лидере… Мы лишь недоуменно переглядывались. Отработав, уезжали домой, нагруженные значками и другими сувенирами с обязательной символикой: красно-бело- голубой югославский флаг с красной звездой и портретом Тито. Сей феномен меня глубоко озадачил, ведь со дня смерти этого человека прошло долгих девять лет… Кроме того, шокировала ненависть (просто на бытовом уровне) сербов к хорватам, боснийцев к сербам, а всем вместе — к македонцам, etc…

Несмотря на актуальность проблемы, думаю, не стоит углубляться в корни проблем южных славян, ведь над этим уже не первый век ломают головы лучшие историки мира. Чтобы осмыслить все фундаментально, нужно начинать с битвы на Косом поле или с убийства эрцгерцога Фердинанда, приведшего к началу первой мировой войны. Но факт остается фактом: созданная сыном хорвата и словенки Иосипом Броз-Тито после второй мировой войны Югославия просуществовала как единое государство рекордный срок — с 1945-го по 1991 г. — и распалась через одиннадцать лет после его смерти. В истории ХХ века имя Тито будет отмечено наравне с Черчиллем, де Голлем, Рузвельтом.

«ИОСИП БРОЗ — МОЛОДЫЕ ГОДЫ»

Биография Тито полна вымыслов и легенд, начиная с самого факта рождения. Официально день рождения лидера отмечался 25 мая, к этому же дню, как бы невзначай, был приурочен государственный праздник — День Юности. Позже из приходских церковных книг установили точную дату рождения — 7 мая, однако это не кажется принципиальным. Итак, в мае 1892 года в хорватском селе Кумровец родился Иосип Броз-Тито. Небезынтересна сама история рода Броз ( или Амброз, согласно некоторым источникам). Спасаясь от турков, семья переехала в Кумровец из Далмации в ХVI веке, причем глава семьи считался героем, поскольку умер мученически: ему на голову надели раскаленный обруч. Во время бунта крестьяне штурмовали замок Цезарград и отрезали голову судье. В ответ венгерская баронесса Эрдьяди приказала повесить на деревьях сотни бунтовщиков. «Через три века, — вспоминает сам Тито, — стоило только нам, детям, проснуться ночью, как наша мать вечно пугала нас, что если мы сейчас же не уснем, то черная королева Цезарграда придет и схватит нас!» Дед Тито со стороны отца был одним из крепостных, которые обрели свободу. У него родился один сын Франьо и шесть дочерей. У Франьо и его жены Марии было пятнадцать детей, семь из которых выжили, в том числе и Иосип Броз. Их дом считался одним из самых больших в селе, но там жило множество родственников, из-за чего ни места, ни еды не хватало. Поэтому с семи лет Тито начал трудиться не покладая рук: пас скот, обрабатывал поля, пропалывал грядки, причем любовь к лошадям и псам осталась у него на всю жизнь. В Кумровце была школа, но особых знаний Тито она не дала, поскольку разговаривая на словенском, он с трудом понимал сербохорватский. Мама мечтала, чтобы сын стал священником, и определила его мальчиком-служкой в церковь. Однако, получив однажды от начальства пощечину, мальчик в церковь больше не вернулся, а стал пасти коров у своего дяди, маминого брата. По совету одного из родственников пятнадцатилетний Тито уезжает из дома в небольшой городок Сисак к юго-востоку от Загреба и устраивается официантом в армейскую столовую. Эта работа ему не понравилась, поэтому Тито становится учеником кузнеца и механика. Вскоре он стал механиком в Загребе и получал приличную зарплату — две кроны и тридцать геллеров в день. Здесь же, в Загребе, Тито вступил в Союз рабочих-металлистов и социал-демократическую партию.

В те времена из сельской Хорватии, страдающей от бремени налогов Австро-Венгрии, сотни тысяч человек эмигрировали в Америку. Мечтал об эмиграции и Тито, и его отец, однако денег на дорогу не хватало. Посему не оставалось ничего другого, как ездить по стране в поисках заработка. Тито работал в Любляне, Триесте, Камнике, затем отправился в Богемию, Германию. Наконец в австрийском городе Нейштадт нашел себе место на заводе «Даймлер». Однако не стоит представлять себе будущего лидера как гегемона в полном смысле этого слова : в свободное от работы время он ходил в мюзик-холл, брал уроки фехтования и танцев.

В мае 1913 года Тито вернулся в Хорватию для прохождения двухлетней военной службы. Его направили в школу младшего офицерского состава, по окончании которой он стал самым младшим старшиной в своем полку. Завоевал вторую награду во всеармейском чемпионате по фехтованию, научился кататься на лыжах — в общем, получается портрет молодого честолюбивого человека, умеющего и поработать, и отдохнуть, и извлечь из окружающей обстановки множество полезных вещей.

А в это время политическая ситуация обострилась. Православные христиане Боснии- Герцеговины предпочитали ориентироваться на Королевство Сербия. В Белграде же правил новый монарх — Петр. Самим сербам хотелось, с одной стороны, вернуть земли, находящиеся в руках турок и болгар, а с другой — воссоединиться с православными Венгрии, Хорватии и Боснии-Герцеговины. Эти «великосербские идеи» провозглашал глава Национальной партии Никола Пашич.

Весь мир приходил в ужас от Первой и Второй балканских войн, восстания «младотурок» и прочих волнений. И тут в конце 1912 года на Балканах появляется интересный персонаж, наш, с позволения сказать, коллега — венский корреспондент крупнейшей украинской газеты «Киевская мысль» Лев Троцкий. Он писал статьи о скандальных слухах, изворотливом премьер-министре Пашиче и международном журналистском корпусе.

Четыре христианские армии изгнали турок из Македонии, Южной Сербии и Албании. Сербы захватили Косово и начали возвращаться в эту провинцию, вытесняя албанцев. Даже хорваты радовались победам сербов над турками и болгарами. Все эти успехи позволили Королевству Сербия претендовать не на Двойственный, а на Тройственный союз, дав славянам статус, уравновешивающий их с австрийцами и венграми. Самым влиятельным сторонником Триединой монархии был наследник трона Габсбургов, эрцгерцог Франц-Фердинанд. В отличие от прочих родственников, он ничего не имел против славян, зато просто ненавидел итальянцев, евреев и венгров. В то же время у Германии была навязчивая идея нанесения превентивного удара по России — защитнице Сербии. В общем, обстановка в Европе к тому моменту, когда боснийский серб Гаврило Принцип застрелил 28 июня 1914 года Франца-Фердинанда и его жену, была еще та…

Тито приписали к 10-й роте 25-го хорватского территориального полка 42-й дивизии. Почти через тридцать лет, во время боевых действий в Западной Сербии, он любил показывать места своих былых сражений, пока его не предупредили, что сербам это может не понравиться. В конце 1914 года полк, в котором служил Тито, был переброшен в Карпаты, чтобы остановить продвижение российских войск. Там он и попал в плен в марте 1915 года.

ТИТО В РОССИИ — ВОПРОСОВ БОЛЬШЕ, ЧЕМ ОТВЕТОВ

Пока хорватские офицеры праздновали в штабе Пасху, на них налетел отряд черкесов. Тито оказался тяжело ранен. Очнулся, находясь в госпитале под Казанью. После выздоровления его отправили работать на мельницу возле Ардатова, что находился в Самарской губернии. В своих воспоминаниях Тито объясняет, как ему удалось избежать лагеря для военнопленных. «Согласно Гаагской конвенции, меня как младшего офицера не могли принудить к работе. Но мне не хотелось сидеть сложа руки, ведь ничто так не убивает человека, как безделье». Позже его перевели на Урал, в качестве надзирателя в лагерь для военнопленных, ремонтирующих Транссибирскую магистраль. Однажды Тито пожаловался представителю Красного Креста, что начальник железной дороги ворует посылки с продовольствием. За что был выпорот и посажен в карцер. Буквально через несколько дней, в марте 1917 года, началась так называемая первая волна революции, и местные рабочие освободили его из тюрьмы.

Двухгодичное пребывание Тито в плену вызывает больше вопросов, чем ответов, несмотря на открытые архивы. В отличие от чехов, которые добровольно сдавались в плен, но все равно считались солдатами вражеской армии, южным славянам предлагали перейти на другую сторону, вступив в специальные легионы сербской армии. Кстати, среди многих хорватов, воспользовавшихся этим предложением, был и Алоизий Степинац, будущий католический архиепископ Загреба и заклятый враг Тито, ныне — культовая фигура в Хорватии. Тито же остался верен императору.

Летом 1917 года Тито спрятался в поезде, который вез зерно в Санкт-Петербург. По его словам, он принимал участие в «июльских демонстрациях, попал под пулеметный огонь, пытался бежать в Финляндию». Возможно, думал он, оттуда легче попасть в Штаты, осуществить общую с отцом мечту? Однако на финской границе его схватили и посадили в Петропавловскую крепость, а оттуда отправили обратно в Сибирь. Поезд, в котором он ехал, перехватили большевики, приказавшие ему вернуться в лагерь для военнопленных, где шло формирование Красной интернациональной гвардии, куда Тито и вступил. Из воспоминаний Тито: «Частенько писали, что в России я принимал значительное участие в Октябрьской революции и гражданской войне… Наше подразделение постоянно обращалось с просьбами направить нас на фронт, но штаб держал нас в тылу, чтобы мы, как часовые, несли службу в Омске и работали на железнодорожной станции Марьяновка». Ясное дело, ведь большевики не очень-то доверяли пленным иностранцам. В 1920 году Тито вместе с группой югославов отправился в Штеттин, а через полгода прибыл в родной Кумровец. Причем не один, а с русской женой, Пелагеей Белоусовой, на которой женился летом 1919 года.

ВОЗВРАЩЕНИЕ ПЛЕННОГО СЫНА

Вернувшись домой, Тито узнал, что его мать умерла, а отец переехал в другую деревню. Они с Пелагеей отправились в Загреб. Иосип Броз опять устроился работать официантом, затем механиком. С четвертой попытки Пелагея родила ребенка — мальчика Жарко. В это время Тито сближается с коммунистами и к 1925 году даже становится политическим активистом. В этом же году он отправляется на работу на верфи Кралевицы, небольшого городка неподалеку от Риеки, вокруг которого до сих пор шли пограничные споры с Италией. Тито стал профсоюзным цеховым старостой, организовал коммунистическую ячейку, а в дополнение к ней — спортивную ассоциацию, художественный кружок и избу-читальню. За подстрекательство к забастовке Тито таки уволили с Кралевицкой верфи, и партия направила его организовывать рабочих вагонного депо под Белградом. Он написал статью о тяжелой жизни трудящихся, после опубликования которой в марте 1927 года был вынужден перевестись в инженерные мастерские в Загреб, откуда его, впрочем, тоже скоро уволили. После этого Тито становится секретарем профсоюза рабочих-металлистов Загреба, а потом и всей Хорватии. Через несколько недель его арестовали и отправили в тюрьму, где он сидел без суда и следствия, отчего объявил голодовку.

Через три месяца пребывания в следственных изоляторах Тито наконец-то предъявили обвинение. Что характерно: через четверть века трое из оставшихся в живых пяти судей, судивших Иосипа Броз, получали в коммунистической Югославии пенсию. Невиданная лояльность! Тито осудили на пятилетний срок. И в тюрьме он умудрился получить работу на электростанции, благодаря которой ему было разрешено читать книги, а также встречаться с друзьями в городском кафе (sic!). Здесь же он познакомился с белградским коммунистом Моше Пьяде, который стал впоследствии одним из его ближайших соратников. Тем временем жена Тито Пелагея вернулась в Россию, где встретила другого мужчину, а сын скитался по детским домам.

Выход Тито из тюрьмы в марте 1934 года совпал с мировым экономическим кризисом. В Америке — «великая депрессия», в СССР — «великая коллективизация», в Германии к власти пришел Гитлер, намеревающийся уничтожить Версальский договор. Хорваты, ранее обидевшиеся на сербов, 7 октября 1934 года устроили в Марселе террористический акт: от рук усташского националиста погиб король Александр, прибывший во Францию с официальным визитом. Когда до Тито дошла эта новость, он был в Словении. После выхода из тюрьмы он полностью погрузился в партийную работу, переезжал с места на место по поддельным удостоверениям, посетил Вену, где располагался в изгнании ЦК партии. Оттуда ему приказали отправиться в Москву для работы в представительстве Коминтерна.

ПРЕВРАЩЕНИЕ В ЖИВУЮ ЛЕГЕНДУ

Именно за годы войны ничем собственно не примечательный агент Коминтерна Иосип Броз превратился в легендарного маршала Тито. И эта легендарная метаморфоза полна белых и темных пятен. Советские учебники по новейшей истории зарубежных стран представляли победу коммунистов в Югославии исключительно как результат освободительного движения против фашистской оккупации.

До начала мая 1941 года Тито оставался в Загребе, затем отправился в Белград. После тяжелейшего отступления через Санджак, вошедшего в историю под названием Первого наступления (на партизан), Тито с соратниками остановились в боснийском городке Фоче, прославившемся весной 1941-го кровавой резней, в результате которой усташи уничтожили 400 сербов и 3000 мусульман. Тито был прекрасно осведомлен об этом событии, так же, как и об остальных зверствах, происходивших в Независимом Хорватском Государстве. Ему становится понятно, что путь к завоеванию власти в Югославии лежит не через борьбу с иностранными захватчиками, а через преодоление внутренних распрей. Однако вместо того, чтобы подобно Троцкому и Ленину возглавить революцию, Тито должен был представить себя патриотом Югославии, стоящим выше религиозной и исторической розни.

Война шла уже больше года. Проведя восемь бесплодных месяцев на границе Сербии, Боснии и Черногории, отметив свое пятидесятилетие, Тито принимает историческое решение возобновить свой поход на запад, в самое сердце НХГ, где, как он полагал, сербы, мусульмане и хорваты пополнят ряды партизан. И действительно, к концу 1942 года партизаны уже представляли определенную силу, угрозу которой первым осознал сам Гитлер, пригласив главу НХГ Павелича для переговоров в свою ставку в Винницу. В результате длительных переговоров Гитлера, Риббентропа и фельдмаршала Кейтеля с итальянцами и хорватами 20 января 1943 года четыре немецкие, четыре итальянские и две хорватские дивизии начали операцию «Вайс». Во время этой операции все действующие силы до известной степени противостояли друг другу независимо от любой раскладки сил. Это привело к одному из самых загадочных эпизодов в биографии Тито — его попыткам создать союз с гитлеровскими генералами против четников, англичан и, возможно, даже Советского Союза. Тито было необходимо прорваться через цепи четников, блокировавших его путь через реку Неретву, а затем пробраться в Черногорию и Санджак. В обмен на прекращение атак на немецкие войска и линии коммуникаций партизаны хотели получить карт-бланш на уничтожение четников в Восточной Югославии. И действительно, отступление через Неретву, некогда превозносимое как триумф тактической прозорливости и стратегической дерзости Тито, стало возможным благодаря сделке с немцами. До партизан, находящихся в состоянии опасной эйфории от побед, не сразу дошло, что немцы приступили к началу следующего, пятого наступления, операции «Шварц», задуманной как завершение предшествующей. В исторической битве при Сутьеске партизанская армия была практически разгромлена, потери составляли около семи тысяч бойцов. Тито был ранен, и на него начали смотреть как на живую легенду, прославлять в бесчисленных песнях, хороводах «коло», рассказах, романах и даже в голливудском фильме, в котором его роль сыграл Ричард Бартон.

Зимой 1943—44 гг. немцы осуществили операцию «Кугельблиц» («Шаровая молния»), которую партизаны назвали Шестым наступлением. Во время этой операции Тито посчитал более разумным перенести свой штаб в маленький городок Дрвар. Его позиции чрезвычайно упрочились, когда в феврале 1944 года Советский Союз наконец-то направил в Югославию свою военную миссию, которую возглавлял генерал Красной Армии Корнеев. Со свойственным ему цинизмом Сталин отправил к партизанам человека, которого сам глубоко презирал. «Бедняга не глуп, — признался позже Сталин Джиласу, — но он пьяница, причем неисправимый». Теперь Тито обладал поддержкой двух держав из «великой тройки» (первыми были англичане). Рузвельт же не разделял энтузиазма Черчилля относительно Тито и в декабре 1943 года заявил, что Штаты будут и дальше оказывать поддержку королю Петру, находящемуся в изгнании. В мае 1944 года, когда союзники готовили высадку во Франции, немцы развернули в Югославии свое Седьмое и последнее наступление, на этот раз направленное лично на Тито, — операцию «Россельшпрунг» («Ход конем»). Операция готовилась как «подарок» к официальному дню рождения Тито, 25 мая, и пятьдесят бомбардировщиков сровняли город с землей. Тито и его товарищам удалось вырваться, и пока партизаны сдерживали наступление, Тито направился в ближайшую югославскую часть, откуда связался с английской и советской миссиями. Седьмое наступление показало, что немцы воспринимали Тито как смертельного врага.

В сентябре 1944 года британцы внезапно обнаружили, что Тито исчез. Как выразился Черчилль, он «удрал в Москву». 21 сентября, в обстановке строжайшей секретности, Тито поднялся на борт советского самолета. Итак, он снова оказался в Москве, но уже не в качестве тайного агента, а как председатель Национального комитета. Сталин согласился с тем, что, взяв Белград, Красная Армия войдет в Венгрию, оставив партизан изгонять немцев из Югославии, а также поддерживать левый фланг советских войск.

РАЗРЫВ СО СТАЛИНЫМ

В течение трех напряженных лет — с 1945-го по 1948-й — мир стал свидетелем таких событий, как берлинский кризис, начало гражданской войны в Греции, захват коммунистами власти в Чехословакии. Армия Тито угрожала границам Италии, Греции и Австрии, его авиация сбила два американских военных самолета, по ошибке вторгшихся в югославское воздушное пространство. Тито стал казаться Западу чудовищем, равным по жестокости со Сталиным, а Югославию в прессе называли не иначе как «советский сателлит номер один». Югославские коммунисты установили однопартийную систему, при которой парламент существовал лишь номинально. Была выдвинута идея пятилетнего плана ускоренной индустриализации, основанная на сталинских пятилетках с их типичной гигантоманией.

Сам Тито наконец получил возможность удовлетворить свои далеко не пролетарские запросы. Не дожидаясь конца войны, он переехал в один из королевских дворцов в пригороде Белграда. Он присвоил загородные королевские резиденции и даже имения некоторых крупных землевладельцев. В его распоряжении находились все лучшие охотничьи заказники, королевский военный конезавод он превратил в конюшню с ипподромом, а в бывшем королевском поезде сменили весь интерьер на более роскошный и добавили два бронированных вагона для свиты и охраны. Тем временем из страны пытались бежать сотни тысяч антикоммунистически настроенных югославов, Тито же отказывался публично признать само существование этой проблемы. Процесс над Дражей Михайловичем и приговор к смертной казни через расстрел, приведенный в исполнение 17 июля 1946 года, вызвали резкую критику Запада, особенно Черчилля и де Голля. Знаменитый архиепископ Степинац был приговорен к шестнадцати годам тяжелых каторжных работ. Никто и предположить не мог, что Тито и Югославия вот-вот покинут советский блок. Ссору со Сталиным следует рассматривать как главный кризисный момент карьеры Тито и поворотный пункт всей югославской истории.

Сталин проявлял особый интерес к соседним коммунистическим государствам — Албании и Болгарии, и хотя он не сразу стал давить на Тито с целью создания Балканского союза или федерации, но именно это стало причиной ссоры. Отношения между Албанией и Югославией напоминали отношения между СССР и Югославией: югославы предоставляли Албании специалистов по экономике и даже поставляли продовольствие, предлагали отправить туда свои войска для укрепления обороноспособности страны. После того как один из руководителей албанских коммунистов Спиру Наку покончил жизнь самоубийством из-за албанско-югославских споров, Сталин в конце декабря 1947 года обратился с просьбой к ЦК Югославской компартии прислать в Москву делегацию для обсуждения случившегося, причем отдельно в приглашении упоминалось имя Милована Джиласа. Прибыв в Москву, Джилас приготовился к обычному ожиданию, однако Сталин сразу же перешел к делу: «Так значит, члены албанского Центрального комитета из-за вас кончают жизнь самоубийством! Это нехорошо». Джилас принялся объяснять, что Спиру Наку был против союза Албании с Югославией, он отстранился от всех в своем собственном ЦК. Джилас не успел закончить, как Сталин, к его удивлению, сказал: «У нас нет особых интересов в Албании. Мы будем согласны, если Югославия проглотит Албанию!» (из воспоминаний Джиласа).

На историческом совещании, которое состоялось 10 февраля 1948 года, Молотов разразился гневной оскорбительной речью в адрес Димитрова за попытку самостоятельно установить отношения с другими «народными демократиями».

После возвращения делегации в Белград Тито созвал заседание политбюро, где отметил, что отношения между Югославией и СССР зашли в тупик. «Если они и дальше будут проводить такую политику, я подам в отставку». Разумеется, все были не настолько наивны, чтобы принять это заявление всерьез. 20 марта Тито отозвал из СССР своих военных советников, а из Югославии были отозваны советские эксперты по экономике. Тито написал в Москву письмо, в котором в мягкой, непровокационной манере отрицал недружественную позицию югославов к советским специалистам. Позже он раскаивался в своей излишней доверчивости. Советский ответ, адресованный «товарищу Тито и другим членам ЦК КПЮ», был подписан Молотовым и Сталиным. Обвиняя КПЮ в забвении демократических норм, авторы письма сделали вывод, что «подобная организация не может считаться марксистско-ленинской и большевистской». Письмо недвусмысленно предупреждало, что «политическая карьера Троцкого весьма поучительна». Тито решил созвать пленум ЦК — первый с 1940 года, то есть с тех пор как он возглавил КПЮ. На нем он призвал к верности руководству, которое одиннадцать лет было единым и нерушимым.

Тем временем Советский Союз уже дважды направил свое приглашение, а фактически требование, обязывающее югославов прибыть на предстоящее совещание Информбюро в Бухаресте. Ехать туда или не ехать — это стало главным вопросом, разделившим югославское руководство либо на сторонников Тито, либо на сторонников Сталина. В конечном счете собравшееся в Бухаресте совещание объявило всему миру об исключении из своих рядов Югославии — за преступления, список которых начинался с «великодержавности» и заканчивался намерениями реставрировать капитализм. В общем, становилось ясно, что уже в 1949 —1950 годах Югославия трансформировалась в коммунистическую страну иного типа, а утвердившаяся здесь идеология впоследствии стала называться «титоизм».

ЕДИНСТВЕННОЕ ПОРАЖЕНИЕ ТИТО

После смерти Сталина появилась надежда на улучшение отношений с Советским Союзом. И действительно, визит Хрущева в Югославию в 1955 г. завершился подписанием «Белградской декларации», что означало окончание ссоры между двумя государствами. Оказавшись вынужденным примириться с тем, как развивался югославский социализм, Хрущев попытался в то же время не допустить распространения «титоизма» на другие страны Восточной Европы. Первый вызов Хрущеву в 1956 году бросили поляки, когда после беспорядков в Познани на место сталинистского лидера пришел Гомулка, который отбыл трехлетнее заключение как «титоист». В октябре 1956 года либерализация Польши так встревожила Хрущева, что он послал советские танки на Варшаву, однако их остановили танки польской армии. Тем временем против Советов и местных коммунистов восстала Венгрия. После того как руководитель венгерских повстанцев Имре Надь был схвачен и расстрелян, отношения между Хрущевым и Тито резко ухудшились. Позже, когда миновал карибский кризис 1963 года, Хрущев дал понять, что хочет улучшить отношения с Западом. Летом того же года он принял приглашение Тито приехать на отдых в Югославию. Хрущев лишился власти в 1964 году, однако Брежнев продолжал поддерживать с Югославией дружественные отношения. Очередной конфликт Тито с СССР случился в 1968 году, и его причиной стали события в Чехословакии. В начале года Тито не предвидел никаких кризисов и угрозы войны и ради поощрения туризма приказал закрыть важные армейские и военно-морские базы в Дубровнике. В Белграде известие о вторжении войск Организации Варшавского Договора в Чехословакию 22 августа вызвало шок. Тито осудил интервенцию и подтвердил решимость своей страны сопротивляться агрессии. В этом его поддержал новый руководитель румынской компартии Чаушеску. В конце сентября — начале октября напряженность возросла. Однако кроме международных проблем в стране назревало множество внутренних, главная из них — национальная.

Считалось, что разрыв Югославии с Советским Союзом явил собой триумф национализма. Действительно, разрыв с СССР до известной степени способствовал объединению сербов и хорватов перед лицом внешней опасности. Однако на самом деле никакого общеюгославского национализма или патриотизма никогда не существовало.

Национальная проблема всегда представляла угрозу существования Югославии. Намного позже, в 1971 году, в момент отчаяния Тито признает то, что всегда говорили его враги: «Когда Тито не станет, все рухнет». В своей борьбе за мир в стране и удержание югославов в «братстве и единстве» Тито потерпел поражение — единственное в его жизни. В 30-е годы он возглавил руководство Югославской коммунистической партией, когда большинство его соперников было уничтожено по приказу Сталина. Во время второй мировой войны он воевал и побеждал в битвах с немцами, итальянцами, четниками, усташами и вышел из схватки главой коммунистической Югославии. В 1948 году Тито бросил вызов Советскому Союзу и сделал Югославию независимой страной, достигшей значительного уровня свободы и процветания. Он выиграл поединок с королевским югославским двором, дрался с захватчиками стран «оси» и их югославскими пособниками. Он успешно противостоял всему миру, но вот религиозную нетерпимость побороть не сумел. Тито смог расстрелять Михайловича, но не смог искоренить в сербах стремление «изгнать турок». Он смог посадить в тюрьму Степинаца, но не сумел уничтожить в хорватах желания «очистить» их страну от «славяно-сербов» и «схизматиков».

Открытие границ с извечными врагами Югославии — Италией и Австрией — еще более усугубило проблемы национальностей внутри страны. Географическая близость означала, что словенцы и хорваты извлекали из связей с Западом непропорционально большую выгоду, чем остальные югославские республики. Туристы тратили около 90% своих денег в Словении и Хорватии, и лишь 10% приходилось на долю Боснии и Герцеговины и побережья Черногории. К примеру, в 1961 году средний доход на душу населения в Словении был в шесть раз выше, чем в Косово. Близость словенцев и хорватов к Австрии и Италии также формировала в них чувство общности с Западом. Они считали себя культурнее своих соотечественников, называя их «византийцами» или «примитивными». Они смотрели на боснийских или македонских крестьян точно так же, как французы на алжирцев, а немцы на турок. Кое-кто тосковал по канувшей в Лету Австро-Венгрии; многие, особенно молодежь, верили в Югославию, третьи мечтали возродить Независимое Хорватское Государство. Кроме экономических разногласий возник языковой кризис. Впервые этот вопрос был урегулирован еще в 1850 году, когда в Вене, при посредничестве ученого Вука Караджича, сербские и хорватские стороны пришли к согласию: первые могли пользоваться кириллицей, последние — латиницей. Иностранцам подобное могло показаться мелочью, но только не сербам и хорватам. В Хорватии прокатилась волна вандализма в отношении вывесок, написанных на кириллице. Демонстранты размахивали флагами и вступали в стычки с сербским меньшинством. Тито предупредил хорватских коммунистов, что подобное может привести к иностранному вмешательству, напомнив, что Брежнев уже дважды предлагал оказание «братской помощи» Югославии. В общем к началу 70-х годов отношения между Западом и Востоком улучшились, а внутриюгославские распри вспыхнули с новой силой. Еще одним камнем преткновения стала проблема инвестиций в разных республиках. Хорваты требовали для себя больших отчислений с доходов от туризма, словенцы хотели новых автострад, а остальные четыре республики выступали против этих требований. Вскоре после смерти Тито в Белграде даже родилась поговорка: «Словенцам досталась его коллекция автомобилей, сделанных на заказ, хорватам — яхта, ну а нам — его скелет».

Очевидно, что Тито хотелось бы с достоинством удалиться на покой, оставив после себя преемника. Однако у него практически не осталось старых, довоенных друзей, на которых можно было бы положиться. Моше Пьяде умер, Джилас и Ранкович были в опале. Хотя хорват Тито все еще пользовался широкой популярностью среди сербов, а особенно среди мусульман, остальные югославские политики были уважаемы только в пределах своих республик.

Тито заболел в начале января 1980 года. Его положили в госпиталь в Любляне, где хирурги ампутировали ему сначала одну, потом и вторую ногу. Его навещали сыновья и жена, за ним по его просьбе ухаживали католические монахини. Врачи сохраняли жизнь Тито до 4 мая. Создавалось впечатление, что вся страна боится его ухода из жизни. Тело Тито поместили в мавзолей неподалеку от его резиденции Дединье, пригороде Белграда. После смерти вождя его почитание было возведено в степень культа. Каждый год в течение последующих десяти лет 4 мая в 15 часов 05 минут по всей стране раздавался вой сирен и все население должно было застывать в двухминутном молчании. В 1989 году организация ветеранов в четвертый раз выдвинула Тито на присвоение звания Народного Героя. Количество городов, переименованных в его честь, возросло до восьми. Казалось, что ради сохранения Югославии все надеялись на нечто сверхъестественное, на то, что Тито поможет им даже с того света. Увы, чуда не произошло…