Стефан Куртуа: «коммунистическая партия — это как секта»

Известному французскому историку Стефану Куртуа («Черная книга коммунизма», «Большевизм a la francaise») исполнилось 65 лет. На сегодняшний день он опубликовал (вместе с переводами) 78 работ. Лишь «Черную книгу коммунизма» перевели на 26 языков. С.Куртуа возглавляет научную лабораторию «Культура и общество в Европе» Национального центра научных исследований Франции (CNRS), является профессором Католического института высших студий в городе Ла-Рош-сюр-Йон (западное побережье Франции). Именно в этом частном учебном заведении он читает единственный среди университетов Франции большой спецкурс, посвященный коммунизму. Кроме того, С.Куртуа редактирует журнал «Коммунизм», который задумал совместно с Анни Кригель в 1982 году, создал и редактирует издательскую серию «Демократия или тоталитаризм», где уже опубликованы несколько десятков работ.

- Г-н Куртуа, после 1956 года многие из западных интеллектуалов посмотрели на коммунизм другими глазами. Вспоминаю, Ален Безансон в автобиографической книге «Генерация» написал, что ему было стыдно находиться во Французской компартии (ФКП), и потому он решил в знак раскаяния вторую часть своей жизни посвятить исследованию истории России и СССР, чтобы показать их истинную суть. Вы же в вашей юности были активистом марксистско-ленинской организации. Такое впечатление, что лучшие произведения о коммунизме выходят из-под пера людей, которые познали его изнутри. Правда ли это?

- Думаю, что правда. Коммунистический мир был настолько особым, что обычные люди едва ли могли понять, что там происходит, потому что, в конце концов, коммунистическая партия - это как секта. Там есть тайны, ритуалы, фанатизм, доктрина и т.п. Так что если вы не находитесь внутри, особенно в такой демократической стране, как Франция, невозможно хорошо понять, как эта машина функционирует на самом деле.

Организация, в которую я вступил молодым, не была типично коммунистической. Это была анархомаоистская структура, считавшая своей идеологией маоизм, но в ее деятельности были вместе с тем элементы анархизма. Если вы попали в такого рода партию, даже если она не сугубо тоталитарная коммунистическая организация, факт пребывания в ней в течение трех лет позволяет многое понять (при условии, что вы не дурак): систему тайн, «знаменитый» демократический централизм, фанатизм. Вы понимаете, как эта идеология ведет к насилию и насколько она антидемократична. Есть вещи, которые нужно, как говорят во Франции, пощупать пальцами - когда закрыты архивы и нет информации изнутри. Те, кто был там, лучше всего поняли суть коммунизма. Например, Ален Безансон или выдающийся профессор истории Анни Кригель - с ней я сотрудничал 20 лет. В 1947-1948 гг. Анни была ответственной за работу с интеллектуалами в мощной Парижской организации Компартии Франции.

Ну, а дальше нужно найти возможность выпутаться оттуда. А это не так легко. Историки коммунизма во Франции - это преимущественно люди, прошедшие через студенческие бунты 1968 года. Почти все они в то время «леваки». Количество революционных организаций - троцкистских, маоистских, ортодоксальных коммунистов - было огромным. Мы все тогда прониклись этой ментальностью, идеологией, типичным для членов тех организаций поведением - агрессивным и фанатичным. В 1973 году я встретился с А.Кригель, человеком старшего поколения, которая знала коммунизм намного лучше, чем мы. В 1940-1950-х гг. она истинная коммунистка-сталинистка, очень жесткая, из сонма таких известных коммунистов, как Морис Торез и Луи Арагон. На время нашего знакомства А.Кригель уже давно оставила компартию, пройдя путь от высокого статуса «аппаратчика» в ФКП до выхода из нее. Именно она помогла нам декоммунизироваться. Это как с Чернобылем - зараженных радиацией надо обеззараживать. С коммунизмом так же: зараженный мозг надо очистить. Кстати, в 1964 году А.Кригель защитила первую во Франции диссертацию по истории о французском коммунизме. Оставив компартию, она все еще оставалась сторонницей левого политического спектра. Но в 1968 году не смогла стерпеть, как говорят во Франции, bordel general, общего кавардака, анархии, а особенно - наглой манеры студентов плевать в преподавателей.

- Прошу прощения, плевали в прямом или переносном смысле?

- В прямом. Даже били преподавателей. Это как китайская культурная революция. Так что А.Кригель пошла в противоположную сторону.

- Можно ли утверждать, что в период наибольшего расцвета ФКП в первые послевоенные десятилетия настоящие французские интеллектуалы не имели большого выбора и по определению должны были стать приверженцами этой идеологии?

- Отнюдь нет. После 1945 года немало интеллектуалов не были коммунистами. А кое-кто стал даже антикоммунистом. Один из известнейших - Альбер Камю, который подвергал критике компартию с очень сильных моральных позиций. Кроме того, он хорошо знал историю революции в России. Это видно из его эссе «Мятежный человек». Чтобы разобраться в этом вопросе, А.Камю контактировал со старыми российскими революционерами, доживавшими век в Париже. Они ему объяснили, что такое российская революция и коммунизм. Со своей стороны, компартия воевала с А.Камю в полную силу. Конечно, воевать с ним нелегко, потому что он был настоящим пролетарием. К тому же лауреатом Нобелевской премии. Камю прекрасно понимал, что такое тоталитаризм. Возьмем хотя бы его роман «Чума». В 1946 году он написал статью «Я не буду никогда на стороне палачей». Камю - это крупная фигура, один из моральных авторитетов Франции. К сожалению, он довольно рано погиб в автокатастрофе.

Был другой выдающийся интеллектуал - Реймон Арон, известный исследователь тоталитаризма. Они с Камю, хотя и общались, однако очень разные: Камю к тому времени - всемирно известный писатель, Арон - университетский преподаватель. Р.Арон прошел сложный эволюционный путь. Поскольку он был евреем, то долгие годы считал, что нельзя сравнивать нацизм и коммунизм. Но в своих мемуарах, опубликованных в 1990-х гг., вернулся к этому вопросу и признал, что ошибался.

Все-таки коммунистическое влияние на французских интеллектуалов в 1940-1960-х гг. было мощным и усилилось во время войн Франции в Индокитае и Алжире. К коммунистической идеологии добавлялась антиколониальная идеология. Что мы кричали во время наших демонстраций на Елисейских Полях? «Хо-хо-Хо-шимин!», «Че-че-Че-гевара!»

Мой случай не показателен. Наша анархомаоистская группа называлась «Да здравствует революция!» Она была первой левой организацией, которая самораспустилась весной 1971 г. Группа развалилась, с одной стороны, из-за противоречия между коммунизмом и анархизмом, с другой - из-за внутренних конфликтов. Летом 1970 г. девушки, члены нашей организации, создали «Движение за освобождение женщин» и заявили, что им уже достаточно парней, все время командующих. Руководители группы, парни, не понимали, что творится. Через несколько месяцев другой конфликт окончательно разрушил организацию. Несколько членов группы мужского пола, кстати, очень умных, создали другое движение - «Гомосексуальный фронт революционной деятельности». Вы себе не представляете, какой был скандал! Тогда в обществе не говорили о гомосексуалистах. Это была запрещенная тема. Кроме того, это задело многих членов ФКП и других левых партий, считавших себя настоящими мужчинами, мачо.

Вследствие этих конфликтов члены группы разлетелись в разные стороны и не встречались почти 30 лет. Слепой случай 1998 г. собрал около сотни бывших анархомаоистов. Но эта встреча закончилась неважно, особенно для меня. Я как раз опубликовал «Черную книгу коммунизма». Поднялся шум. Кто-то обзывал меня фашистом. Я отвечал: «Это вы фашисты». И с того времени мы больше не виделись.

- Вы часто используете термин «большевизм». Это для вас синоним ленинизма и сталинизма?

- Это фундаментальный термин. Слово «коммунизм» не совсем ассоциируется со словом «большевизм». Например, коммунизм существовал в XIX веке, были коммунисты-христиане и т.п. Большевизм - это специфическое проявление коммунизма XX века, а точнее, коммунизма, выдуманного Лениным.

- Большевизм - это ленинизм, по вашему мнению?

- Это несколько иное. Ленинизм - скорее, идеология, теория, а большевизм - способ организации, практика. Для этого Ленин создал революционную профессиональную партию. На II съезде РСДРП в 1903 году Ленин навязал свою концепцию партии, революции, политики. Для меня это слово-символ. Можно, конечно, отличать советский коммунизм от китайского, но источник всего этого - большевизм.

- В Украине до сих пор многие ученые пытаются противопоставить ленинизм сталинизму - дескать, во всем виноват Сталин, который исказил идею Ленина.

- На самом деле это самая бесстыдная манипуляция пропаганды, использованной Хрущевым на XX съезде. Когда готовился его тайный доклад, все политбюро ЦК КПСС прекрасно осознавало, что нужно избавиться от дьявольской фигуры Сталина, но сделать это таким образом, чтобы не потерять коммунизм. Операция «добрый Ленин - плохой Сталин» удалась им очень хорошо. Но это же неправда! Возьмите «Черную книгу коммунизма», все разделы, которые написал Николя Верт, и вы увидите: именно Ленин все придумал - единую партию, партию-государство, гражданскую войну, революционное тоталитарное движение. Все, что вытворял Сталин, начиная с 1928 г., Ленин лично опробовал с 1917-го по 1923 г. Это был своеобразный лабораторный эксперимент. Не забываем также, что советский Уголовный кодекс 1922 года инициировал и подписал Ленин. Уничтожение православной церкви, роспуск Конституционной ассамблеи, попытка фальсифицировать выборы - все это Ленин. Когда не смог фальсифицировать выборы, он обратился к военной силе. Вспомним хотя бы январь 1918 г. в Санкт-Петербурге, когда огромную 50-60-тысячную демонстрацию с красными флагами расстреляли из пулеметов.

- В одном из своих исследований вы упоминаете, что после оккупации Парижа немцами в 1940 г. французские коммунисты посетили с тайным визитом представителя Гитлера во Франции. Может, этот вопрос несколько провокационен, но, по вашему мнению, были ли они коллаборантами?

- Сначала нужно вернуться немного назад, в 1936-1939 гг. Лишь 20 лет минуло после завершения Первой мировой войны. Во всех слоях французского общества было сильно патриотическое чувство. В то время все публичные обращения, выступления, заявления коммунистов выдержаны в патриотическом духе. Но это продолжалось до подписания пакта Молотова-Риббентропа 23 августа 1939 года. В ФКП началась паника. Во-первых, все руководство партии было в отпуске. Во-вторых, не было ни одного руководителя, который хотя бы на миг мог предположить, что Риббентропа примут в Москве. Почти сразу, 1 сентября, разразилась война. Они не знали, что делать, поэтому продолжали свою деятельность в том же патриотическом духе. Но сегодня мы можем воссоздать картину тех дней из архивов Французской компартии, которые я изучал в Москве в 1992-1994 гг., и из дневника руководителя Коминтерна Георгия Димитрова. Благодаря ему мы узнали о дьявольском замысле Сталина. 7 сентября 1939 года Димитрова вызвали в Кремль, и там Сталин расставил все точки над «і». Он сказал, что игра меняется и что Димитров должен передать приказы всем западным компартиям, в частности французской, не принимать участие в войне и воевать против своих правительств. План Сталина был таким: поддержать немцев, тем самым спровоцировав войну между Францией, Германией и Великобританией. А потом, дескать, империалисты обескровят друг друга, и, как в 1917-1918 гг., когда они будут обессилены, «мы пронесем социалистическую революцию до Парижа».

К тому времени количество членов ФКП достигло 250 тыс. человек. Все они в подавляющем большинстве молодые люди. Часть из них были в армии, часть - работали на заводах, откуда их мобилизовали на военные предприятия. Ввиду этих обстоятельств, ФКП развалилась и за несколько недель исчезла. Первого секретаря ФКП Мориса Тореза, который тогда находился в армии, похитила диверсионная группа Коминтерна и тайно вывезла сначала в Бельгию, затем в Москву.

ФКП была запрещена. Сотня руководящих коммунистов, оставшихся на территории Франции с октября 1939-го по май 1940 г., в немецкой оккупации подпольно вели агитацию против французского правительства, которое находилось в состоянии войны с нацистской Германией. Эта пропаганда во время войны была ничем иным, как изменой. Немцы вступают в Париж 14 июня 1940 г. На следующий день второе лицо ФКП, человек НКВД Жак Дюкло вместе с фактическим руководителем ФКП, словацким евреем Эженом Фридом, прибывают в Париж на машине из Бельгии, пересекая немецкую линию фронта. 18 июня 1940 г., когда де Голль произносил на Би-би-си из Лондона свою речь с призывом к сопротивлению захватчикам, руководители ФКП в Париже посетили офис Propagandastaffel (эскадрон пропаганды) и начали политические переговоры на высшем уровне с Отто Абетцом, личным представителем Гитлера в Париже. Они, в частности, обращаются с просьбой о разрешении возобновить печатанье газет ФКП, запрещенных в 1939 г. Если это не коллаборационизм, то что?

После войны была попытка обелить ФКП. Компартия провела целую кампанию, представляя ФКП как партию 75 тыс. расстрелянных. Но материалы из архивов Российской Федерации, в которых мне пришлось работать в начале 1990-х гг., в частности отчеты настоящего руководителя Коминтерна Дмитрия Мануильского, развенчали эти мифы. Показательно, что ФКП никоим образом не отреагировала на мои изобличения.