Культура бедности или социальная изолированность?

Без социокультурных достояний современный человек не может выжить даже экономически. Деньги дают человеку возможность принимать полноценное участие в жизни общества - и здесь речь идет уже как о социально-экономическом неравенстве, так и об относительной и абсолютной бедности. В современной социологии и социальной психологии человек считается бедным даже тогда, когда ему достаточно денег для физического выживания, но не хватает для поддержания пригодных для общества стандартов жизни.

Наш собеседник - доктор психологических наук, заведующий лабораторией психологии масс и сообществ Института социальной и политической психологии НАПН Украины Вадим Васютинский- вместе со своим коллективом основательно изучает проблему культуры бедности. В рамках исследования были опрошены жители шести крупных городов Украины - Киева, Львова, Харькова, Донецка, Одессы и Севастополя (всего 2100 респондентов). К «обеспеченным» исследователи причислили тех респондентов, чей средний доход на одного члена семьи составляет свыше 2 тыс. грн., к «среднеобеспеченным» - от 1 до 2 тыс. грн. и к «малообеспеченным» - до 1 тыс. гривен.

Когда стремиться к нормальному достатку непосильно

Бедных у нас, по самооценкам, приблизительно треть населения. А по европейским стандартам - около 70%. Но потребности у нас (как и цены) ниже, чем у обычного европейца. Отвечая на вопрос о том, чего им больше всего не хватает в жизни, наши респонденты чаще всего (57%) называли материальное благосостояние.

Бедным социализация словно бы и не запрещена, но способность принимать активное участие в жизни общества у них существенным образом ослаблена, поскольку они, по собственной воле оградившись от других, не чувствуют в этом потребности.

Автор термина «культура бедности» Оскар Льюис обратился к обозначенной проблеме еще в 1959 году. Культура бедности - это состояние неимущих слоев населения, характеризующееся не только материальной бедностью, но и социальной, культурной и психологической ограниченностью. Люди, привыкшие к такому образу жизни, не хотят преодолеть его, и, соответственно, не хотят «перестать быть бедными». Они словно бы и не против как-то изменить свою жизнь, но когда доходит до реальных усилий, настойчивых стремлений, чаще всего отступают.

В понимании причин бедности существуют две тенденции: более объективная - структурно-экономическая, и субъективно-психологическая. Первая - это когда неимущие объективно не могут преодолеть различие между собой и более богатыми слоями населения, не могут «выбиться в люди», даже начав зарабатывать больше. Миллионы людей считают, что для получения больших достатков не следует прилагать усилия, потому что все равно из этого ничего не выйдет, лучше и дальше жить, как живется. Вторая тенденция - это когда человек словно сам виноват в своей бедности и беспомощнос­ти, потому что не может, а на самом деле не хочет, изменить свою жизнь. Однако в каждом индивидуальном случае эти причины объединяются.

Возьмем для примера какое-то отдаленное село, где люди годами сидят без работы. Все они находятся в приблизительно одинаковых экономических условиях, но на самом деле живут по-разному: кто-то держится на более или менее зажиточном уровне, а кто-то совсем бедствует. Прежде всего из-за бедности страдают многодетные семьи, инвалиды, сироты. Но разве мало среди бедных здоровых людей среднего возраста?

Психология не дает ответа на вопрос, что делать, когда нет работы. Она изучает то, почему люди настолько по-разному ведут себя при этом. Одни продают на базарах - выращивают что-то на продажу, особенно если вблизи крупный город, другие едут в поисках работы в Киев или за границу. Способы заработков существуют, и часть людей к ним прибегает, в конце концов попадая на определенный пригодный для себя вариант, который выводит их из бедности. Но всегда есть люди, среди разных возможностей не использующие никакой. Почему они не могут справиться с трудностями, чувст­вуют себя бессильными, неспособными действовать?

На первый взгляд, чем богаче человек, тем лучше он способен справиться с трудностями. Но на самом деле зависимость здесь обратная: чем лучше человек может справиться с трудностями, тем он богаче. К тому же зажиточные, как правило, больше заботятся о своей профессиональной эффективности, выше ценят образование, получая от этого удовольствие. А у бедных образование значит меньше, а если и приобретают его, то относятся к нему более утилитарно: если выгоды от «лишней» науки не предполагаются, она им неинтересна.

Еще одна особенность людей, способных справиться с трудностями, то, что они точнее и на более длительную перспективу планируют свою жизнь и настойчивее достигают поставленной цели, а соответственно, могут получать плоды своей работы за месяц, за год, за несколько лет. А очень бедные люди часто предпочитают поработать сегодня так, чтобы до вечера уже получить деньги. Работать же на зарплату, которая будет через месяц, для них уже проблема. Еще труднее им работать на отдаленную перс­пективу. Вместе с тем бедным часто нелегко осознать свою профессиональную неэффективность, поэтому они ищут другое объяснение своей бесталаннос­ти: чья-то коварность, неблагоприятные обстоятельства, случайности или банальное «не удается».

Зажиточные и бедные люди существенным образом отличаются психологически - так, как интерналы отличаются от экстерналов. Интерналы ищут причину своих неудач или достижений в себе самих, соотнося поражения и заслуги с собственными способностями или недостатками. Экстерналы объясняют все, что с ними происходит, стечением обстоятельств, влиянием других людей, содействующих или препятствующих их действиям. «Чистых» интерналов и экстерналов практически не существует, в каждом характере могут только преобладать черты тех или других. Но вообще оказывается, что зажиточные люди более интернальны, а неимущие - более экстернальны. И здесь также в основе лежит обратная психологическая связь: интерналы, способные лучше регулировать свое поведение, чаще достигают успеха, чем экстерналы, более зависящие от внешних обстоятельств и не умеющие надлежащим образом сосредоточиться на достижении поставленных целей.

Например, как показали результаты нашего опроса, рассчитывать в затруднительных обстоятельствах на самих себя (по крайней мере на словах) больше склонны «обеспеченные» (74%), меньше - «среднеобеспеченные» (64%), еще меньше - «малообеспеченные» (54%).

Политизированная бедность

Еще Эрих Фромм писал, что люди, стремясь компенсировать какие-то свои негативные переживания и низкую самооценку, пытаются идентифицировать себя с определенной идеологией, выбирают себе идеологический ресурс - таким образом они ощущают свое «величие». Советс­кие люди, как известно, жили бедно, но дружно, были оптимистами, потому что знали: поработают еще чуточку - и наступит коммунизм. То есть они компенсировали свое убогое существование оценками общего величия, могущества страны, прекрасного будущего. Такая особенность характерна не только для советского общества. Практически все люди в той или иной степени приобщаются к какой-то идеологии, чувст­вуют от того определенное удовлетворение, и это помогает им жить. И чем больше человек испытывает жизненных неудач, из которых не может выкарабкаться, тем больше тяготеет к некоторым понятным ему объяснениям. Когда человек ищет выход и не может его найти в своих повседневных делах и достижениях, тогда он ищет то, что «над ним».

В нынешних условиях в Украине стремления людей компенсировать переживание своей материальной несостоятельности часто воплощаются в ориентации на одну из двух руководящих идеологических моделей нашего общества, - условно говоря, на «оранжевую» и «бело-синюю». Первая - в духе искреннего украинского патриотизма, вторая - украинско-русского единения.

Полученные в упомянутом выше опросе данные показали, что среди украиноязычных граждан именно неимущие являются наиболее проукраинскими, а среди русскоязычных «их» неимущие подтвердили наибольшую благосклонность к общим украинско-русским ценностям. В качестве примера приведу отношение респондентов к идее официального двуязычия: среди русскоязычных респондентов такую идею поддержали 77% малообеспеченных и 69% обеспеченных, а среди украиноязычных, соответственно, - 7 и 12% (различие в обеих языковых группах якобы небольшое, но статистически значимое). Вот и получается, что бедные русскоязычные являются наиболее «русскоязычными», а бедные украиноязычные - наиболее «украиноязычными».

Малообеспеченные граждане компенсируют свое чувство унижения, ухудшения жизни, низкостатусности тем, что активнее присоединяются к политико-идеологическим ценностям, функционирующим в обществе. Они словно ищут эмоциональную подпитку для удовлетворения своих комплексов. Так, «малообеспеченные» чаще давали положительную оценку коммунистам (22%), чем «среднеобеспеченные» (13%) и «обеспеченные» (7%), соглашались с мнением о засилии мафии в обществе (77, 70 и 66% соответственно), роптали на несоблюдение законов - и властью, и средними гражданами (84, 79 и 74%). Понятно, что материальный уровень - не единственный фактор приведенных отличий, но сами эти отличия являются показательными: несостоятельность сильнее побуждает граждан обращаться к эмоционально насыщенным протестным оценкам.

Относительно бедные - относительно активные?

Существует понятие абсолютной бедности - когда человек находится на грани выживания. Относительная бедность - это неполучение определенных социальных стандартов, и психологически она не менее раздражает, чем бедность абсолютная. Например, в городах к бедной категории принадлежат пенсионеры, а в селах они не считаются очень бедными, потому что имеют гарантированную «живую копейку». А субъективное восприятие бедности возникает, когда человек соотносит то, что имеет, с тем, в чем нуждается. Есть люди, которым всего мало. А есть такие, которым почти ничего не надо, и для себя самих они совсем не бедные.

Вспомним, как в 90-х годах прошлого века наши граждане, не имея надлежащего опыта, часто кое-как избирали народных депутатов, потому что тогда был популярный тезис: «Голосуем за это­го кандидата - он уже наворо­вал, следовательно, больше воровать не будет». Это чистая иллюзия, потому что в абсолютном большинстве случаев богатства не бывает достаточно - хотя бы потому, что богатство дает власть, а жажда власти никогда не насыща­ется до конца. Поэтому человек, который правдами или неправдами достиг высоких достатков, сам уже не может остановиться.

А как относиться к себе тем, кто не стал и уже не станет богатым? Психологам известно, что самой комфортной является средняя (точнее, немного выше средней) самооценка наподобие «золотой середины». Когда мы в своем исследовании просили людей расположить себя на ступенях условной «социальной стремянки», оказалось, что подавляющее большинство (55%) избрало для себя средний уровень. На самую низкую ступень поставили себя 6% опрошенных, на низкую - 30%, на высокую - 8%, на наивысшую - 1%. Реально люди должны были бы расположиться на этой «стремянке» как-то равномернее, но на среднем уровне их оказалось больше, чем это может быть объективно (здесь речь шла не о материальном уровне как таковом). Людям дискомфортно чувст­вовать себя хуже других (как и неудобно оценивать себя намного выше массы). Почему же «малообеспеченные» довольно часто (37%) выбирали для себя средний социальный статус? Во-первых, таким образом они утверждают: то, что они бедные, не означает, что они худшие. Во-вторых, их социальный статус не обязательно должен быть низким. Здесь наличествует и компенсация своих негативных черт, и свое­образная самозащита: мы бедные, но гордые!

Часто спрашивают: сформировалась ли в нашей стране субкультура бедности?

Следует знать, что культура бедности - это тип культуры, образа жизни, в которых постоянно находятся бедные люди. А субкультура бедности охватывает определенную среду - конкретных людей, семьи, местности, региона, где эта культура бедности доминирует. Известно, что, например, в США такая иерархизация очень выразительна: в зависимости от того, в какой части города человек проживает, автоматически делается вывод о его социальном статусе. А когда он богатеет или беднеет, то переезжает в соответствующий район. У нас недавно тоже начали появляться закрытые районы, где живут самые богатые. Эта субкультура еще не устоялась, и поэтому, проехав вокруг Киева, можно увидеть, что лачуги до сих пор соседствуют с дворцами. Но процесс отмежевания уже начался.

Небольшой опыт социального неравенства приводит к тому, что те, кто разбогател, не могут удержаться от демонстративного щеголяния своими достатками (это тоже проявление их комплексов). А такое поведение богатеев вызывает в ответ зависть и даже классовую ненависть бедняков. Считаю, что в условиях роста социального неравенства классовые разногласия только будут усиливаться и распространяться (вот и новое пространство для коммунистической идеологии). А социально-имущественное неравенство у нас разрастается так, что конца-края ему не видно. В свою очередь это вызывает усиление социальной напряженности: ведь гармоническое общество невозможно там, где зажиточные вызывающе демонстрируют свое богатство, пренебрегают законами и общественными нормами. Вследствие такого расслоения, когда богатые становятся еще более богатыми, а бедные - еще беднее, культура бедности имеет основания распространяться и крепнуть.

Не следует забывать, что культура бедности касается не только непосредственно бедных, но и большинства населения, потому что все мы вышли из относительно неимущей среды. Даже наши зажиточные люди в большей степени остались носителями культуры бедности (вспомним: «не дай Боже з Івана пана») - негативные проявления этого едва ли не на каждом шагу.

И здесь должны быть претензии к государству, которое эти процессы должно регулировать, а вместо этого, как кажется, идет путем поощрения крупного капитала и подавления малого (то есть массового) бизнеса. Вместе с тем и все наше общество не весьма прогрессивно: граждане продолжают относиться к рыночным реформам с определенной боязнью. Так, с мнением о том, что преобразование по возможности большего количества граждан в частных владельцев является залогом экономического расцвета страны, согласились всего 34% опрошенных, при этом среди «малообеспеченных» таких 31%, среди «среднеобеспеченных» - 33%, среди «обеспеченных» - 42%. Поэтому преодоление культуры бедности и бедности как таковой безотлагательная задача всего общества - и бедных, и богатых, и государства.