«Когда личное величие еще имело некоторое значение». Бернгард Саксен-Веймарский — волонтер свободы

Войны подобны судебной тяжбе, где судебные издержки превышают спорную сумму.

Люк де Вовенарг

Европейская история с началом религиозного обновления, вызванного Реформацией, неузнаваемо изменила вектор своего развития. Нет события в XVI—XVII веках, прямо или же косвенно не связанного с ней. Разделение церквей привело к консолидации политических сил. Из свободы религиозной тотчас зарождалась свобода политическая. Конфессиональные причины конфликтов зачастую совершенно растворялись политической целесообразностью.

Реформация потрясла основы миропорядка большинства стран Европы. Германия к 1555 году — времени заключения Аугсбурского религиозного мира — после десятилетий конфронтации превратилась в сплошную чересполосицу из более чем 350 католических и протестантских (лютеранских, кальвинистских) курфюршеств и княжеств при почти номинальной власти императора-католика. Но вынужденное перемирие заключало в себе ряд постановлений, стеснявших свободу протестантов. Конфликт был лишь заморожен.

Во второй половине XVI века целая череда гражданских войн между католиками и гугенотами (кальвинистами) огненным смерчем прокатилась по Франции. Дания и Швеция, находившиеся на периферии европейской цивилизации, благодаря Реформации стали активными фигурами на шахматной доске Старого Света. Вооруженные конфликты религиозных антагонистических партий стали обыденным делом. Не была исключением и Речь Посполитая. Контрреформация на просторах крупнейшей европейской державы окончательно взяла верх уже в начале XVII века, но был упущен «восточный вопрос». Жестокие преследования «схизматиков» — православных подданных — привели к страшному взрыву. Национальная революция стала прологом к гибели Польско-Литовской державы. Симптоматично, что восстание в Украине началось почти синхронно с завершением первой общеевропейской войны — Тридцатилетней (1618 — 1648).

Конфессиональная поляризация достигла апогея именно на землях «Священной Римской империи», находившихся под юрисдикцией австрийских Габсбургов и боровшихся вместе с римскими папами с еретиками и крепнувшей территориальной автономией князей. По мнению великого Фридриха Шиллера, «все это было делом религии. Одна она могла сделать возможным случившееся, но все это произошло далеко не ради нее. Если бы вскоре не присоединились к ней частная выгода и государственные интересы, то никогда голос богословов и народа не встретил бы в государях такой готовности, никогда новое учение не нашло бы столь многочисленных, столь мужественных и стойких поборников» («История Тридцатилетней войны»).

Дух тревоги, нестабильности и воинственности, буквально витавший в воздухе, выносит на первый план целую плеяду блестящих полководцев — кондотьеров и волонтеров, сановных и не очень. Среди них шведский король Густав II Адольф, Великий Конде, Тюренн, Эрнст фон Мансфельд со стороны, условно говоря, протестантского лагеря (католическая Франция боролась с гегемонией австрийских и испанских Габсбургов) и Альбрехт фон Валленштейн, Иоганн-Церклас фон Тилли — со стороны католического.

В этом же ряду и герцог Бернгард Саксен-Веймарский (1604 — 1639), один из ближайших сподвижников шведского короля-полководца. Четвертый из восьми сыновей герцога Иоганна Саксен-Веймарского, безусловно, не мог претендовать на престол. Получив прекрасное воспитание в дружной семье (среди его воспитателей — историк Фридрих Хортледер), он отличался благочестивостью и даже подумывал о духовной карьере. Но вскоре направил свою неуемную энергию для защиты попранных прав протестантов. В сражении под Вимпфеном 18-летний Бернгард получил боевое крещение. Вместе с остатками пфальцских войск он находит убежище в Голландии, где вступает в первоклассную по тем временам армию принца Морица Нассауского. Участвует в экспедициях отрядов протестантов в Западную Германию, сражается в Голштинии. Объявление имперской опалы в 1629 году (протестанты после неудачного вступления Дании в войну терпели поражение за поражением) вынудило Бернгарда вновь искать убежище в Гааге.

Антигабсбургский блок спасло вступление в войну Швеции. Высадка 15-тысячной армии Густава II Адольфа в Померании 16 июля 1630 года кардинально изменила ситуацию: тысячи волонтеров, в том числе и многие немецкие князья, оказавшиеся на родной земле изгоями, стали под знамя династии Ваза. Бернгард — один из ближайших сподвижников «Северного льва». Он сражается с имперцами в Гессене, участвует в штурме лагеря Валленштейна при Нюрнберге в августе 1632 года. На вершине иерархии в армии протестантов герцог оказывается после одной из решающих битв войны — Лютценской. 6 ноября 1632 года он командует левым флангом и в самый ответственный момент, когда гибнет шведский король, принимает командование. Герцогу, кстати, получившему тяжелое ранение, удалось массированной атакой решить исход сражения, а потом и отразить контратаку Готфрида Паппенгейма, подоспевшего с восемью конными полками имперцев.

Бернгард был вынужден разделить командование войсками с генералом Густавом Горном под неусыпным контролем канцлера Швеции Акселя Оксеншерны. Блистательные победы веймарца в Южной Германии в течение 1633 года (среди них захват столицы имперских сеймов — Регенсбурга) вынудили союзников подарить ему Франконское герцогство, обещанное еще «Северным львом».

Все успехи были перечеркнуты сокрушительным поражением протестантов 24 августа 1634 года под Нердлингеном. Во встречном сражении решающим фактором стало значительное превосходство католической армии, пополнившейся испанским корпусом (40000 против 25000), и несогласованность между герцогом и Горном. «…Бернгард, продвинувшись так близко к неприятельскому лагерю… сознательно добивался сражения и тем самым увлек своего колеблющегося товарища по командованию, против его воли, в решительные действия, ибо он знал, что Нердлинген был уже доведен до крайности и готов был пасть с минуты на минуту», пишет Ханс Дельбрюк в «Истории военного искусства». Герцог едва не попал в плен. Потери протестантов были огромны — до 12000 человек. На милость имперских и испанских войск сдавались крепости и целые княжества.

Когда казалось, что дело последователей Лютера и Кальвина окончательно проиграно, герцог отправляется в столицу Франции, где при его посредничестве был заключен договор между Парижем и Стокгольмом. Окрыленный поддержкой, оказанной кардиналом Ришелье (на нужды 18-тысячной армии он обязался выделить 4 миллиона ливров), Бернгард вернулся в Швабию. Он «успешно вел войну на левой стороне Рейна, покорил крепость Цаберн в Эльзасе, распространил успехи своего оружия в Лотарингии и Бургундии и разбил императорские войска в нескольких сражениях», — пишет Н.Голицын во «Всеобщей военной истории Нового времени». Одним из условий договора стало обещание Парижа отдать веймарцу в наследственное (но все же вассальное) владение Эльзас.

30 мая 1638 года герцог одержал блестящую победу над имперской армией у Брейзаха — неприступной крепости на Верхнем Рейне, которую небезосновательно называли ключом к Эльзасу. Еще почти полгода он продолжал осаду и таки вынудил гарнизон к сдаче. Далее события развивались уже не по плану Ришелье. Бернгард аннексировал крупнейшие эльзасские города, стал чеканить собственную монету, ни словом не обмолвившись о сюзеренитете Франции. Он не соблазнился и предложением стать родственником кардинала — жениться на его племяннице герцогине Эгильон.

Наш герой всерьез озаботился матримониальными проблемами. Среди претенденток на руку новоиспеченного князя — ландграфиня Амалия Гессенская и графиня Роган (кстати, гугенотка). При дворе Людовика XIII началась паника: вассал вышел из-под контроля. Субсидии были отменены, и Бернгард вновь обращается к проверенным союзникам — шведам. Но во время подготовки к совместному походу с генералом Баннером в Баварию на 36-м году жизни герцог умирает, как считает ряд историков, от чумы, свирепствовавшей в Нейбурге. Есть все основания считать, что у Ришелье были свои «резоны». Уже одно то, что после смерти Бернгарда французские уполномоченные (привезшие немалые деньги) приняли под знамена короля армию веймарца, говорит о таком варианте как возможном.

Профессор истории в Йене (Саксен-Веймар) Фридрих Шиллер, конечно же симпатизировавший герцогу, написал такую романтическую эпитафию: «Став героем и полководцем в школе Густава-Адольфа, он шел по стопам этого высокого образца, и лишь ранняя смерть помешала ему достигнуть его славы… С храбростью солдата он соединил холодную и спокойную проницательность полководца, с твердым мужеством зрелого человека — отважную решительность юноши, с неистовым пылом бойца — достоинство государя, умеренность мудреца и добросовестность человека чести… В новой истории Бернгард является прекрасным образцом той могучей эпохи, когда личное величие имело еще некоторое значение…».

После смерти Бернгарда война продолжалась еще долгих девять лет. Во многом его победы стали предвестниками поражения Габсбургов и их союзников. Вестфальский мир 24 октября 1648 года подвел черту под страшной страницей истории Европы. Цена виктории — не только территориальные приобретения, полученные Францией, Швецией и рядом немецких княжеств, но и экономическая разруха Германии и Чехии, где находился главный театр военных действий. Численность населения Германии уменьшилась на 25%, Чехии — на 40%. Сотни тысяч жителей были вынуждены эмигрировать в Голландию, Англию, Америку, скандинавские страны. Кальвинизм, как католицизм и лютеранство, получил статус официально признанной религии в империи. Вестфальская система закрепила раздробленность Германии в законодательном порядке. Джинн немецкого милитаризма был загнан в бутылку, чтобы выйти на охоту через 220 лет в новом, прусском варианте.