Ирина Вильде не была дикой

Мало кто знает, что в переводе с немецкого «вильде» означает «дикая, бурная», а имя Ирина в данном случае — производное от Дарины. Вот так и родился псевдоним «Ирина Вильде».

Писать дочь известного поэта ХХ века Дмитрия Макогона Дарья начала еще в юношестве, но в те годы литературное дело считалось занятием не очень достойным для девушки из интеллигентной семьи, вот она и подписала первый рассказ выдуманным «Ирина Вильде».

«Нас свел Осип Маковей»

Тернистым оказался путь Антонины Полотнюк, радиожурналистки из Залещиков, небольшого городка на Тернопольщине, выходившей в эфир почти пять тысяч раз. Непоседливая, с обостренным чувством справедливости, она так и не научилась идти на компромиссы. Чем в некоторой мере обязана известной украинской писательнице и по совместительству своей свекрови Дарье Дмитриевне Полотнюк, больше известной как Ирина Вильде. А познакомил их... Осип Маковей.

Был 1967 год. Залещики праздновали 100-летие со дня рождения известного писателя, общественного деятеля и, кстати, директора местной учительской семинарии, которую заканчивал и отец будущей писательницы — Дмитрий Макогон. В городок съехались писатели и творцы со всей Украины, районный Дом культуры еле уместил всех приглашенных. Антонина к тому времени уже работала на районном радио.

— На следующее утро после торжеств, проведя передачу, я вышла из редакции, — вспоминает она. — Вдруг вижу: идет Ирина Вильде. «Девушка, подскажите, как найти памятник и место погребения Осипа Маковея». От неожиданности, что сама Ирина Вильде обратилась ко мне, я растерялась, но Дарья Дмитриевна умела располагать к себе людей, она не боялась впускать незнакомцев в душу. Памятник был совсем рядом, но она призналась, что плохо ориентируется на местности, потому я с радостью взялась ее всюду водить. Мне, к тому времени уже студентке факультета журналистики Львовского университета, было интересно пообщаться с таким человеком. Странно, но я сразу рассказала, что наполовину сирота, отец погиб на фронте, а мать сама воспитала четырех детей. Призналась, что мы были очень бедны, но я писала стихи, печаталась в местных газетах и очень радовалась, что могу поддержать родных своими копейками из гонораров.

Неожиданно Ирина Вильде предложила: «Поедемте ко мне на дачу в Яремче». Я была в таком восторге от знакомства, что сразу согласилась и... сорвала радиопередачу, за что получила первый и единственный в творческой жизни выговор.

Уже на даче она стала называть меня невесткой, хотя я даже не знала, что у нее два сына и младший, Максим, не женат. На прощание Ирина Вильде так искренне приглашала к себе во Львов, что молоденькая журналистка отважилась поехать к известной писательнице.

Первая страница

Жила Ирина Вильде в так называемой профессорской колонии, на улице Чумацкой, недалеко от леса. Девушка совсем растерялась, когда вместо писательницы дверь открыл... красивый молодой человек. Максим Полотнюк. Писательница как раз поехала в Киев, и он на правах хозяина предложил подождать, уверив, что мать вот-вот вернется. Максим тоже учился во Львовском университете, но на химическом факультете. Мать позволила ему оборудовать в подвале дома собственную химическую лабораторию, где студент ставил свои опыты, добывал, скажем, цианистый калий. Потому вся профессура, проживающая на верхних этажах, чувствовала себя как на вулкане — постоянно дышала не очень ароматными испарениями и боялась взлететь на воздух.

Но что могут химические растворы против серо-голубых глаз юной журналистки! Максим с удовольствием показал хрупкой Тоне родной город, и вот, вернувшись домой, Ирина Вильде сразу заметила разительные перемены, произошедшие с ее непутевым сыном. Уже в конце декабря молодые люди расписались. Символично, что свадьба совпала с «Последней страницей»: по традиции, в последний день года львовские писатели проводили литературный вечер, на котором каждый должен был прочитать новое произведение, которым завершал год.

Глазами невестки

— Я семь лет прожила с Ириной Вильде под одной крышей, — рассказывает Антонина Иосифовна. — Вильде была жаворонком, просыпалась на рассвете, писать любила утром, лежа прямо на полу, среди творческого беспорядка, всегда царившего в комнате.

Все написанное она перепечатывала на машинке и с удовольствием за завтраком первой читала мне, невестке.

— Утром мы все вместе садились пить кофе с бутербродами. На столе всегда должен был стоять трехлитровый бутыль меда. Она очень любила кухню, настолько любила, насколько сама не имела кулинарного дара. Наверное, поэтому именно Ирина Вильде посоветовала Дарье Цвек записывать рецепты и издать книгу. На кухне у нее хозяйничала кухарка. Как правило, готовились украинские блюда. Особенно любила писательница вареники с картофелем и фасолью. Однажды приготовили их огромную миску. Вильде ухватила ее — и быстренько в комнату, к гостям, но споткнулась и упала посреди коридора. Этот момент — писательница на полу среди вареников — сняли на кинопленку.

…Ирина Вильде славилась гостеприимностью. Кто только не гостил в ее доме! Однажды во Львов на гастроли приехал хор Григория Веревки и всем составом пришел к Вильде в гости.

— Помню, как Нина Матвиенко держала мою дочку Дарусю на руках и пела ей колыбельную, — вспоминает улыбаясь пани Антонина. — А какие концерты устраивались летом на ее даче в селе Дора, под Яремчим! Вечерами все собирались на огромной, как бальный зал, веранде, и начинался концерт, а я была конферансье, вела те вечера.

«Дикая Вильде» любила проводить костюмированные маскарады. Неоднократно хозяйка вместе с уважаемыми гостями переодевались, из тыквы вынимали семена, вырезали глаза, вставляли внутрь свечку и ходили под домами, пугая людей.

На день рождения Ирины Вильде откуда только ни съезжались во Львов писатели. Они выстраивались в колонну, впереди шел Роман Лубкивский с женой и нес одну розу, за ним — другие. В гостиной накрывали огромный стол, но за него никто не садился, все размещались в креслах, на пуфах, диванчиках, кому где было удобно, и говорили. Если проголодался — подходи к столу, возьми себе на тарелку бутерброды, закуски, кушанья, налей рюмочку — и снова к беседе.

Дважды в составе делегации советских писателей она выезжала в Соединенные Штаты. Позже Вильде неоднократно вспоминала такой инцидент. Во время одной встречи ее спросили: почему на улицах украинских городов не слышно украинского языка? Поколеблясь, писательница ответила: «Настоящая хозяйка из своего дома мусор не выносит. Как у нас есть — так есть, это проблемы моего государства, и то, что больно мне, вам не болит».

В знак уважения представители диаспоры подарили Вильде золотой будильник, а еще из той поездки она привезла кинокамеру и домашний киноаппарат, с тех пор семья могла смотреть все новые кинофильмы.

Любовь разбилась о политику

Любовь Антонины и Максима разбилась о политику. «Мы были абсолютно разными, — признается собеседница. — Представьте: в те времена Максим создал тайную националистическую организацию! У него было оружие, за ним постоянно следили из КГБ, неоднократно арестовывали, он даже сидел в тюрьме вместе с Вячеславом Чорновилом. У него были все антисоветские издания. Недаром же Вильде называли националисткой, но с ней приходилось считаться из-за ее популярности. Она и не скрывала, что является писательницей националистического направления и ненавидит советскую диктатуру. В ее произведениях не упоминались Ленин, партия, Сталин: «Партократы, кем бы они ни были, временные, а народ бессмертен». Ирина Вильде неоднократно повторяла: «Подлость — это тот поезд, на который всегда успеешь сесть, так зачем спешить?».

— Скажем, после выхода из тюрьмы у нее долго жила Ольга Дучиминская, которую обвинили в причастности к убийству Ярослава Галана. Это была уже пожилая женщина, чрезвычайно аккуратная, всегда с белоснежными манжетами, очень радушная, но в убеждениях твердая как кремень.

Однажды заговорили о бандеровцах, и Вильде вспомнила случай гибели молодых ребят, она называла их патриотами, героями, при этом слезы затуманили глаза ей и Максиму. Для Тони же это было непонятно: «Я воспитанница детского дома. Я была инородным телом, села не в свои сани».

Все чаще молодая женщина ощущала различие в собственных взглядах и мировосприятии мужа и свекрови, начала задумываться, не совершила ли она ошибку, выйдя замуж за Максима Полотнюка. Семья Ирины Вильде исповедовала совсем другие ценности. Более того, хотя вокруг в городе все чаще звучал русский язык, в доме писательницы даже радио выключали, когда транслировали русские песни.

— Я не могла открыто разделять такие взгляды и стала бояться за судьбу дочки. В конце концов, передо мной возникла дилемма — или муж, или ребенок, — вздыхает Антонина Иосифовна.

После развода журналистка с дочерью вернулись в родные Залещики, снова в эфире зазвучал ее голос. Продолжает писать стихи: недавно ее лирику напечатал женский журнал в Канаде.

Во время горбачевской оттепели Максим уехал в Америку. Работал там в украинской политической прессе, причем отказался от гонораров за статьи. Последние годы жизни провел в Нью-Джерси. Он не смирился с советской властью и намного больше сделал для освобождения Украины, чем некоторые из современных горе-патриотов, уверена Антонина. В начале 90-х Максим Полотнюк погиб в автокатастрофе.

Но несчастье действительно не приходит одно. Десять лет назад не стало Дарьи. Преодолеть тоску Антонине Полотнюк помог единственный внук (правнук Ирины Вильде) Степан. Трудно поверить в простые совпадения, но Степан, выпускник этого года одной из львовских школ, решил поступать в Львовскую духовную семинарию, как и отец Речинский из самого известного романа Ирины Вильде.