Апрель. Бенедикт ХVI

Избрание нового Папы Римского — это тот редчайший в наши времена случай в журналистской практике, когда профессиональная деятельность обогащает... Возможно, если бы не было необходимости писать о новом папе, не появилась бы возможность осознать систему ценностей бывшего кардинала Йозефа Ратцингера, понять, что под клеймом старого консерватора и инквизитора скрывается молодой романтик, продолжающий верить не только в Бога, но и в Человека. Когда во всем мире обсуждали, почему новый папа выбрал себе имя Бенедикт, и старались связать этот выбор с понтификатом Бенедикта XV, я уже понимал, что выбор был обусловлен не привязанностью к какому-то конкретному папе минувших времен, а желанием напомнить о святом Бенедикте — покровителе Европы. Когда избирали папу, многие говорили, что сердце католической церкви сегодня бьется в Латинской Америке, а не в Европе, и именно поэтому ожидали папу из Колумбии или Кубы... Но логика могла быть и другой: если биения сердца церкви сегодня не слышно в Европе, если пустеют храмы, а люди забывают о заповедях, которых требует вера, то, возможно, именно этим людям и нужна прежде всего помощь — и нужен свой папа?

Мы, так тяготеющие к Европе, должны были понять, как смотрит на нее новый понтифик. Ведь Европа — это не континент с молочными реками и кисельными берегами. Это место, где всегда велась нелегкая борьба духа и опустошенности, веры и неверия, добра и зла, и добро не всегда побеждало... Кардинал Ратцингер еще несколько лет назад сравнивал сегодняшнее состояние дел на континенте с временами упадка Римской империи. Возможно, со светской точки зрения, это слишком сильная, преувеличенная аналогия. Но 1 апреля, после прощания со своим умирающим другом Иоанном Павлом ІІ, кардинал Ратцингер в монастыре святой Схоластики (где ему вручали премию святого Бенедикта, кстати) снова вернулся к этой аналогии и объяснил, что он имеет в виду под опасностью: общество с ошеломляющими научно-техническими возможностями, но без моральных ценностей. Именно в этом монастыре будущий папа протянул руку не просто приверженцам других христианских конфессий, не пастве других религий, а прежде всего людям неверующим. И призывал тех, кто не верит в Бога, жить так, словно он существует. И признал, что неверие многих обусловлено тем, что люди, говорящие о своей вере, на самом деле живут так, как будто Бога нет, — ну, об этом мы как раз хорошо знаем, ибо количество людей со свечами в руках с каждым годом увеличивается, а количество тех, кто хотя бы инстинктивно живет по заповедям Декалога, с каждым годом уменьшается. Иногда мне кажется, что в советские, атеистические времена, когда само посещение храма было не обычным ритуалом, а маленьким подвигом, таких людей было больше. Намного больше. Жить по обрядам, целуя иконы и пренебрегая человеческим в себе, это, конечно, намного легче, чем просто жить по заповедям, — ведь это и есть возвращение к тому самому язычеству, от которого Русь открестилась тысячелетие назад и от прощания с которым, конечно, и началась цивилизация, потомками которой мы являемся... Это только заметки к мнениям нового папы — но тот факт, что его высказывания побуждают человека к таким раздумьям, уже сам по себе многоговорящий...