Молчаливые

В понедельник я сказал Игорю Слисаренко, что это история не о нем, а о том, есть ли свобода на «5 канале». Начиная писать эту статью в пятницу, я думаю, что это история не только о моем канале, а о том, почему о подобном ничего не слышно на других каналах. Не только об историях о свободе (или, скажем прямо, — несвободе), но и о непрофессионализме, и о неспособности журналистов бороться за его устранение. Короче говоря, обо всех наших главных проблемах, которые после революции мы не разрешили (привет тем, кто во всех бедах винит политиков).

Непрофессионализм. Редакционный совет «5 канала», обсуждавший историю с Игорем, растянулся на четыре часа откровенных и временами ожесточенных споров, все ли Игорь сделал так. Спорили и принимали решение исключительно его коллеги по каналу: ведущие, редакторы и корреспонденты, избранные в редсовет еще в прошлом году голосованием всего ньюзрума и редакций авторских программ. Менеджмент высказал свою точку зрения, но не больше.

В голосовании о случае с Игорем Слисаренко участвовали девять из 10 членов редсовета. (Лиду Таран, которая вот-вот родит долгожданного ребенка, решили не приглашать на заседание, обещавшее быть не самым спокойным.) Все девять голосов были отданы за признание того, что информация в выпуске 1 сентября была подана с предвзятостью в отношении Виктора Ющенко (несогласные могут пересмотреть сюжет о Викторе Януковиче, который шел перед этим), цитата из УНИАН о причинах выбора семьей президента школы для своих детей была использована не полностью, что повлияло на ее смысл, а информация о стоимости образования и обедах из французского ресторана была приведена без указания источника.

Семеро из девяти проголосовали за рекомендацию менеджменту объявить Игорю выговор и девять из девяти — за рекомендацию не подписывать его заявление об увольнении, которое Слисаренко написал под влиянием неприятного разговора с шеф-редактором, состоявшегося после того злополучного выпуска «Часу новин».

Наш главный аргумент был таков: «Иначе нас всех нужно увольнять». Некорректно обсуждать коллег, я лучше вспомню свои ошибки последних дней. К примеру, в прошлую пятницу я клещами вытягивал из Владимира Арьева обещание от «Нашей Украины —Народной самообороны» привлечь к ответственности Василия Цушко за майский захват, или освобождение Генпрокуратуры. (После выборов, если президентский блок будет в правящей коалиции.) В эфире мне казалось, что это важное предвыборное обязательство. Пересматривая программу, я пришел к выводу, что это выглядело предвзято, и во многом (в слишком многом!) было продиктовано моим личным мнением как важно наказать виновных в той истории.

Смею предположить, это проблема всех коллег. Часть ее — в нереальности самой задачи достичь полной объективности. Журналистику делают живые люди, и она будет субъективной всегда (ну, или пока не создадут роботов, которые смогут писать статьи и вести телепрограммы). Но профессиональное правило простое: объективность достигается не журналистами, а методами, к которым они прибегают.

И вот тут беда. После 2004 года мы научились представлять точку зрения и синих, и оранжевых, но дальше дело не пошло. Первый больной вопрос: а другие цвета мы адекватно показываем? Все знают, что есть еще белый, красный и малиновый, некоторые иногда вспоминают о зеленом, но ведь их больше! А цвета — это не только политики, правда? Есть люди, которые в них намного больше разбираются. Но мы пока не научились быть форумом для всего общества. И это разговор не только о заезженных лицах, но и заезженных темах! Я профессионально счастлив, что сейчас журналистика поворачивается лицом к образованию, медицине, безопасности на улицах и на дорогах, чистоте воздуха и воды, эффективности расходования государственных денег, например, на рождение тех же детей. Но сколько лет мы еще будем поворачиваться?

И куда мы повернемся — еще один больной вопрос! Случай с Игорем демонстрирует не только уровень нашего профессионализма, но и нашей свободы. Я не могу утверждать, звонили в тот день на канал от президента или не звонили. Сам я склоняюсь к мысли, что нет (иначе на Банковой засели вредители), но чтобы что-то утверждать, надо иметь распечатки телефонных разговоров или признания их возможных участников. Однако вся эта история показывает, что небо над большинством из нас — в клеточку!

Это не столько вопрос давления с Банковой. Хотя давайте признаем честно: несмотря на то, что мы все допускаем, что звонить могли, в принципе, секретариата президента и самого президента медиа с 2004 года не боятся. И слава Богу! Но зависимость журналистов от менеджеров и собственников остается неприличной. И эта зависимость, как и до 2004 года, вина не столько менеджеров и акционеров — они во всем мире склонны давить, — сколько нас: ведущих, редакторов, журналистов. Не они заставляют, а мы соглашаемся, друзья. Это очень важно признать. Иначе мы никогда не сможем это исправить.

Мы обсуждали эту тему с менеджментом. Если ведущий нарушает редакционные стандарты, давайте карать его через редакционные советы, а не по единоличному решению менеджера. И не только за предвзятость по отношению к президенту, а и, например, за нескрываемый Игорем антисемитизм. Или к министру внутренних дел (это я о своем J).

Но снова-таки, чтобы стандарты журналистики не применялись избирательно, нужно не столько согласие менеджеров, сколько готовность и умение журналистов их применять и отстаивать. Это не проблема только «5 канала». Более того, регулярно возникающие скандалы вокруг темы нашей свободы — доказательство того, что журналисты «5-го» за нее борются. Тот факт, что у других все тихо, меня лично удручает. Как и тот факт, что об увольнении Слисаренко рассказали множество газет, и, как свидетельствует «Телекритика», только один телеканал — «5-й»! Я боюсь, что тишина на многих каналах — не следствие того, что не о чем говорить, а следствие того, что некому говорить. Где еще реально действует и влияет на эфир редсовет, составленный исключительно из журналистов? Я хотел бы ошибиться, но, подозреваю, что наш канал единственный, где в эфире можно озвучить невыгодную собственникам информацию, если она является общественно значимой. Боюсь, на другом канале меня бы уволили если не до выхода в эфир, то сразу после. И это разговор не о том, как у нас хорошо, а о том, как везде плохо.

На телеканалах сейчас эпидемия «джинсы» — платных материалов, не обозначенных рубрикой «реклама», а главное, «политическая реклама». Это смертельная болезнь, причины, симптомы и последствия которой мало отличаются от другой болезни — цензуры, едва не убившей нас в 2004-м. Так вот, «Телекритика» — издание, которое имеет внутри медиа не меньше источников информации, чем «ЗН» среди политиков, попыталась провести специальное расследование. И… узнала очень немногое. Расценки. Вот цитата из статьи: «Сюжет в вечернем выпуске новостей всеукраинского канала стоит около 25 тыс. долл., договориться же об участии политика в вечернем эфире из студии популярного национального канала можно за сумму от пяти долл. до 70—100 тыс. долл. — в зависимости от времени, рейтинга канала и других критериев». А вот заказчики, исполнители и конкретные случаи остались за кадром. Менеджеры, ведущие, редакторы и журналисты не рассказали.