АЛЕКСАНДР СТЕЦЕНКО: СОЗДАНИЕ ВООРУЖЕНИЙ НЕОБХОДИМО ДИФФЕРЕНЦИРОВАТЬ ДО УРОВНЯ УГРОЗ

Так уж сложилось, что западный вектор внешней политики Украины всегда противопоставляется восточному. Вряд ли можно назвать ошибкой утверждение, что наиболее яркой составляющей внешнеполитической деятельности государства является военная и военно-техническая политика. Она свидетельствует не столько о том, с кем дружит та или иная столица, сколько о зависимости в таких ключевых областях, как оборона и безопасность. Сегодня Запад еще явно не готов к проникновению Украины на ее рынки, хотя среди прошлогодних успехов Украины называют около 600 совместных мероприятий с НАТО (по сравнению с 52 украинско-российскими мероприятиями цифра более чем внушительная) и существенное проникновение на рынки таких государств, как Греция и Македония. Однако трехзначная цифра в силу декларативности и нагромождения декораций не отражает сути партнерства, а работа с Грецией и Македонией происходит скорее не вследствие сближения Киева и Брюсселя, а вопреки.

Что касается РФ, то тут все наоборот: немного бутафории и более-менее успешное развитие конкретных проектов. На этой неделе в Москве прошел очередной раунд украинско-российских переговоров, где, среди прочего, рассматривались такие вопросы, как совместная модернизация имеющихся новых систем вооружений и их производство, а также продвижение в направлении создания совместных финансово-промышленных групп.

Переговоры прошли в ходе заседания Военно-технического комитета при Совете министров обороны СНГ в штабе по координации военного сотрудничества государств — участников СНГ.

Нашу страну там представлял заместитель министра обороны Украины по вооружению, начальник Вооружения ВСУ генерал-полковник Александр Стеценко. Довольно примечательно, что сам генерал подчеркнул автору: его статус как участника будет «рабочий». (Впервые украинские военные не подчеркивают, что едут на мероприятия СНГ в качестве наблюдателей.)

Перед отъездом А.Стеценко дал интервью «ЗН», которое многое объясняет в военно-технической политике страны.

— Украина столкнулась с серьезными проблемами в вопросах оснащения армии новыми вооружениями и модернизации устаревающих в 1995—96 гг., когда российские оборонные предприятия перестали работать напрямую с украинскими, и контакты пошли через «Росвооружение» (ныне «Рособоронэкспорт». — Авт.). Соответственно и цены существенно возросли. Кроме того, необходимо было подписывать целый ряд двусторонних соглашений. Ныне мы уже рассматриваем вопрос формирования государственного оборонного заказа напрямую на предприятиях России. В РФ подготовлен проект соответствующего указа о внешнеэкономической деятельности оборонных предприятий. Кстати, Россия уже размещала госзаказ на украинских оборонных предприятиях, когда нуждалась в комплектующих. В частности, речь идет о таких заводах АНТК им. Антонова, ПО «Южмаш», ОАО «Мотор-Січ». Если бы и мы заинтересованы формировать гособоронзаказ в России, на предприятиях ОПК, это значительно снизило бы стоимость модернизации вооружений украинской армии.

Теперь необходимо лишь доработать нормативно-правовую базу. И вполне будет возможно работать на рынках третьих стран — для этого скоро будет подписано межправительственное соглашение о взаимодействии.

— Александр Алексеевич, а как в таких случаях будет решаться вопрос украинского участия в контрактах? Например, многих беспокоит вопрос, почему никогда не упоминается, что украинские узлы киевского завода «Артем» присутствуют на самолетах Су-30МКИ, которые поставляются в Индию? Никто не упоминает и о том, что на новом вертолете «Черная акула» поставлен украинский двигатель ОАО «Мотор-Січ», хотя о вертолете говорят как российско-израильской воздушной машине.

— Но можно вспомнить и другой пример: БТР, который Украина готовила для Объединенных Арабских Эмиратов, презентовался под двумя флагами — украинским и государства ОАЭ. А двигатель там американский, и коробка передач — немецкая. Просто субконтрактером быть выгодно. Потому что работает экономика, появляются рабочие места.

Сегодня вопрос состоит в том, чтобы решить проблему интеграции: как, к примеру, с Ан-70.

— Ну а если речь идет о модернизации парка самолетов ВВС Украины, в частности, истребителей Миг-29. Разрешит ли Россия продавать эти машины?

— Програмно-математическое обеспечение Миг-29, секретное и, соответственно, является исключительно собственностью РФ. Это так называемый замкнутый контур управления самолетом, связи с землей и управления вооружением. Поэтому модернизация Миг-29 в интересах Украины в рамках кооперации с Россией — этот один вопрос, и он детально изучается, а модернизация самолетов для третьих государств — совсем иное дело. Прорабатываются сегодня несколько вариантов, в которых Россия будет являться полноправным членом контрактов. Например, не сняты с повестки дня возможные варианты модернизации с участием Украины, России и Германии, а также Украины, России и Израиля. Есть также и вариант модернизации с участниками — Украина, Россия и Франция. Но в этих случаях Россия будет полноправным участником контрактов. Ведь самолетов у нас слишком много.

— Сколько Миг-29, если это не секрет, может быть реализовано третьим государствам?

— Около полусотни.

— Каков будет механизм: часть самолетов модернизируется и продается, а за эти деньги модернизируются самолеты для украинских ВВС?

— Мы ведем переговоры о том, чтобы часть производства была на территории Украины. Естественно, с передачей технологий. И у России нормальное отношение к такому подходу.

— Какая часть производства при проведении модернизации может быть размещена в Украине?

— В реализации такого проекта будут участвовать оборонные заводы в Хмельницком, Львове и Луцке. В Украине осваивается ремонт двигателя и вооружений, а российский «Фазотрон» может передать нашему «Новатору» производство радара для самолета. Сегодня речь идет о вложении капитальных средств с тем, чтобы подготовить производственные мощности на ряде национальных предприятий. Скажем, самолетный прицел производится в России, и нет никакого смысла переносить его производство в Украину. Продолжаются переговоры о совместной модернизации ракет «воздух—воздух» Р-27, выпускаемых киевским заводом «Артем», и даже о совместном экспорте этих ракет. Как и любая держава, мы стремимся, чтобы как можно больше работ проводилось на территории Украины. Россия ведь тоже ведет поиск пути модернизации самолетов.

— Но без РФ реализовать ничего будет нельзя?

— Дело в том, что лишь генеральный конструктор может взять на себя ответственность за продолжение эксплуатационного ресурса.

— Когда начнутся работы по модернизации украинских самолетов?

— Спешить с этим не будем: лучше мы потратим еще год, чтобы окончательно все выверить, чем будем платить дважды. Сегодня нам нужен многофункциональный самолет, который будет использоваться и как истребитель, и как бомбардировщик. Мы сделаем образец, проведем испытания. И лишь потом сможем говорить о проведении полномасштабных работ по модернизации.

— А почему выбран Миг-29, а, скажем, не самолет фирмы «Сухого»?

— Сейчас Миг-29 взят за основу, но при этом рассматривается и вопрос модернизации штурмовиков Су-27.

— Вы упомянули о модернизации ракет.

— Ныне эта работа идет по нескольким направлениям. В частности, мы намереваемся ракету «воздух—воздух» приспособить и для действия «земля—воздух». Уже есть определенные успехи, но говорить о деталях мне бы не хотелось.

— А разработка «Борисфен»?

— Могу лишь сказать, что сегодня мы работаем над головной частью ракеты.

— Ее дальность будет превышать 500 км?

— Нет, мы работаем исключительно по дальностям до 500 км и не намерены нарушать ранее подписанных соглашений.

— А как продвигаются вопросы создания украинского комплекса ПВО?

— Речь идет о создании комплекса ПВО малой и средней дальности. Очень сложно решить главный вопрос — создание контура управления, о котором я уже упоминал, когда говорил о самолетах. Сегодня мы, кроме ряда предприятий, подключили к решению этой проблемы Харьковский военный университет, в котором научный потенциал по этому направлению очень высокий. Все это стоит немалых денег.

— Какие средства необходимы для завершения работ?

— Не меньше полумиллиарда гривен. Если мы сможем частично интегрировать разработки и сформировать частично интегрированное производство, нам удастся эту сумму уменьшить.

— А есть ли результаты по модернизации радиолокации для коплексов ПВО С-300?

— Да, на сегодня адаптированы две станции радиотехничной разведки 36Д6 и 36М6 под системы противоздушной обороны. Были добавлены возможности по высоте и почти вдвое увеличена дальность — до 350 км. Эта станция уже стала цифровой. После ее состыковки с комплексом С-300, который работал в системе, может действовать автономно.

— Вы могли бы привести примеры сотрудничества с западными государствами?

— Например, ведем достаточно детальные переговоры с французской корпорацией SAGEM. У этой фирмы есть неплохие наработки по модернизации вертолетов Ми-24, в частности, технологии по установке тепловизора для Ми-24, по модернизации Миг-29. На выставке в Lе Bourget в прошлом году этой фирмой был продемонстрирован модернизированный Ми-24, который нас заинтересовал. Сейчас французкая сторона дорабатывает предложения.

— Как было профинансировано вооружение ВСУ в прошлом году?

— Научно-исследовательские и опытно-конструкторские работы профинансированы приблизительно на 50%, закупки вооружений и модернизация — приблизительно на 40%. В этом году на научно-исследовательские и опытно-конструкторские работы будет выделено 51 млн. грн. , и около 50,5 млн. грн. — на содержание вооружений и военной техники. Еще около 63 млн. получим за счет средств, выделяемых на реформирование Вооруженных сил Украины.

— Это деньги спецфонда?

— К сожалению, да. Ведь ответственность за приобретение вооружений и военной техники и проведение НИОКР лежит на военном ведомстве, а эти статьи должны быть защищены. В той же России деньги за реалицию техники являются не спецфондом, а добавочными внебюджетными средствами. То есть военные имеют не только стабильное финансирование этой сферы, но и определенный резерв.

— А план реализации вооружений и военной техники в прошлом году выполнен?

— В основном выполнен, это около 600 млн. грн.

— А деньги за стратегические бомбардировщики Ту-160 и Ту-95МС, переданные России в 2000 г.?

— Да, но поскольку у НАК «Нефтегаз Украины» нет возможности погасить долг деньгами, главным образом он погашается продукцией. В 2002 г. запланировано погашение долга за выполнение научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ, образовавшегося в течение нескольких лет. Это около 70 млн. грн.

— А пришли ли в Вооруженные силы деньги от ООН за подготовку миротворческого контингента в Сьерра-Леоне, которые были взяты из бюджета Вооружения ВСУ?

— Да, эти деньги возвращаются. Только Вооружение ВСУ к концу прошлого года получило 13 млн. грн.

— А как относитесь к возможной продаже Китаю последнего десантного корабля на воздушной подушке «Зубр»?

— Если покупают — его надо продать. Сегодня это работа серийного завода, и уверен, она для государства важнее.

— Каковы планы по проведению закупок и модернизации в этом году?

— О закупках новых систем вопрос сегодня не стоит. Мы будем заниматься глубокой модернизацией систем ПВО — прежде всего, С-300, «Бук», «Оса». И, конечно, модернизацией боевой авиации. Что касается ракетных войск — это продление ресурса ракет «Точка». После 2005 г. мы надеемся на увеличение бюджетного финансирования.

— Скоро вы будете презентовать Программу развития вооружений и военной техники. Сохраняются ли приоритеты, обнародованные в начале 2001 г.? И в чем состоит доработка программы?

— Эти приоритеты — разработка систем управления, радиоэлектронной борьбы и разведки, модернизация боевой авиации и техники ПВО, разработка отечественных систем государственного распознавания, создание оружия на новых физических принципах, создание интеллектуальных средств поражения были утверждены указом Президента Украины, они не должны измениться.

На их финансирование предусматривается около 60% средств, выделяемых на реформу армии, и в 2001 г. оно было близко к этой цифре. Хотя у нас образовались большие долги — с вооружения ВСУ снимали деньги в судебном порядке. Проблема состоит в том, что эта программа готовилась под одно финансирование, которое ныне предусмотрено уменьшить в два раза. А создание вооружений необходимо дифференцировать до уровня угроз.

— Как вы можете оценить сотрудничество с Государственной комиссией по вопросам оборонно-промышленного комплекса Украины под руководством Владимира Горбулина?

— Мы очень тесно сотрудничаем и находим поддержку со стороны этого органа. Благодаря совместной работе при выработке приоритетов были максимально учтены возможности национального ОПК. В свою очередь, Вооружение ВСУ принимает участие в подготовке Концепции перестройки ОПК. Появление этого органа в Украине трудно переоценить.

— Может ли Украина с тем вооружением, которое она имеет, эффективно участвовать в войне пятого или, тем более, шестого поколения?

— Защитить себя Украина пока еще способна. Но хочу добавить, что главную задачу по-прежнему выполняют люди. Одно и то же оружие может быть разными людьми применено с разной эффективностью.