«Я ПОРЕКОМЕНДУВАВ ПАВЛУ ЛАЗАРЕНКУ СВОГО АДВОКАТА»

В масс-медиа Украины разразился скандал из-за судебного запрета публикаций в одном из еженедельников, что было расценено как цензура и наступление на свободу слова. Недавно запрет сняли. Впереди — дальнейшие судебные разбирательства, так как живущий ныне в Швейцарии экс-глава «Дамиана-банка» г-н Сидоренко посчитал, что в публикациях задеты его честь и достоинство. Сумма иска — около 5 миллионов долларов... Наш корреспондент встретился в Женеве с молчавшим несколько лет Юрием Сидоренко и взял у него эксклюзивное интервью.

Краткая справка

В 1993—94 гг. Украина осуществила два крупных контракта: по продаже за рубеж авиакеросина и по закупке нефтепродуктов. Инициатором и «вдохновителем» контрактов был и. о. премьера Украины Ефим Звягильский, посредником служило госпредприятие «Укринвалютторг» (позже переименованное в «Разноимпекс», руководитель — Вячеслав Крамной), финансовым агентом определили коммерческий «Дамиана-банк» (глава — Юрий Сидоренко, вице-президент и экономический советник Звягильского — Александр Дворянчиков, гражданин России). В конце мая 1994 года неизвестный стрелял во Владимира Бортника, возглавлявшего госконцерн «Украгротехсервис», через который шли поставки и расчеты. Сидоренко, Дворянчиков и Крамной покинули Украину и обосновались в Швейцарии, где применили некий банковский механизм, самовольно изъяв около 20 миллионов долларов с банковского счета «Украгротехсервиса». Украина это расценила как хищение, возбудив уголовное дело в дополнение к ранее возбужденному по керосину (считалось, что горючее было продано по бросовой цене в ущерб государству). «Дамиановцев» посадили в тюрьму в Невшателе, затем выпустили… А потом были долгие годы судебных разбирательств в Швейцарии…

Что сказал суд?

— Юрий Григорьевич, вас сейчас именуют в Украине чуть ли не главным душителем свободы слова — за требование остановить публикации через суд. Прокомментируйте…

— То, что я сделал, — новинка только для Украины. В странах, которые принято называть демократическими, подобная практика является обычной. Причина — зачастую СМИ не могут впоследствии компенсировать ущерб, нанесенный публикациями, которые судом признаны оскорбительными и клеветническими. В этой связи я проникся глубоким уважением к председателю Верховного суда Украины Виталию Бойко. Он дал интервью той же газете и выразил удовлетворение, что судебная власть наконец-то становится на защиту интересов конкретного человека.

Иска бы не было, опубликуй газета полное решение швейцарского суда. Но были напечатаны лишь выдержки из решения и вольная интерпретация приговора, причем с оскорбительными для меня высказываниями. Если коротко, то по «керосиновому» делу мы все признаны полностью невиновными, а по нефтяному контракту — что ущерб Украине не нанесен. То есть нефтепродукты в Украину поступили, а деньги за них, которые нам был должен «Украгротехсервис», мы забрали самосудом, без судебного решения. За что и получили по 18 месяцев условно, а вовсе не за хищение средств.

«...Из анализа ситуации, сделанного украинской судебной властью при принятии решения об отсутствии состава преступления в действиях Звягильского, четко следует, что в целом операция «Гленкура» оказалась благоприятной для сельского хозяйства, основной отрасли страны... Крамной, Сидоренко и Дворянчиков, даже совершив акт самосуда ввиду сопротивления противной стороны в контракте и не использовав законные средства, не действовали в духе подлинной наживы, тем более что большая часть спорной суммы 19 млн. 925 тыс. долларов США, похоже, действительно была задолженностью».

(П.п. 83 и 84 приговора швейцарского суда)

Почем нынче адвокат?

— Думаю, об иске достаточно. Расскажите, как шли в Швейцарии следствие и суд, кто представлял украинскую сторону?

— В 1996 году Генпрокуратура Украины официально объявила, что передает все материалы нашего уголовного дела для расследования в Швейцарию, где был назначен специальный судья по следствию. Он приезжал в Украину, допрашивал свидетелей, но, что примечательно, так и не смог встретиться с нашим основным обвинителем, главой «Украгротехсервиса» г-ном Бортником... В 1998 году дело было передано в суд, и почти полтора года три профессиональных судьи с огромным опытом скрупулезно его рассматривали. Привлекались различные эксперты, специалисты и
т. д. А после суда замгенпрокурора Украины г-н Обиход дал западному журналу интервью, которое озаглавлено так: «В Невшателе суд не все понял!». На мой взгляд, это выглядит смешно, если не оскорбительно...

Генпрокуратура Украины наняла для работы на процессе двух высокооплачиваемых адвокатов и сражалась с нами даже не на равных, а с превосходящей силой. На вопрос корреспондента швейцарского журнала «Хета» относительно поддержки государства и количества привлекаемых сотрудников г-н Обиход ответил: «В управлении специальных дел, которым я руковожу, имеется 30 следователей, 10 прокуроров, при необходимости мы можем обращаться к независимым специалистам, и сейчас нам помогают более 200 человек».

— Вы назвали адвокатов украинской стороны высокооплачиваемыми. Что это значит, о каких суммах идет речь?

— Час работы такого адвоката стоит порядка 300—350 долларов. Для того чтобы подготовиться к подобному процессу, необходимо полтора-два года. Плюс командировочные расходы, иные траты — для Украины процесс обошелся в очень серьезную сумму.

— Но ведь по решению суда вы должны выплатить украинской стороне компенсацию...

— Да, 30 тысяч франков, или около 20 тысяч долларов, что не компенсирует расходы Украины.

Особенности национального расследования

— Эта компенсация уже выплачена?

— Нет, поскольку приговор не вступил в законную силу, о чем скажу чуть ниже. Пока же — несколько слов о тактике на суде украинской стороны, на мой взгляд, не вполне корректной. Когда дело передается для расследования из страны в страну, то, по международным нормам, передаются и все материалы. Украина же постоянно что-то оставляла... Например, во время следствия в Швейцарии Генпрокуратура Украины не представила такой важный документ, как первый допрос Бортника, когда он находился в Австрии на излечении после ранения (мы позже нашли этот протокол). Там Бортник признавал долг «Украгротехсервиса» за поставленные нами нефтепродукты (более 35 миллионов долларов на момент покушения на него), отрицал нашу причастность к покушению... Допрос запротоколирован австрийской полицией в присутствии украинских следователей. Почему документ не был предоставлен следствию даже после того, как мы настояли на формальном запросе суда? Да потому, что разрушил бы все обвинения против нас... И это не единственный подобный случай, был еще эпизод по «керосиновому» делу… Впрочем, украинская сторона подала по этому делу апелляцию, которая еще рассматривается в Швейцарии. То есть, строго говоря, приговор пока не вступил в законную силу, и нас нельзя признать виновными даже в самовольном получении причитающихся нам денег, не говоря уже о хищениях.

Полковника — на кол!

Был при расследовании этого дела еще эпизод, возможно, имевший отношение к действиям украинской стороны. В 1996 году, после того как нас выпустили из-под стражи, у меня дома раздался звонок. Мужчина, хорошо говорящий по-русски, заявил, что беспокоит меня однофамилец, только Александр. Дескать, очень хотел бы со мной встретиться, чтобы рассказать много интересного... Я, честно говоря, вначале подумал, что это провокация. На встречу все же согласился, но предупредил о ней своих адвокатов и местную полицию... Подошел ко мне мужчина в возрасте за 40 лет и рассказал, что еще в советские времена он, врач из Украины, был направлен на работу в Африку. Там встретил и полюбил швейцарку, на родину не вернулся. Для страны Советов стал, естественно, преступником-невозвращенцем, но в Швейцарии женился на этой женщине, легализовался, со временем сдал нужные экзамены и получил работу врача. В ноябре 1994 года ему домой позвонил человек, чья жена когда-то лечилась у Александра в Союзе, а сам он работал в правоохранительных органах. Говорит: здравствуй, Саша, я такой-то, помнишь меня? Мы тут с ребятами сейчас в Невшателе, не могли бы с тобой встретиться? У Александра как раз никого не было дома, и он обрадовался — столько лет никакого контакта с земляками, а тут такой звонок... Согласился, приехали пять или шесть человек, выпили, закусили... И говорят: знаешь, Саша, мы вообще-то — следователи Генпрокуратуры Украины! Твоего племянника забрали в местную тюрьму, он украл в Украине 25 миллионов долларов... Сходи к нему, уговори, чтобы половину вернул, тогда мы с него обвинение снимем... Александр не понимает, о чем речь, твердит, что нет у него никакого племянника, а его продолжают уговаривать. Мол, что ты отрицаешь, у вас одна фамилия, вы оба из Краматорска, а теперь оба в Невшателе — таких совпадений не бывает... Александр упрямится, тогда неожиданно его просят об одолжении — оставить всю группу в доме на ночь! Мол, командировочные в валюте невелики, а отели дорогие... Согласился. Среди ночи Александра разбудили. Один из группы попросил выйти на крыльцо (это частный особняк), дескать, есть срочный разговор. Мужчина представился полковником СБУ Н., завел речь о том, что, мол, для Родины ты, Саша, все еще преступник, у тебя нет украинских документов и ты никогда не сможешь навестить родные места. Но это поправимо, если станешь работать на нас... Александр, по его словам, ударил Н. по лицу. Тот улетел вглубь дворика и ... задницей сел на штакетник, по сути, на кол! После чего вскочил и убежал куда-то в темноту.

Где-то через час, рассказывал дальше Александр, раздался звонок из местной больницы, где он работал врачом. Мол, доктор, приезжайте скорей, здесь какой-то русский весь в крови, утверждает, что в него стреляли. Разгневанный хозяин поднял непрошеных гостей, попросил покинуть дом и поехал в больницу. Там уже полиция, начали расследование... Другой врач, который оказывал пострадавшему первую помощь, вдруг говорит: господа, это не похоже на огнестрельное ранение, пули нет, зато есть какие-то деревянные щепки! Допросили Александра, он и поведал, как было дело. Проверить это не составляло труда. В ответ на такой поворот событий пострадавший Н. якобы... попросил у властей политического убежища. Но его позже выслали из Швейцарии...

Выслушав однофамильца, я сказал: «Это интересно, но чем можешь подтвердить?» — «Могу представить официальную выписку из больничного документа и сам готов отвечать за свои слова где угодно как свидетель». И действительно, на другой день такая выписка была у меня, с фамилией потерпевшего, характером ранения и т. д. А позже эту историю совершенно независимо от Александра подтвердил мне обслуживавший нас юридический переводчик.

— Ну и что, толкового объяснения этому делу вы так и не получили?

— Для нас и так все понятно, а проводить расследование никому не было нужно...

Плата за окончание допроса — миллион долларов?

— Вернемся в 1994 год. Что вы думаете о покушении на Бортника?

— За несколько дней до того, как стреляли в Бортника, я из достоверных источников получил информацию, что на меня и на него готовится покушение. Я ему предложил: Володя, возьми мою охрану. Он ответил: это глупости, я депутат, кто посмеет... Это было где-то 25 мая 1994 года. А 27 мая рано утром меня забрали на допрос в Генпрокуратуру, но в качестве кого допрашивали, так и не объяснили: то ли свидетеля, то ли подозреваемого... Мало того, заставили еще и протокол собственноручно писать... А когда я попросил копию протокола, сказали, что у них... копировальная бумага закончилась!

— А почему заставили вас писать, чем мотивировали — своей малограмотностью?

— Не знаю, не объяснили... Допрос длился часов шесть-семь, меня просили дать компромат на Звягильского. Говорят: если дашь то, о чем просим, мы тебя сделаем председателем Нацбанка Украины! Я ответил, что к Ющенко нормально отношусь, главой Нацбанка быть никогда не мечтал, и вообще плату вы мне предложили какую-то... Пахнет она нехорошо. Словом, допрос ничего им не дал. А через пару дней я узнал, что стреляли в Бортника. И понял — надо уезжать, что и сделал в тот же день. Позже до меня дошли нелепые слухи: якобы я за то, чтобы меня после допроса выпустили из Генпрокуратуры, предложил руководству группы... миллион долларов! Это, естественно, чушь.

— Как же вам удалось беспрепятственно покинуть страну? А семья? И что за история с каким-то якобы похищением Крамного из киевского аэропорта, после чего он «вынырнул» в Швейцарии?

— Решение уехать из Украины в день покушения на Бортника было принято не только мной, то же самое нам посоветовал сделать Ефим Звягильский. Была реальная опасность... Я чувствовал, что происходит нечто страшное, поэтому заранее вывез семью, ибо не мог в Украине обеспечить ее безопасность. Сам же ушел из квартиры через черный ход, моя охрана помогла... Сначала уехал в Москву, затем — в Швейцарию. Но еще в тот день, когда меня «пригласили» на допрос, я сумел передать, чтобы Крамного предупредили о происходящем — нужно ведь было, чтобы хоть кто-то оставался на свободе. Он тогда же прилетал из Вены. Его встретили у самолета и «детективными методами» вывезли из аэропорта. Не заходя домой, он покинул Украину…

Где вы храните миллионы Лазаренко?

— Юрий Григорьевич, вы богатый человек? Если да, то откуда у вас деньги, уж не криминального ли они происхождения?

— Да, я богатый человек, официальный мультимиллионер и при этом гражданин Украины. Доходы декларирую. Впрочем, любой нормальный человек понимает, что в Швейцарии иначе нельзя. Откуда деньги? Я же много лет занимаюсь бизнесом, с 1994 года плачу налоги в Швейцарии. И приехал в эту страну официально, получив разрешение тут работать. А до того были аудиторские заключения и финансовые экспертизы всех моих доходов...

— Говорят, Павел Лазаренко — тоже очень богатый человек... И еще говорят, будто вы ведете с ним переписку и, более того, имеете отношение к хранению легальных или нелегальных капиталов Павла Ивановича. Подтверждаете?

— Украинской Генпрокуратуре, чувствуется, очень хотелось бы меня «пристегнуть» к делу Лазаренко. Было несколько попыток. Как-то мне позвонил некий «доброжелатель» и сказал, что если я не изменю свою позицию по делу «Дамиана-банка», то будут инициированы обыски в моих офисах. Я сообщил в полицию и адвокатам, что осуществлена очередная попытка воздействовать на меня. Спустя какое-то время ко мне действительно пришла полиция и предъявила запрос украинской Генпрокуратуры, в котором было сказано о необходимости произвести обыск и изъять документы по «Дамиана-банку», а также касающиеся 10—15 фирм, якобы связанных с делом Лазаренко. Задали мне вопрос — признаете ли вы то, о чем написано в документе? Я заявил, что буду открыто сотрудничать со следствием, скрывать мне нечего и я добровольно предоставляю в распоряжение полиции свои помещения для производства необходимых действий. Никаких документов, тем более ценностей, имеющих отношение к делу Лазаренко, у меня нет.

— Обыскивали толерантно или, как порой у нас, по типу «Мамай прошел»?

— Если ты не оказываешь сопротивления, все происходит очень корректно. Ни в коем случае не наносится моральный или материальный ущерб, потому на Западе к обыску не относятся как к трагедии. Если бы полиция в ходе процедуры нарушила закон, поверьте, ее сотрудники тут же сами оказались бы в наручниках, надетых другим подразделением. Я у полицейских тогда даже оружия не увидел, не говоря уже о камуфляже или масках... Адвоката не вызывал, только уведомил его о происходящем. Понятых, как у нас, не было, видно, своей полиции тут доверяют. Договориться, в случае чего, с ней нельзя, это исключено. Искали долго, тщательно, но ничего, разумеется, не нашли. Я спросил: почему вы ищете материалы по делу Лазаренко, какая связь между ним и мною? Они ответили, что, мол, Украина передала ваше, господин Сидоренко, поздравление господину Лазаренко с днем рождения. И это все? Да, все...

О вреде поздравительных открыток

— Так, значит, была все же переписка между вами и Павлом Ивановичем...

— Переписки не было, я с ним вообще не знаком. Никогда не участвовал в совместных делах, наши коммерческие интересы не пересекались. И с днем рождения поздравил один-единственный раз, чисто по-человечески. Кроме того, как-то мне позвонил знакомый, сказал: все знают, что ты умеешь работать с адвокатами, не мог бы порекомендовать защитника для Лазаренко? Я согласился, но на этом мое участие в делах Павла Ивановича закончилось. Вот так с моей подачи у Лазаренко появился адвокат мэтр Поль Гюлли-Харт, который, как вы знаете, защищал и меня. Потом Генпрокуратурой это было интерпретировано так, будто нас с Павлом Ивановичем связывают общие интересы…

P.S. Автор и редакция понимают, что оценка тех или иных событий, данная г-ном Сидоренко, может грешить субъективностью (исключая моменты, основанные на документах). Для придания материалу объективности мы связались с заместителем генпрокурора Украины Николаем Обиходом и попросили его прокомментировать дело «Дамиана-банка». Однако г-н Обиход от комментария отказался, подтвердив лишь наличие апелляции по «керосиновому» эпизоду.