ИНФОРМАЦИОННАЯ БЕЗОПАСНОСТЬ ИЛИ ОПАСНОСТЬ ОТСТАВАНИЯ?

Тенденция все большего засекречивания информации и ограничения свободы информационного обмена, которая наблюдается на всем постсоциалистическом пространстве и стала особенно характерной в последние годы в Украине, на наш взгляд, чрезвычайно вредна. По сравнению с другими нарушениями прав человека и основных свобод она представляется наиболее опасной для будущего страны и вот почему.

Информационная сфера является основой, на которой базируются все политические, административные, экономические и остальные решения во всех областях человеческой деятельности. Они будут тем более обоснованными и эффективными, чем больше информации будет использовано при их принятии. Наиболее важные политические решения обычно закрепляются на правовом уровне, фиксируются в тех или иных нормативных актах.

Существует трехуровневая система принятия решений: информация, политика, право. Ее можно условно представить в виде дерева: корни, ствол, крона. Дерево тем больше и сильнее, чем более развита у него корневая система. И когда на правовом (третьем) уровне принимаются акты, запрещающие или ограничивающие доступ участников проблемных дискуссий (второй уровень) к информации (первому уровню), тогда качество политических решений неизбежно деградирует. Возникает неестественная ситуация, когда крона не дает собственным корням питать дерево. Особенно часто это случается, когда информационные потоки пытается ограничивать и контролировать исполнительная власть или даже парламентские учреждения. Делается это обычно с лучшими намерениями, однако пораженные изоляционизмом общества попадают в застой, их интеллектуальные элиты эмигрируют, а экономический комплекс превращается в сырьевой придаток более открытых и потому более динамичных соседей.

Ситуация представляется в определенном смысле естественной, если принять во внимание органическую природу и характер взаимоотношений информации и власти: в кибернетическом смысле информация, как говорил Абрахам Моль, есть «количество непредсказуемого, содержащегося в сообщении». Поэтому настоящая информация порождает интеллектуальные искушения, грозящие нарушить социальный status quo. На страже последнего обычно стоит исполнительная власть. В целях социальной стабильности власть задвигает информационные новинки в дальний угол, и на первых порах кажется, что ничего плохого не происходит. Кризис и глубокая социальная фрустрация проявляются позднее. В итоге хорошие намерения власти да и сама она дискредитируются. Во избежание подобных ситуаций опытные демократии разрабатывают конституционные гарантии, запрещающие кому бы то ни было вмешиваться в свободу информационного обмена. Ярким примером тому является первая поправка к Конституции США, запрещающая даже конгрессу принимать решения, угрожающие информационной свободе.

Поскольку именно новое знание дает возможность эффективно разрешать общественные проблемы, постольку ограничение доступа к информации означает безусловное торможение социального развития и противоречит идее прогресса науки. Как говорил западный философ науки XX в. Пол Фейерабенд, в интересах научного прогресса допустимо все, ибо наука есть коллаж, а не бюрократически организованная система. Поэтому кажется ошибочным решение разработчиков новой версии Закона Украины «О государственной тайне» отнести к сведениям, составляющим государственную тайну, информацию «о научных, научно-исследовательских, опытно-конструкторских и проектных работах, на базе которых могут быть созданы прогрессивные технологии, новые виды производства, продукции или технологических процессов, которые имеют важное оборонное или экономическое значение или существенно влияют на внешнеэкономическую деятельность и национальную безопасность Украины». Государство может и должно ограничивать доступ к информации, необходимой для реализации функций охраны порядка и безопасности, сведений, которые на свой страх и риск добывают силовые структуры и о которых априори известно, что их разглашение может нанести вред. Однако ни в коем случае нельзя ограничивать доступ к информации, относительно содержания которой еще ничего не известно на будущее.

На пороге нового тысячелетия мало у кого сохранились сомнения в том, что эффективнее развиваются именно те общества, где свободнее и быстрее развивается творческая мысль, черпающая свое вдохновение в информационной сфере. Именно поэтому прямолинейно охранительная тенденция украинского законотворчества представляется опасной для страны. Тем более что в этой области мы и так предельно отстаем. По количеству пользователей Интернета на 100 тысяч населения мы на предпоследнем месте в Европе (меньше только в Белоруссии). И это не считая того, что почти все пользователи всемирной паутины живут у нас лишь в крупных городах.

Вообще наука, создающая политическое и экономическое будущее страны, влачит у нас позорное существование. У нас нет ни одного книжного магазина европейского уровня, где можно было бы найти современные научные книги на основных иностранных языках. Этим Украина резко отличается от иных европейских посттоталитарных государств. Например, в Будапеште — столице страны, население которой в пять раз меньше, чем в Украине, количество специальной англоязычной литературы в двух специализированных книжных магазинах исчисляется тысячами наименований. Тонус же столичной жизни в Украине в последние годы очевидным образом все больше омещанивается. Что же касается нынешнего состояния сельских районов, то провинциальная украинская книготорговля коммунистических времен кажется теперь недостижимым идеалом. Складывается впечатление, что в нашей стране вообще нет культурной политики. Библиотеки почти не комплектуются новой литературой, число научных периодических журналов сильно сократилось.

Мизерное государственное финансирование совершенно недостаточно для поддержания науки. В целом состояние информационного обеспечения в Украине настолько плачевное, что новые поколения украинских ученых зачастую не подозревают о реальных масштабах мировых достижений в близких им областях. Сотни специалистов гуманитарных вузов Украины до сих пор не знакомы с книгами, которые изменили лик мирового гуманитарного знания. Даже в переводах многие научные источники воспринимаются профессиональной украинской аудиторией неадекватно, ибо лучшие современные книги часто оказываются написанными в ментальном регистре, который не распознается и не прочитывается кандидатами и докторами наук. При этом «непонимающие» ученые и менеджеры науки защищаются тезисом о том, что «на самом деле нам у них учиться нечему». Современных знаний оказывается недостаточно уже и для обоснованного подозрения в собственном невежестве.

Некоторые ученые выживают сегодня за счет грантов от международных фондов. Сейчас это единственная возможность для определения реальной ценности научного творчества, ибо рынок науки в стране в иной форме практически отсутствует. При этом, однако, свободная передача научной информации зарубежным коллегам, нестесненный научный дискурс явно беспокоят государственные структуры, о чем красноречиво свидетельствуют как уже принятые нормативные акты, так и подготавливаемые в стране законопроекты (например, «Об информационном суверенитете и информационной безопасности Украины», «Об информационной безопасности в сетях передачи данных» — рабочие названия). Что касается практических дел, то в этом отношении симптоматичной представляется следующая история...

21 октября 1999 г. в одной из киевских газет появилось сообщение о том, что сотрудниками СБУ в Севастополе «пресечена деятельность группы ученых одного из НИИ, пытавшихся организовать утечку за рубеж некоторых экспериментальных научных материалов. По сообщению пресс-службы СБУ, от имени зарубежных научных центров должна была производиться оплата «услуг» крымских ученых. За предоставленную информацию деньги переводили на счет одного из участников группы, который затем рассчитывался наличными (долларами) с коллегами». При этом в пресс-службе СБУ заявили: «Эта информация настолько секретная, что ни названия НИИ в Севастополе, ни тематики спасенных спецслужбами научных исследований, ни тем более имен замешанных в утечке людей, обнародовать пока нельзя». Аналогичная информация была дана в крымских газетах под характерными названиями «На чистую воду», «Преступники арестованы» и т.д. С достойным лучшего применения энтузиазмом газеты сообщали, что был налажен «сбыт закрытой информации» в одну из стран Запада и что «руководитель преступной группы арестован».

Прошло немногим менее месяца, и «секрет» был раскрыт. 17 ноября появилась пространная статья «Узник СБУ» Пионтковский пытался облегчить государственную казну на миллионы долларов», а 19 ноября другая газета поместила ответы начальника пресс-службы СБУ на вопросы своего корреспондента газеты. Полковник СБУ пояснил, что группа сотрудников Института биологии южных морей и Морского геофизического института (ИнБЮМ) под руководством доктора наук Сергея Пионтковского должна была в соответствии с грантами от фондов INTAS и «Дарвиновская инициатива» передать в Плимутскую лабораторию результаты исследований более чем 40 морских экспедиций, осуществленных учеными ИнБЮМ и Морского геофизического института с 1963 по 1998 год. «Эти данные — наше национальное достояние! — заявил полковник. — И они оцениваются, по скромным подсчетам, в 200 млн. долларов, а по другим — в миллиарды. Причем часть работ проводилась под грифом «Совершенно секретно» по заказам Минобороны СССР и не подлежит разглашению даже сегодня. А тут речь идет о передаче всех упомянутых уникальных материалов в лабораторию Плимута, которая известна своей военно-прикладной ориентацией».

За несколько дней до этих двух публикаций Сергею Пионтковскому было предъявлено обвинение в проведении незаконных операций с валютными ценностями, совершенных организованной преступной группой, и в тот же день взята подписка о невыезде. Этому предшествовал двухдневный допрос, обыск в институте и дома, изъятие научных рукописей, документов, компьютеров, дискет, денег.

Что же вызвало такие неординарные действия сотрудников СБУ? Группа биологов двух институтов под руководством Сергея Пионтковского должна была обобщить результаты многочисленных экспедиций по биоразнообразию тропических вод Индийского и Атлантического океанов, опубликованные ранее в открытой печати и представленные на многочисленных международных симпозиумах, а также создать базу данных на лазерном диске, введя эту информацию в научный оборот в удобном для использования виде. Работа эта выполнялась совместно с учеными России, Великобритании, Голландии и США в соответствии с проектом, прошедшим как внутригосударственную, так и международную экспертизы, и финансировалась на паритетных началах госбюджетом Украины и Фондом Европейского союза INTAS (международная ассоциация содействия сотрудничеству с учеными новых независимых государств). Об этом шла речь в письме первого заместителя министра науки и технологий Украины Бориса Гринева на имя тогдашнего председателя СБУ Леонида Деркача от 27 октября 1999 г., в котором отмечалось, что дело это «вызвало значительный международный резонанс и, видимо, будет иметь негативные последствия для международного научно-технического сотрудничества Украины и не содействует повышению ее авторитета, а также противоречит государственной политике интеграции Украины в мировое научное пространство». Тем не менее эти разъяснения не удовлетворили СБУ.

Следует подчеркнуть, что никто из участников проекта, по словам Сергея Пионтковского, никогда не имел доступа к сведениям, составляющим государственную тайну, а ИнБЮМ уже девять лет вообще не вел такую тематику. Поэтому все обвинения в передаче секретной информации представляются совершенно вздорными. Поражают также своей нелепостью и ограниченностью рассуждения журналистов и работников СБУ о научной работе севастопольских биологов. По-видимому, многим невдомек, что любая настоящая наука интернациональна; что обмен информацией в мировой научной среде производится обычно бесплатно (оплачиваются только услуги провайдера Интернета, поэтому за один доллар вполне реально перекачать в свой компьютер многостраничные достояния «чужих» наук); что, выпуская CD с базой данных, украинские ученые именно утверждают и закрепляют свой приоритет и авторство...

Цитируя американского профессора Карла Банса, сказавшего, что «деятельность Сергея Пионтковского экономит для США 15—20 тысяч долларов в день», полковник СБУ тут же говорит: «...мир устроен так: если в одном месте прибудет, то в другом непременно убудет. Мы не можем допустить, чтобы «убывало» в Украине». Эта незамысловатая философия применяется для оценки процессов, о реальной структуре и особенностях которых у автора едва ли существует адекватное представление. Ведь научная информация — это продукт, стоимость которого при передаче не убывает, а увеличивается из-за открывающихся возможностей ее новых применений. Поэтому тот, кто способен передать другому больше информации, оказывается в выигрыше. Здесь, как в поэме Шота Руставели, действует мораль: «что ты спрятал — то пропало, что ты отдал — то твое». Если мы и интересны сегодня внешнему научному миру, то именно благодаря таким украинским ученым, как С.Пионтковский, которые, по словам Карла Банса, «намного опережают американских или, например, британских исследователей» и исследования которых берутся финансировать международные фонды.

Сегодня главное богатство любой страны — люди, способные создавать новое, именно они привлекают так необходимые Украине инвестиции. Еще Д.Локк говорил, что в отношении интеллектуальных способностей индивиды различаются между собой больше, чем люди вообще отличаются от животных. И если в нашей истории есть драматический момент, то заключается он в том, что официальная система науки и образования Украины сегодня практически не распознает, не признает и не вознаграждает по-настоящему одаренных людей. Вместо этого функционирует унылая ваковская система научной аттестации кадров, дополняемая не менее тусклым ранжированием специалистов в системе Минобразования. Именно в их бюрократических жерновах все еще воспроизводятся априори исключенные из мирового научного сообщества кандидаты и доктора наук, доценты и профессора. Писать о том, что по уровню информационной обеспеченности рядовой западный студент на порядок, а то и на два превосходит украинского отраслевого академика и вовсе неудобно...

Заметим, что С.Пионтковский, с 1992 г. работая на Западе, давно уже мог эмигрировать и развивать «чужую» науку. Однако вместо этого он постоянно добывал финансирование для своих коллег в Севастополе, дающее возможность продолжать научную деятельность не только лично ему, но и коллегам. Ведь в ИнБЮМ в 1999 г. научным сотрудникам оплачивали только два дня в неделю, т.е. месячная зарплата составляла около 100 гривен (для сравнения: столько же зарабатывает уборщица в студенческом общежитии университета Эдинбурга за 4 часа).

В начале февраля 2000 г. под давлением Европейского союза (фонд INTAS приостановил финансирование всех научных проектов на девять месяцев) дело Пионтковского по 80 статье УК было закрыто в порядке ст. 7 УПК. Пионтковский сразу же выехал за границу, где достаточно быстро получил статус политического беженца в США.

Дело Пионтковского, на наш взгляд, убедительно свидетельствует, что при неправильных информационных ориентирах деятельность спецслужб как специально уполномоченного государственного органа в сфере обеспечения охраны государственных тайн быстро превращается в прямую угрозу украинскому гражданскому обществу. Нет нужды доказывать, что информационная закрытость во всем мире имеет один результат — она приводит к стагнации и массовому отъезду талантливых людей. Поэтому, на наш взгляд, и необходима широкая общественная дискуссия о том, какая информация должна контролироваться «в Украине и не в Украине» и каким образом истории, подобные делу севастопольских биологов, стали бы в нашем многострадальном отечестве впредь невозможными.