ЧТОБЫ ПРАВО НЕ УХОДИЛО ВЛЕВО

На полосах отечественной, да и не только, прессы можно встретить рубрику «Смотрите, кто пришел», презентующую нового человека во власти. Законодательной или исполнительной. Вот и нам интересно: кого же мы так долго и тщательно выбирали в Верховную Раду? С чем идут в парламент избранники новой волны? С только своими, как случалось с бывшими хозяевами сессионных кресел, интересами, клановыми или же, осеним себя крестным знамением, исключительно государственными?

Иван Васильевич Вернидубов прошел в парламент по мажоритарке. Причем в городе Севастополе, где клановость вкупе с псевдопатриотизмом порядком надоели и откуда во власть посылают человека в большинстве для того, чтобы их избранник впрягся в сугубо государственные дела. Иван Васильевич юрист. По образованию, призванию и большей части стажа. А работал он и в следственных органах, и в прокуратуре. Причем довелось ему побывать даже в должности заместителя генерального прокурора Украины, где юрист приобрел неоценимый опыт взаимоотношений с Верховным и Конституционным судами Украины, отстаивания интересов государства и его граждан на самом высоком уровне. Перед тем как доверили ему пост председателя городской налоговой администрации, то есть важные экономические рычаги, влияющие в том числе и на пополнение госбюджета, пять лет отдал борьбе с организованной преступностью, коррупцией и бандитизмом в Севастополе в должности прокурора города. Кандидат юридических наук. Автор научных статей и монографий о проблемах национального законодательства. И дабы полностью убедить читателя, что парламент в лице Вернидубова получил юриста-профессионала, отметим: Иван Васильевич подал «снизу» и добивается применения более тридцати предложений, рекомендаций по совершенствованию правовой политики государства. Как он сам говорит, написаны они для того, чтобы не дать праву уйти влево. Между прочим, среди авторов так называемой малой судебной реформы он далеко не последний.

Думаю, читателям нашей газеты будет интересна позиция нового парламентария по многим вопросам.

— Как известно, в Гааге активизировалась работа Международного трибунала, в пользу которого высказалось множество членов ООН. Хорошо это или плохо — суть другой темы. Нам же интересен такой поворот в факте извлечения из ножен международного карательного меча: каким образом это скажется на правовой политике внутри нашего государства, набирающего обороты на пути к демократии?

— Мы живем в мире, где человек не застрахован от угрозы погибнуть от рук агрессора, убийцы, международных террористов. События подобного рода имели место в Иране, Центральной Африке, Югославии, России, Соединенных Штатах Америки. Ныне в мире доминируют внутренние конфликты, и зачастую инициаторы гнусных преступлений, совершенных как против своих граждан, так и против человечества, уходят от возмездия. Условия борьбы с национальной и международной преступностью осложняются ростом ряда тяжких преступлений, которые представляют серьезную опасность не только для отдельно взятого государства, но и для всего человечества, требуют серьезных совместных усилий.

Не так давно в Нью-Йорке в штаб-квартире ООН состоялась торжественная церемония в честь создания первого в истории Международного уголовного суда. Согласно Римскому уставу 1998 года, суд сможет начать работу после ратификации этого устава 60 странами. Что, собственно говоря, и произошло. Но здесь важный момент, связанный с юрисдикцией этого суда. Она будет иметь серьезное влияние на внутреннее законодательство. В том числе, конечно, и наше. Во многом в Уголовном кодексе Украины предусмотрена ответственность за преступления, которые будут и предметом рассмотрения упомянутого Международного уголовного суда, дополняющие национальные органы уголовной юстиции. Украина, к сожалению, не смогла войти в число тех, кто дал жизнь этому серьезному международному институту. Или не сумела.

Что касается юрисдикции, то надо иметь в виду очень важный момент. Она направлена против группы серьезных преступлений: геноцид, против человечества, военные, в том числе агрессия. Кстати говоря, при определенных условиях убийства также могут рассматриваться как преступления против человечества, поэтому на внутреннее законодательство и политический режим государств многие аспекты будущей деятельности Международного уголовного суда имеют прямое влияние.

Что имеется в виду? Вот, к примеру, как трактует суд преступление против человечества: деяние, которое совершается в рамках широкомасштабного или систематического нападения на любых гражданских лиц, если такое нападение совершается сознательно. К таким деяниям Устав относит убийство, истребление, порабощение, депортацию, заключение в тюрьму или другое жестокое лишение физической свободы в нарушение основополагающих норм международного права, пытки, преследования любой идентифицируемой группы или общности по политическим, расовым, национальным мотивам, насильственные исчезновения людей и другие бесчеловечные деяния подобного рода. Учитывая такой спектр деяний, ставших предметом для рассмотрения Международного уголовного суда, наше законодательство неизбежно будет претерпевать изменения. И не только будет, но и должно.

— О Международном трибунале, дай, Боже, ему объективности и беспристрастности, упомянуто не просто для светской беседы. Мы вот уж десять лет декларируем, что наша правовая политика должна разрабатываться и проводиться в «контексте лучшей накопленной в мире практики». Иностранные правоведы так не считают…

— Мы и сами свои ошибки видим не хуже зарубежных экспертов. И способны уяснить, почему такое происходит. Прежде всего потому, что парламент перегружен политическими страстями, многие ключевые вопросы в предыдущее время попросту выпадали из поля зрения парламентариев. И сейчас новому составу важно оперативно реагировать на то, чтобы общепринятые принципы быстрее реализовывались в конкретной национальной правовой базе. Нужно учитывать и объективные причины. Они связаны большей частью с несовершенством нашего законодательства. Не все факты нарушения получают надлежащую и принципиальную оценку. В этом смысле большая работа предстоит как парламенту, так и правоохранительным органам. Прежде всего, чтобы вернуть доверие своих граждан к закону и правосудию, и возродить пошатнувшийся авторитет в глазах европейского сообщества. Особенно после ряда нашумевших историй, которые, к сожалению, не получили своего логического завершения.

— Приходилось ли нашей стране принимать комплименты от представителей международного права или все ограничивалось упреками?

— Конституция Украины, принятая в 1996 году, получила высокую оценку мирового сообщества и правоведов в частности. Другое дело, что развитие законодательства несколько затормозилось, особенно в области судебной реформы, в том числе и по обеспечению фундаментальных прав человека. И в этой ситуации сама правоприменительная практика дала поводы для критики. Это уже несколько другой аспект, потому что нельзя согласиться с мнением, что все у нас плохо, в том числе законодательство. Как правило, дело упирается не в качество закона, а в его соблюдение, наличие либо отсутствие механизмов его исполнения.

— Иван Васильевич, что вы лично вкладываете в понятие «качественный закон»?

— Закон должен приниматься исходя из той проблемы, которую он призван решить. У нас есть законы о газе, о нефти, чуть ли не о насекомых. Мы продуцируем нормативные акты, которые, по большому счету, не вызваны определенными жизненными потребностями. Второе: качественный закон не должен оставлять пробелов. Он должен, как зонт, покрывать все, что попадает под его влияние и регулирование. С другой стороны, он не должен «наползать» на другие законы, которые уже действуют. Нужно четко следить, чтобы он вписывался в правовую систему, исключая дублирование и противоречия.

Любой закон должен быть технологичным. И не напоминать учебник или доклад на партийном собрании. В законе должны быть нормы, то есть те обязательные правила, которые устанавливают механизмы регулирования: как делать, что можно? Говорят, что законы наши не работают. И вроде все правильно в них, но вот юридические механизмы, содержащие необходимые гарантии, устанавливающие меру ответственности за их соблюдение, отсутствуют. Или их не хватает в полном объеме.

Сегодня в Украине существует актуальнейшая проблема — построение системы законодательства. Кто-то должен взять на себя ответственность и провести инвентаризацию законов. Нужно проанализировать, насколько прежние законы соответствуют нынешним условиям. У нас вообще есть законы, которые принимались по случаю, — декреты Кабмина. Прошло восемь лет, а отдельные декреты действуют. Надо ли их сохранять? А, может, они нуждаются в незначительной корректировке? Нужно провести большую инвентаризационную работу, и тогда четко увидим, где недобор, а где лишнее. Это уже работа для профессионалов в парламенте. Нужна предварительная квалифицированная экспертиза. Пусть это будет какая-то структура Верховной Рады. Но не политическая экспертиза, это удел юристов-профессионалов. Я думаю, что соответствующий парламентский комитет должен начать свою работу с концепции развития законодательства.

— Правосудие Украины продолжает демонстрировать неспособность разрешения сложных, попроще и, что самое обидное, совсем простых дел. А о взяточничестве вообще ходят легенды…

— Да нельзя правосудие в этом смысле делать объектом для особого внимания. То, что вы говорите о коррупции и взяточничестве, так это явление безликое, характерное для государственного аппарата. Оно поразило и государственную власть, и правосудие. Однако преимущественно судьи — честные профессионалы. Но есть случайные, как и везде. Другое дело, что люди, облаченные властью, все публичные заявления, касающиеся правосудия, должны делать взвешенно. Иначе они подрывают авторитет государственной исполнительной власти и разрушают идею создания независимого правосудия. Если каждый будет говорить, что у нас плохое правосудие, просто так, от нечего делать, толку не будет.

— Коль мы с вами говорим о совершенствовании правовой политики государства, вопросов экономики не обойти. Что, на ваш взгляд, необходимо сделать, чтобы национальные юридические стандарты защиты собственности, разрешения имущественных и прочих хозяйственных тяжб органически вошли в упоминаемый нами международный контекст? Не знаю, как в Книге рекордов Гиннесса представлены достижения в области юриспруденции, но, думается, некоторые имущественные споры в пределах Украины претендуют попасть в сей фолиант исключительно в номинации их продолжительности.

— Что касается продолжительности рассмотрения дел, то, в принципе, во многих государствах к этому относятся спокойно. Лишь бы в конечном итоге дело было разрешено справедливо. Более того, чтобы дело, которое законно разрешено, «реализовалось», то есть решение суда по нему в итоге было четко выполнено. Мы живем в условиях экономики так называемого переходного периода и понимаем, что это сопряжено с определенными трудностями. Поэтому должна настораживать не сама длительность процедур, а возможность использовать эту продолжительность во вред своему контрагенту и в итоге лишить возможности реально восстановить нарушенное право. Во всем мире найдется немало судебных дел, которые затянулись на годы. Это никого не должно смущать. И вряд ли поспешность в судопроизводстве оправданна. Более того, скорый суд у нас ассоциируется с «самосудом».

— Картину вы нарисовали не очень оптимистичную. Но, похоже, точно знаете, что нужно сделать, чтобы право не уходило влево?

— Я думаю, что это знают многие профессионалы, которые, помимо знания исключительно юридических тонкостей, имеют огромный практический опыт, некоторый запас житейской мудрости и твердое желание изменить законодательство во благо каждого и страны в целом.

Говоря «влево», мы пользуемся политической терминологией. Поэтому такое пожелание новому парламенту. Если точнее — юридической его «части». Несмотря на перипетии с большинством, борьбу за портфели, противостояние, мы, юристы, должны спокойно, взвешенно и профессионально заниматься тем, что призван делать парламент по своей сути: готовить и принимать качественные законы. Все остальное — не всегда нужный антураж вокруг законодательной работы.