АПОФЕОЗ ПРОКУРОРСКОЙ ДЕМОКРАТИИ

Пережить жуткие минуты похищения пришлось чуть более года назад жителю «морской столицы» Украины Анатолию Бердичевскому. Мгновенный захват группой неизвестных прямо на дороге. Надетый на голову целлофановый мешок. Издевательства с целью «выбить» нужные сведения. Заточение в одной из тайных квартир, другие испытания. К счастью, завершилось все побегом из окружения похитителей!..

Многих шокировал рассказ А.Бердичевского, опубликованный в одной из облгазет. Разумеется, обратилась с заявлением семья потерпевшего и к руководству облпрокуратуры. Выслушали чету Бердичевских в отделе по контролю за деятельностью спецподразделений милиции. Но виновные не были найдены и привлечены к ответственности. А вспомнился этот и некоторые другие скандальные факты безнаказанности тех, кто нагло попирает закон, в связи с недавним награждением одесского обл-прокурора М.Косюты орденом «За заслуги» III cтепени. Кстати, аккурат к годовщине другого громкого преступления подоспела награда. Накануне спустил облпрокурор, что называется «на тормозах», уголовное дело по обвинению одного из офицеров милиции в тяжком преступлении против члена областной коллегии адвокатов Григория Гузя. Кстати, что примечательно, 11 октября подписывается неожиданное обвинительное заключение, подытоживающее расследование, дело против обвиняемого Д.Козлова прекращается. Неделю спустя следственные действия так же внезапно возобновляются, и Козлов вновь фигурирует в качестве обвиняемого. Как утверждают злые языки, обнаружилась веская причина — не все было надлежаще «зачищено»…

Поистине трудно удивить тех, кто отслеживает ход подобных расследований, самым каверзным и даже нелепым вопросом. К примеру: сколько должно длиться предварительное следствие (как вариант — служебное расследование), дабы обеспечить выход «сухими из воды» виновников незаконного захвата (задержания, похищения) украинского гражданина? Или в случае острой надобности — даже профессионального адвоката, пользующегося, согласно закону «Об адвокатуре», определенным правовым иммунитетом? Могу теперь дать справку: в Одессе, в частности, это может быть обеспечено в течение годичного следственного срока. Плюс неделька-вторая для надлежащего оформления документов. В итоге — год с небольшим хвостиком. И можно начинать готовиться к очередному захвату (похищению, задержанию — ненужное зачеркнуть)…

Во всяком случае, практика свидетельствует: на большее, чем служебный нагоняй (предельный вариант — перевод либо увольнение с должности) за подобные прегрешения ожидать не следует. И лишь в крайнем случае может быть применена (что-то наподобие камуфляжа) такая санкция, как возбуждение уголовного дела — должно ведь иметь следствие определенную почву для следственных же маневров! А будут обнаружены попытки нарушить спокойное расследование, например, обнародование тех или иных утечек подробностей содеянного, — так и по тем же «нарушителям» можно ударить возбуждением уголовного дела. Так что нынешний столичный скандал с исчезновением (похищением) журналиста да «всплытием» в парламенте скандальной аудиопленки чем-то весьма напоминает прошлогодние одесские события. Причем по одному из упоминаемых преступлений только-только прекращено уголовное дело. Как уведомил 12 декабря автора этих строк одесский областной прокурор:

«29.09.99 г. по факту задержания адвоката Гузя Г.В. возбуждено уголовное дело. Установлено, что данное задержание произведено в соответствии с протоколом, составленным исполнявшим обязанности начальника следственного отделения Жовтневого РО ОГУ МВД в Одесской области Козловым Д.В. В ходе предварительного следствия Козлову Д.В. предъявлено обвинение в совершении преступления, предусмотренного ст. 167 ч.I УК Украины. Однако учитывая, что Козлов Д.В. приказом №116 по личному составу от 10 октября 2000 г. уволен из органов внутренних дел и характеризуется положительно, уголовное дело в отношении его, с согласия прокурора, прекращено по статье 7 УК Украины — в связи с изменением обстановки».

Датирован ответ на журналистский запрос 26 октября 2000 г. Правда, подпись за облпрокурора Михаила Косюту учинил его зам по следственной части — Михаил Черный. Таково предположение руководителя пресс-службы Одесской облпрокуратуры Николая Муляра, который, собственно, уведомил: именно такое сообщение на запрос двухмесячной давности имеется в канцелярии облпрокуратуры. Попутно высказал удивление: неужели автору запроса только 12 декабря стало об этом известно? И укоризненно добавил: уж очень вы обидчивы, пишете в газете — М.Косюта уклоняется или как огня боится встреч с журналистами…

Между тем, отделаться от подобного впечатления и впрямь трудно. Если, конечно, не считать, что приглашение собкоров аж на две пресс-конференции в течение двух лет — наиболее оптимальный вариант общения с прессой. Кстати, очень хотелось на этих встречах (в декабре 1999-го и марте 2000-го) выведать, грешным делом, у Михаила Косюты: как же все-таки им выполняется важное поручение руководства государства о возобновлении контроля над остатками флота Черноморского пароходства, уведенного в оффшоры, а также об итогах расследования возбужденного обл-прокуратурой уголовного дела по скандальному трехдневному содержанию под арестом члена областной коллегии адвокатов Григория Гузя. И дважды в ответ — общие заверения «все о'кей», а будет еще лучше. В то время как флагман разворованного пассажирского флота «Одесса» продавался что называется «из-под полы», а дело, возбужденное по фактам грубого произвола, творимого самими же блюстителями порядка, передавалось руководством прокуратуры от одного следователя к другому, третьему, четвертому — пока втихомолку и вовсе не было прекращено. Собственно, даже не удивительный финал — двуличие потрясает! Ведь в чем заверял прокурор области участников декабрьской пресс-конференции? «До конца января (2000 г. — Прим. М.А.) передадим дело в суд!». Три месяца спустя даже продемонстрировал журналистам документы: «Я знал, что не обойдется без упоминания этого дела. Вот материалы, которые передаем в суд». Именно на таком финале следствия — передаче материалов дела в суд — оказывается, поочередно настаивали следователи облпрокуратуры по особо важным делам Александр Ноздрин, Виктор Ревака, старший следователь Виталий Крикунов. Однако руководство прокуратуры знакомилось с подготовленными обвинительными заключениями и передавало дело не в суд, а поручало… новому следователю. Пока в конце концов не поступило оно, похоже, к наиболее сообразительному (чего ожидает начальство?) старшему следователю Олегу Леденеву. И скоропостижно «скончалось».

Следует подчеркнуть: все предыдущие следователи считали виновным Д.Козлова в совершении тяжкого преступления, согласно ст. 166 ч.2, 172 ч.1, 173 ч.2 УК Украины. Леденев же одним росчерком пера переквалифицировал тяжкое деяние на значительно более приемлемое — допущенную в отношении задержанного адвоката всего-навсего банальную халатность! Не более! Будто и вовсе не было превышения Козловым служебных полномочий, не зафиксировано служебного подлога и незаконного лишения свободы. А между тем, для незаконно водворенного в ИВС адвоката Гузя, которого убоповцы грубо пытались склонить к «стукачеству» на своих клиентов, преступные «мероприятия» обошлись резким ухудшением здоровья, что подтвердила судмедэкспертиза. Показателен и другой факт: грубые, противоправные действия группы убоповцев под руководством замначальника областного УБОПа Бориса Индыченко следствием ловко выведены за рамки расследования…

Трудно не обратить внимание: осуществлялось это вопреки заявленному протесту 39 коллег адвоката Гузя по поводу грубого попрания прав, обратившихся с письмом к гаранту Конституции и генпрокурору Украины, а также требованию парламентского комитета по борьбе с коррупцией и организованной преступностью — надлежащим образом расследовать факты вопиющего беззакония. Пока эти протесты и обращения игнорировались или в упор «не замечались», одесситы с ужасом узнали, в том числе из публикации «ЗН» («Презумпция виновности», 4 марта 2000 г.), об очередном жутком преступлении — похищении Анатолия Бердичевского. В прессе даже появляется снимок машины, закамуфлированной под медицинскую «неотложку» и использованной для внезапного захвата жителя мегаполиса, повествуется, что «участники охоты» надевали на голову жертвы удушающий целлофановый пакет, пытаясь «добыть» таким методом нужные сведения.

Обратился, разумеется, оставшийся в живых А.Бердичевский с жалобой на издевательства к руководству облпрокуратуры, в частности к замначальника отдела по контролю за деятельностью спецподразделений милиции Виктору Товбийчуку, представил акт судмедэкспертизы. Позже вновь-таки потребовал от руководства МВД тщательно расследовать преступление и принять соответствующие меры председатель парламентского комитета Ю.Кармазин. Причем направил бывший одесский прокурор и возможные дополнительные улики — доставленную оказией аудиопленку переговоров с голосами, весьма напоминающими голоса руководителя группы захвата и замначальника отдела обл- прокуратуры (одну из копий расшифровки передал парламентский комитет и «ЗН»).

Увы — согласно трактовке собеседниками прав и возможностей жертвы захвата, шансов у потерпевшего А.Бердичевского добиться наказания виновников «мероприятия» практически не было. Собственно, так и вышло в реальной действительности. В ответ на свою жалобу одессит А. Бердичевский вскоре узнал, что в возбуждении уголовного дела отказано. Автору этих строк пришлось убедиться, что не факт похищения и издевательства над человеком взволновал руководство Генпрокуратуры Украины, а главным образом то, как попал текст расшифровки в редакцию. «Да, я вызывал на допрос в горпрокуратуру Бердичевского, — не скрывал во время встречи руководитель следственной группы Юрий Рязанов. — Однако прежде всего меня интересует все, что связано с аудиопленкой. Поскольку это послужило поводом к возбуждению дела Генпрокуратурой». Такой же подход к рассмотрению дела продемонстрировало на днях и руководство облпрокуратуры, ни словом не упомянув о мерах по розыску участников похищения А.Бердичевского в официальном ответе на информационный запрос. Хотя это был один из двух вопросов обнародованного в одесских газетах документа…

И еще один аспект мартовской публикации «Презумпция виновности» видится весьма актуальным в свете разразившегося скандала вокруг исчезновения Г.Гонгадзе и требований признания «только отечественной» экспертизы аудиопленки с голосами, якобы принадлежащими важным лицам. Напомню: именно экспертные заключения документов выдвигались важнейшими доказательствами упомянутых в публикации «ЗН» «преступлений» директора одесской фирмы «Коммерсант-Д» В.Локайчука, также ранее незаконно захваченного убоповцами и водворенного для удобства ведения допросов в изолятор. Подписали некоторые из заключений эксперты Одесского и Киевского научно- исследовательских институтов судебных экспертиз А.Платонова и Ю.Фридман. Однако, как выяснилось позже, участие в судебном процессе явно не прельщало экспертов, в частности А.Платонову. Почему? В ходе обстоятельного судебного разбирательства (а продолжалось оно около года) одно за другим, как карточные домики, рушились надуманные обвинения и выводы экспертизы. А. Платонова меняла показания словно перчатки, на что вынуждены были обращать ее внимание и судья Т.Мевлид, и прокурор Л.Коздоба. Закономерным итогом разбирательства стали оправдательный судебный приговор и три частных определения, направленные для принятия мер в МВД и Минюст Украины. Поскольку на привлечении к экспертизе именно А.Платоновой и Ю.Фридмана настаивали в ГСУ МВД и Одесском УБОПе. А в действительности, как признали Одесский областной и Верховный суд Украины, экспертные заключения «повлекли ошибочные выводы… экспертизы» и судом отвергнуты как «необоснованные». Поэтому и счел суд необходимым «высказать суждение о невозможности использования» в качестве экспертов Минюста некоторых ответственных специалистов. И что же на это ответствовала полгода спустя, когда дело уже пылилось в архиве, замглавы Минюста Л.Горбунова? «В случае не подтверждения повторной экспертизой выводов первичной экспертизы, — говорится в документе, — эксперта Платонову А.В. будет привлечено к ответственности, согласно действующему законодательству». Исходя из этого то ли реагирования, то ли совета Минюста, замечает судья Т.Мевлид, можно прийти к выводу, что решение высшей судебной инстанции еще подлежит утверждению чиновниками Минюста…»

Впрочем, признаки усиления чиновного произвола «чувствуют на себе даже прокуроры, — добавляет Т.Мевлид. — Даже в худшие годы советской власти, мало кем признаваемой демократичной, я как бывший прокурор областной прокуратуры с 11-летним стажем не припомню случая, чтобы уже на стадии судебных прений руководство облпрокуратуры вдруг меняло представителя обвинения на процессе, как это было при рассмотрении дела Локайчука». Собственно, процессуальный конфуз возник из-за явной необоснованности экспертных выводов и показаний экспертов, ставших на заключительных заседаниях очевидными для всех участников суда. Понятно, представитель облпрокуратуры Л.Коздоба вынуждена была информировать об этом руководство. Однако от нее требовали не обращать на это внимание. В конце концов прокурор Коздоба, не проявившая безоглядного служебного рвения, была отстранена руководством прокуратуры области от поддержания обвинения в суде. А затем и опытнейший начальник отдела облпрокуратуры С.Дегтев, направленный на ее замену, выразил сомнение в обоснованности обвинения, спущенного сверху. Руководство облпрокуратуры в очередной раз проявило акт демократичности, не отказав ему в возможности выбора: отказ от любых сомнений или увольнение с работы. Начальник отдела не остановился перед уходом — уже несколько месяцев работает адвокатом…

О чем свидетельствует сия практика, к чему нас приучают? Что с исчезновениями людей, похищениями и циничными издевательствами, заканчивающимися по существу наглой безнаказанностью, можно и нужно смириться?

Нет, не иллюстрируют эти и множество других фактов ни торжество демократии, ни законности. Не олицетворяют однообразной строгости надзора за осуществлением правопорядка. Наоборот — бросив непредубежденный взгляд на наше правовое поле, можно чаще наблюдать факты «особо человечного», даже сверхлояльного отношения лиц милицейской и прокурорской вертикали к некоторым из граждан, перешагнувшим пресловутую грань Закона. И что примечательно, все меньше нас, сограждан трудно возводимого демократического и правового общества, это волнует или настораживает. А может и впрямь это апофеоз прокурорской да милицейской демократии? Вот месяц назад определили на вершине прокурорской вертикали, что не следует торопиться судмедэкспертам брать для исследований ткани родственников исчезнувшего Гии Гонгадзе. И ровно на месяц все застопорилось. Кто знает: если бы не публичный протест матери Гии, так и считалось бы, что не следствие самостопорится, а именно Александра Гонгадзе не желает помогать следствию?