Военная демократия

"Война - отец всего и царь всего, она являет одних богами, других людьми, она делает одних рабами, других свободными".

Гераклит

Шевченковский миф Украины рождается в 1839 г. в поэме "Іван Підкова":

"Було колись добре жити

На тій Україні…

А згадаймо! Може, серце

Хоч трохи спочине."

Наш Пророк вспоминает "старые добрые времена" и указывает на определяющие факторы золотого века украинской истории: товарищество, война, слава, воля.

"Було колись - в Україні

Ревіли гармати;

Було колись - запорожці

Вміли пановати.

Пановали, добували

І славу, і волю…"

Средствами красного письма Кобзарь описал "военную демократию". Общественное устройство, более всего соответствующее - как исторически, так и логически - идее демократии.

Льюис Генри Морган, благодаря которому понятие военной демократии утвердилось в обществоведении, в своем эпохальном труде "Древнее общество..." предрекал пришествие в будущем высшего социального строя. Там будут господствовать "демократизм в управлении, братство в общественных отношениях, равенство в правах". То есть все то, что, по мнению американского историка, в древности было присуще военной демократии. Будущий социальный строй "будет возрождением, в высшей форме, свободы, равенства и братства древних родов".

* * *

Концепция Л.Г.Моргана построена на древнегреческом материале так называемого гомеровского периода. Эллины, какими их описал великий Гомер, своими словами и делами повествовали североамериканцу Моргану о liberté, l'égalité, fraternité. Маркс его труд тщательно законспектировал, а Энгельс в известной статье "Происхождение семьи, частной собственности и государства" отвел военной демократии главное место.

Через полтора столетия, прошедшие с того времени, отношение к концепту военной демократии существенно изменилось. В последней четверти прошлого века историки, даже марксистские, предлагали "расценивать военную демократию лишь как частный эпизод в истории человечества, который многие народы просто миновали в своем развитии. Тем не менее, этот термин все еще продолжает использоваться в научной литературе, очевидно, как дань традиции или просто по инерции" (А.Хазанов).

Отдадим же дань знаменитой традиции и послушаем, что нам скажут гомеровские герои сегодня?

* * *

Справедливо подмечено, что "военная демократия является формой правления, которую Л.Г.Морган логично противопоставляет понятию "царство" (В.Хмелинский). То есть с точки зрения логики, именно последнее понятие должно быть основополагающим и исходным. И именно здесь мы вынуждены констатировать полную логическую неопределенность - как у Моргана, так и у авторов, взявших на вооружение его концепцию военной демократии.

Ибо что такое царь? Какое определение царской власти должно, прежде всего, быть принятым во внимание?

Аристотель выделил целых пять видов царской власти, последний из которых вполне понятен каждому. Это - "когда один человек является неограниченным владыкой над всем, точно так же как управляет общими делами то или иное племя или государство. Такого рода царская власть есть как бы власть домохозяйственпая: подобно тому, как власть домохозяина является своего рода царской властью над домом, так точно эта всеобъемлющая царская власть есть в сущности домоправительство над одним или несколькими государствами и племенами. Строго говоря, - говорит далее Аристотель, - существует только два вида царской власти, подлежащих рассмотрению: этот последний вид и царская власть в Лакедемоне" (военное командование во время войны).

Архаическая царская власть - это, прежде всего, патриархальная патерналистская власть. Власть, рассматривающая государство (род, племя) как свою собственную семью и свою собственность, и относящаяся к подданным, как к малым неразумным детям. Ближайший пример - власть в соседней России. Сущность которой (власти) оставалась неизменной в любой форме – царской, имперской, коммунистической, суверенно-демократической.

Именно такой была власть басилевсов героического века. Цари и их подданные-общинники кровно объединены связями большой патриархальной семьи. "Нам трудно теперь представить царя разделяющим скромную трапезу со своими рабами, а его супругу сидящей за ткацким станком в окружении своих рабынь. Для Гомера как то, так и другое - типичные сцены в жизни его героев" (История Европы, 1988). Несмотря на все хвалебные эпитеты, которыми Гомер награждает своих героев, и на все презрительные названия, которых у поэта достаточно для характеристики "мужей из народа", ни в коем случае здесь нет места для сословной или, упаси Боже, классовой дифференциации. Просто старший (отец), по природе сильнее и мудрее (опытнее), - "лучший". А младшие - слабее, глупее и т.п. А значит, нуждаются в царской, господской власти над собой. Недаром же последним аргументом Агамемнона в его заочном споре с неуступчивым Ахиллом есть ссылка на природное (возрастное) преимущество:

Пусть мне уступит, как следует: я и владычеством высшим,

Я и годов старшинством перед ним справедливо горжуся.

Гомер начинает "Иллиаду" с описания народного собрания (агоры), на котором Аполлоновский жрец Хрис, выйдя перед ахейцями, умолял отпустить за огромный выкуп его любимую дочь, их пленницу.

Все изъявили согласие криком всеобщим ахейцы

Честь жрецу оказать и принять блистательный выкуп;

Только царя Агамемнона было то не любо сердцу;

Гордо жреца отослал и прирек ему грозное слово

Народное собрание беспрекословно покорилось воле старшего, даже не пытаясь защитить свои интересы.

Через девять дней сборы народа инициировал Ахилл. Пелеид поставил в повестку дня вопрос о возвращении домой. В дебатах приняли участие: Касхас Фесторид, птицевещун славнейший; Агамемнон Атрид, властитель ахейский; Нестор, знаменитый оратор пилоский, а также боги (неявно). Однако вместо демократического обсуждения того, что волнует людей, все свелось к банальному распределению добычи между царями и споров из-за пленниц Хрисеиды и Брисеиды.

Яркой иллюстрацией сугубо царской (отцовской) власти басилевса служит и следующая сцена народного собрания. Агамемнон, выйдя к народу после совета старейшин, крикнул народу о выборе направления вектора дальнейшего ахейского движения.

...С криком ужасным

Бросились все к кораблям; под стопами их прах, подымаясь,

Облаком в воздухе стал;
вопиют, убеждают друг друга

Быстро суда захватить
и спускать на широкое море;

Рвы очищают; уже до небес подымалися крики

Жаждущих в домы; уже кораблей вырывали подпоры.

Потом лидер нации передумал, и - кого словами, а кого и тумаками - людей погнали в противоположную сторону.

О том, что пора прекратить уже играть в демократию и пора спускать все эти народные собрания, ясно высказался Нестор, "конник геренский". Когда ахеи одобрили призыв Одиссея продолжать войну (с таким же энтузиазмом, как недавно ринулись плыть домой), он весьма мудро указал на сущность господствования/подчинения в системе архаической царской власти:

…В собрании мы разглагольствуем праздно, как дети

Слабые, коим и думы о бранных делах незнакомы...

И тут же предложил усилить царскую власть возвратом к родовому господскому властвованию над членами семьи:

Воев, Атрид, раздели ты на их племена и колена;

Пусть помогает колено колену и племени племя...

Не лучше с военной демократией было и у троянцев. Божистый Гектор, услышав голос Ириды, вестницы Зевса, говорившей Приаму "Старец почтенный! и ныне ты любишь обильные речи, /Так же, как в мирные дни: неизбежная брань угрожает!" вмиг примерил на себя инсигнии лакедемонского царя (военного диктатора): "Сонм распустил, и к оружию бросились граждане Трои".

В интересной книге "Раннегреческий полис" российский исследователь Ю.Андреев, отрицая наличие в ахейском войске военной демократии, пишет о данайском демосе следующее: "Его поведение почти всегда немотивированно. Его поступки трудно предугадать. Иногда создается впечатление, что у него нет своей воли, своих убеждений, что он не знает даже, что хорошо и что плохо для него самого. Поэтому он с такой легкостью поддается самым разнородным, а подчас и прямо противоположным внушениям". Разве не так ведут себя дети малые и неразумные?

Патернализм как конституирующий принцип "отеческой" власти и деятельная модель поведения "детского" народа несовместим с демократией. Значит, правы критики Моргана, и не было у ахеян никакой военной демократии?

Лишь отчасти. Ахейский народ, действительно, не дорос до статуса демократического общества. Эта форма общественного правления требует, чтобы индивиды были самодостаточными и свободными гражданами, а не членами патриархальной Семьи, пусть даже вооруженными и сильными. Гомеровские басилевсы – свободные, самодостаточные и сильные – были именно такими индивидами. Они доросли до демократии.

Для теоретического определения демократии вполне достаточно лишь отрицания властного единоличия; теоретически даже два субъекта представляют собой демократию (вспомним здесь римских консулов). Таким образом, безусловно, правым был Морган, когда говорил о демократии ахейского общества, хотя и ошибался относительно количественной ее определенности, зачисляя к "демосу" кроме отцов патриархальных семей еще и членов этих семей.

Не менее правым оказался американский антрополог и относительно военного происхождения демократии. Описывая отношения субъектов политической жизни древнегреческого полиса, Ю.Андреев использует гоббсовский афоризм bellum omnium contra omnes в смягченном варианте перевода: "Нормальным состоянием греческого полиса в гомеровскую эпоху была борьба всех против всех". Хотя автор вспоминает и о кровавой борьбе, и кровавой мести; приводит соответствующие "кровавые" примеры других народов и времен (средневековые исландцы и венецианцы). Напиши он "война всех против всех", отрицание военного происхождения демократии показалось бы несколько странным.

Война - отец всего и царь всего, в том числе и демократии. У Гомера переход от кровавой схватки на поле брани, к цивилизованной политической борьбе на агоре имеет такой вид. Агамемнон провоцирует Ахилла на кровавый поединок:

…Из кущи твоей Брисеиду

Сам увлеку я, награду твою, чтобы ясно ты понял,

Сколько я властию выше тебя, и чтоб каждый страшился

Равным себя мне считать и дерзко верстаться со мною!"

Рек он, - и горько Пелиду то стало: могучее сердце

В персях героя власатых меж двух волновалося мыслей:

Или, немедля исторгнувши меч из влагалища острый,

Встречных рассыпать ему и убить властелина Атрида;

Или свирепство смирить, обуздав огорченную душу

Пока Ахилл раздумывал, появилась Афина, посланная Герой, и убедила непобедимого в кровавых битвах героя ограничиться словесной борьбой: "Злыми словами язви, но рукою меча не касайся".

Возможно ли, чтобы ситуация вышла из-под божеского контроля, и Пелид все же схватился бы за меч? Логически неотвратимым последствием такого гипотетического предположения было бы установление тирании Ахилла - ведь в ратном деле превзойти его невозможно. Пытаясь как можно дольше сохранить власть, стареющий тиран, мощь которого ослабевала, начал бы, наверняка, возводить защитные сооружения вокруг своего поселения. Его примеру последовали бы, очевидно, другие династы, которым пока что повезло избежать поражения в войне.

Так умозрительно можно представить себе возникновение крито-микенской дворцовой цивилизации с ее неприступными цитаделями, окруженными циклопическими стенами. Логика военного взлета и падения таких царств делает невозможным возникновение нового качества политической жизни, которой, бесспорно, является грядущая полисная демократия эллинов. Чтобы разорвать заколдованный круг этой логики, необходим внешний по отношению к ней алогичный фактор. Именно таким фактором оказалось нашествие дорийцев.

"Их общественные установления достигли лишь ступени военной демократии, не допускавшей еще особого выделения носителей царской власти. Это обусловило у дорян особую враждебность к царским дворцам на акрополях, богатства которых были ими разграблены. Гибель дворцов, естественно, означала исчезновение обслуживающего их персонала. Исчезло и употребление сложного ахейского письма, которое было бесполезно сельчанам и простым ремесленникам. Таким образом, в ХІІ в. упрощение социальных установлений было обусловлено рядом причин, и это привело к доминированию институтов военной демократии по всей стране" (История Европы).

* * *

В "Государстве" Платон априорно зафиксировал несамодостаточность индивида как краеугольный камень построения какого-либо общественного устроения. "Испытывая нужду во многом, многие люди собираются воедино, чтобы обитать сообща и оказывать друг другу помощь: такое совместное поселение и получает у нас название государства, не правда ли?", - спрашивает у собеседника Сократ.

В логике, теоретически, существует модель общества, в которой реализуется принцип равнозависимости, а, следовательно, существуют свобода и равенство для всех. То есть демократия, поскольку "основным началом демократического строя является свобода" (Аристотель). Это - общество свободных товаропроизводителей. Оно определяется общей равнозависимостью (равнозначимостью). Каждая личность особенная. Каждый зависит от всех, а все - от каждого; каждый является свободным, значимым, зависимым и - равным.

А теперь спроектируем платоновское определение государства и эту модель на гомеровское общество басилевсов. Каждый из них жаждет многого - Трою, а вот способны они лишь на немногое. Потому и собрались вместе, чтобы помогать друг другу. Каждый по-своему значим для общего дела: Агамемнон - организатор и вдохновитель побед, "властитель народа", "владыка мужей". Если Менелай, "любиый Ареем", олицетворяет ахейскую атаку, то Аякс - "оплот и опора ахеев" со своим непробиваемым, большим, как башня, щитом - ахейскую оборону; у Диомеда - уникальная способность нанести ранение бессмертным богам; Нестор, разумеется, олицетворяет опыт поколений, в то время как "многоумный" Одиссей - гибкий ум. Об Ахиллесе и говорить нечего - это такой "частичный работник", без которого греческое дело обречено на поражение.

Следовательно, имеем демократию. А поскольку делом "частичных" басилевсов является не сапожничество или гончарство, а война, то и демократия их - военная. Что не помешало ей со временем стать доступной для сапожников и гончаров классического эллинского полиса.