Мифы и правда о "медном Богдане"

Стоит во Львове на Соборной площади нелепо отреставрированный столб. До реставрации немногим было известно, что этот памятник установлен в честь снятия осады от войск Богдана Хмельницкого. Когда-то колонну венчала фигура Святого Яна, а на постаменте была надпись на польском языке: "Miasto Lwów za przyczyną Jana z Dukli 1648 cudownie uwolnione od oblęźenia Bohdana Chmielnieckiego i Tohana Beja, hana tatarskiego, pomnik ten wystawiło 1649". В 1944 г. доску с надписью сняли, а скульптуру святого заменили декоративной вазой.

Зато памятник Б.Хмельницкому в Киеве известен всем - это визитная карточка города. До 1919 г. на постаменте была надпись: "Богдану Хмельницкому единая неделимая Россия" и "Волим под царя восточного православного".

Два монумента, разные по стилю и художественной ценности, объединяет то, что они установлены оккупантами украинской земли. Пропагандистским инструментом захватчики избрали Б.Хмельницкого - историческую фигуру, которую и сегодня многие воспринимают неоднозначно. Впрочем, речь пойдет не о гетмане, а о киевском памятнике, об истории возведения которого вот уже более 120 лет рассказывают легенды, а порой и небылицы.

Идея создания памятника

Краеведы утверждают, что инициатива сооружения в Киеве памятника Б.Хмельницкому принадлежит то ли Н.Костомарову, то ли М.Максимовичу, имея в виду, вероятно, слова последнего в альманахе "Украинец": "В Москве, когда в виду Кремля любуюсь великолепным памятником Минина и Пожарского, всегда говорю себе: зачем же до сих пор нет ни в Киеве, ни в Переяславе подобного памятника освободителю Малороссии от того же ига" (1859. - с. 149). Однако мечта и инициатива - две большие разницы. С.Ярон 10 июля 1888 г. в "Кіевлянине" писал: "Сооружение достойного памятника славному борцу за веру православную, освободителю Малороссии от польского гнета, соединившему ее с Великой Россией - было заветной мечтою кружка киевских ученых 40–50-х годов". Сложно согласиться с этим утверждением, ведь, повторюсь, исторический вклад Б.Хмельницкого ученые оценивают по-разному.

Осуществил мечту "кружка ученых" председатель Киевской археографической комиссии М.Юзефович. Что же побудило сановника, известного своими антиукраинскими взглядами, инициировать сооружение памятника? Ответ дал сам Юзефович в статье "Богдан Хмельницкий. По поводу памятника, сооружаемого ему в г. Киеве": "Хмельницкий, воссоединив с Москвою Юго-Западную Русь, положил на весы между Россией и Польшей такой перевес силы, при котором дальнейшее воссоединение Русской земли стало вопросом только времени... Виновнику этого события, Богом данному Хмельницкому, возникла мысль соорудить памятник в Киеве... В этом памятнике должно быть не только воспроизведено достойное изображение героя, но выражена и идея его подвига". Далее Юзефович перечисляет "ратные подвиги" Хмельницкого: "Приняв булаву, он разослал войско по городам, с приказанием очистить их от поляков и жидов: истребление сделалось общим и беспощадным. Не только ксендзы, шляхта, слуги замковые, жиды и урядники местские (городские. - В.О.), но жены и дети не избегали народной мести. Костелы предавались пламени, панские и жидовские дворы разрушались до основания. Месть эта доходила до крайних пределов жестокости. Летописец говорит: "редкий в той криве на тот час рук своих не умочил и того грабления тех добр не чинил" (переиначенные слова А.Ригельмана: "и редко кто в то время не омочил рук своих в крови и добычи не брал". - В.О.), - так что тогда во всей Украине, по обеим сторонам Днепра, не осталось ни одного поляка и ни одного жида". (Русскій архивъ. - 1869. - №5"; статья написана под влиянием работы Н.Костомарова "Богдан Хмельницкий", СПб. - 1859). Воистину - посей вражду между населением - и властвуй! Памятник должен был занять свое, предусмотренное имперскими пропагандистами, место в широкой антипольской и антисемитской государственной программе.

Напомним, что еще в 1830-х на присоединенных западных землях массово закрывались костелы и католические монастыри, секции польских банков, шляхту лишали имений, земли и дворянских титулов (за участие в Польском восстании 1830–1831 гг.). В Киевской губернии в 1840-х на протяжении четырех лет специальная комиссия под председательством генерал-губернатора "по рассмотрении и поверке действий дворянских депутатских собраний" лишила дворянского звания
64 тыс. шляхтичей. А 1866 г. в Минской губернии в течение одного месяца заставили 10 тыс. католиков принять православие. Но одних только экономически-репрессивных мер было мало, тем более что в соседней Австро-Венгрии поляки не скрывали своих посягательств на Правобережье. Чтобы "стереть следы полонизма", имперская администрация, во что бы то ни стало, стремилась искоренить саму мысль, что "Южная Русь - вовсе не Русь... и что южно-русы вовсе не имеют ничего родственного с Москвой". Еще не забылись польские "посягательства на свободу западной Руси и на целость русского государства". Потому и вспомнили "о древнем разрешителе этих польских притязаний", а "нынешний блюститель целости и блага России, наш благодатный Александр-Освободитель, положил воздвигнуть памятник Богдану Хмельницкому".

Автор памятника

Не возникло трудностей и при определении скульптора. Вне конкурса был избран М.Микешин, автор ряда помпезных проектов: "Тысячелетие России" и Кузьме Минину - в Нижнем Новгороде, царице Екатерине ІІ - в Петербурге, адмиралу А.Грейгу и "Погибшим воинам" - в Николаеве и др.

Микешин был живописцем, а не скульптором. Искусствоведы критиковали его скульптурные работы за эклектизм и перегруженность сюжетов. Но достоверность образов, патриотичность тем, эмоциональное трактование пластических форм в скульптурных роботах живописца давали Микешину возможность получать выгодные казенные заказы.

В конце 1850-х художник познакомился с Н.Костомаровым и Т.Шевченко. Это знакомство стало для юного художника судьбоносным во многих аспектах и, безусловно, повлияло на его творчество. Со временем Микешин нарисовал несколько дружеских шаржей Шевченко, иллюстрировал и издавал его поэтические произведения, стремился увековечить образ Кобзаря в скульптуре. Художник был одним из организаторов шевченковской годовщины, вынашивал план "издать в полном объеме все из творчества Шевченко... в иллюстрациях, с приложением факсимиле всех его собственных рисунков, а также все музыкальные произведения разных композиторов на его тексты", содержал мемориальную мастерскую Шевченко в Академии искусств. В рериховском архиве Третьяковской галереи хранится письмо Микешина своему ученику Н.Рериху с вложенной фотографией скульптуры украинца, на обороте которой написано: "Сие дело надо разжевать". Автор объясняет: "Поедешь в Канев на могилу Тараса Григорьевича - кланяйся ему низко от меня и скажи, что любил и уважал я его, как родного отца". Известно, что Микешин на протяжении всей жизни хранил шкатулку Шевченко с землей из Украины. И когда поступило предложение спроектировать памятник Хмельницкому в Киеве, художник без колебаний принялся за работу.

Первый вариант памятника

В феврале 1869 г. Александр ІІ посетил мастерскую Микешина, где обратил внимание на черновой рисунок памятника Б.Хмельницкому в Киеве и велел предоставить его через товарища (заместителя. - В.О.) министра Двора на "высочайшее рассмотрение". Через неделю мастерскую посетил великий князь Константин Николаевич. К тому времени уже был готов глиняный макет памятника, о котором "Его Высочество соизволили отозваться довольно благосклонно".

В августе 1869 г. петербургский "Голос" опубликовал, а киевские газеты перепечатали детальное описание будущего монумента. На широком фундаменте из серого гранита - пирамидальный пьедестал из красного порфира, удерживающий высокий лабрадоровый монолит в виде скалы. "Богдан мчится на степном коне и в своем бешеном беге взлетает на скалу; левою заднею ногою конь топчет иезуита - этого общего врага и Малороссии и Польши, прикрытого отбитым казаками польским знаменем. Правою ногою конь сбросил со скалы польского пана, который, падая, ломает свой меч и упирается рукою о труп убитого еврея - откупщика православного храма, захватившего с собою во время бегства церковные драгоценные вещи, из которых во время оно еврейки делали себе ожерелья, серьги, головные украшения. Украинский герой... правою рукою высоко возносит булаву по направлению к северо-востоку - к Москве...". У подножья скалы поет кобзарь ("тип - Тарас Шевченко", - указал автор), его слушают: великоросс, "рукой взявшись за бок, в рубахе с расстегнутым воротом... в торжествующей позе"; белорус - "мужик в лаптях, с топором за поясом и с рукавицами"; малорос - "с усами, падающими на грудь"; краснорус - "скрестив руки и погрузившись в глубокую тоску, он упивается звуками родного языка". Опереточная сценка, которую в 1982 г. частично воплотили в камне уже советские скульпторы в киевском монументе "Арка дружбы".

Пьедестал украшали три барельефа: битва при Зборовом, Переяславская рада и встреча гетмана в Киеве, а также надписи: "Слава и вечная память", "Згине Польща, згине, а Русь буде панувати", "Единая неделимая Россия Богдану Хмельницкому". Через месяц "Кіевлянинъ" напечатал опровержение: "По указаниям очевидцев, во всем памятнике нет фигуры "иезуита, которого топчет левою заднею ногой конь Хмельницкого", а на указанном месте видна лишь какая-то масса, быть может, труп, изящно прикрытая "отбитым казаками польским знаменем".

4 ноября 1869 г. в редакцию газеты "Кіевлянинъ" поступила телеграмма: "Государь утвердил вполне, без всяких изменений, модель памятника Хмельницкому. Микешин". 16 января 1870 г., на ходатайство генерал-губернатора А.Дондукова-Корсакова, поступило высочайшее разрешение на сбор благотворительных взносов. Для управления пожертвованиями при археографической комиссии был создан специальный комитет под председательством М.Юзефовича. 16 мая 1870 г. состоялось первое заседание, на котором Юзефович зачитал записку об историческом значении Хмельницкого в русской истории, где был также призыв к "учреждениям и лицам, на сочувствие которых комитет может рассчитывать".

Модель памятника

В сентябре 1872 г. в Киев привезли бронзовую модель памятника, а в ноябре в зале торжественных заседаний Первой гимназии ее выставили для общего обозрения. Публика восприняла композицию будущего монумента неоднозначно. Тогда как, скажем, корреспондент "Санкт-петербургских ведомостей" Н.В-цкий восторженно хвалил автора за правдивость образов, член комитета по сооружению памятника М.Ригельман, а за ним и генерал-губернатор А.Дондуков-Корсаков резонно предлагали убрать фигуры иезуита, поляка и еврея: "Хотя эти национальности и попраны, но они еще существуют, и позорный вид фигур на памятнике должен оскорбить их чувства и поддерживать враждебность к остальному населению, что не должно согласоваться с идеей памятника; иезуит же с четками, лежащий под ногами коня, должен производить неприятное впечатление не только на прохожих католиков, но и на православных, т. к. иезуит есть все же духовное лицо христианской религии". Микешин сопротивлялся, как мог, настаивая на первичном варианте. Художник писал: "Я считаю обязательным сообщить, что какое бы то ни было изменение в сочинении этого памятника я делать без Высочайшей на то воли Государя - не вправе".

Другим весомым аргументом относительно упрощения памятника стала нехватка средств. По смете стоимость монумента составляла 145 тыс. 200 руб. (без цены металла и камня). Микешин согласился упростить композицию и оставил из трех скандальных фигур только иезуита. Смета сократилась до 95 тыс. 700 руб. За такое патриотичное пожертвование автора со временем наградили земельным наделом в тысячу десятин в Екатеринославской губернии. Пришлось переделывать модель памятника, которую после выставки приобрел В.Тарновский (хранится в Черниговском историческом музее). Однако собранных 25 тыс. руб. было недостаточно.

Скульптура

В феврале 1873 г., по просьбе генерал-губернатора, император велел для отливки фигур памятника отпустить со складов морского ведомства 1600 пудов лома "зеленой меди". 4 июня 1873 г. комитет заключил с Микешиным формальный контракт. По его условиям скульптор обязывался на протяжении года выполнить скульптуры в глине, а заказ в целом - до 1 мая 1875 г. Авторское вознаграждение должно было составлять 23 тыс. руб.

Для работы над проектом Микешину разрешили работать в мастерских Главного адмиралтейства. Однако неожиданно, по распоряжению временно управляющего морским министерством, художник вынужден был перебраться в манеж ведомства путей сообщения. Но и здесь его пребывание было недолгим - через месяц художнику пришлось приняться за обустройство собственной мастерской. Понимая трудности художника, комитет не настаивал на выполнении работ в обусловленный срок, и гипсовые оригиналы памятника были переданы на петербургский завод шотландца Дж.Ф.Берда только весной 1878 г.

3 мая 1878 г. Александр ІІ осмотрел гипсовые оригиналы и приказал фигуру иезуита убрать. Воплощали в металле задумку Микешина его соратники - известные скульпторы П.Велионский (отлил фигуру гетмана) и А.Обер (коня).

Финансовые трудности

Изготовление скульптур обошлось в 28 тыс. руб., из которых Микешин получил 10 (совсем немного за почти 10-летнюю работу!), а Берд - 18 тыс. На доставку памятника в Киев и другие необходимые затраты нужно было еще 30 тыс. На сооружение запроектированного постамента -
100 тыс. Тем временем у комитета было всего 7 тыс. 747 руб.

Пришлось в который раз просить "высочайшего разрешения" на изменение проекта пьедестала. Решили постамент памятника соорудить в виде кургана, облицованного дерном. В результате в конце августа 1880 г. скульптура весом около 500 пудов благополучно прибыла в Киев (воспользовались частично льготным проездом по Николаевской и безвозмездным - по Московско-Курской и Курско-Киевской железных дорогах).

Металлические детали памятника оставили на хранение, под расписку киевского брандмайора А.Пилипенко, во дворе Старокиевской полицейской части. Ответственным за сооружение монумента назначили архитектора Киевской конторы министерства императорского двора и наделов В.Сычугова.

Место для памятника

Еще в 1869 г. в описании будущего монумента было указано точное место установки памятника - Софийская площадь, на которой торжественно встречали Хмельницкого в 1648 г. Место определила комиссия по сооружению памятника. Впрочем, у киевской администрации было свое мнение.

В Киеве вплоть до 1860-х многие улицы и площади не имели официальных названий, мещане использовали народные. Киевский статистический комитет, учитывая исторически устоявшуюся топонимику, подготовил список будущих названий. Генерал-губернатор, как и положено, обратился за "высочайшим разрешением". Император не медлил и 31 июля 1869 г. утвердил перечень в полном объеме. Тогда получили названия 21 площадь и 24 улицы. В перечне, среди других, есть такая запись: "п. 4. (площадь) в конце Крещатика, где фонтан "Моряк", - (наименовать) Богдана Хмельницкого, которому предполагается поставить на этой площади памятник как положившему начало воссоединения Юго-Западного края с Московским государством".

Пока создавали скульптуры в Петербурге, вопрос о месте установки памятника не поднимался. Когда же пришло время сооружать пьедестал, выяснилось, что место для будущего памятника "высочайше" не утверждено. В июне 1880 г. специальная комиссия под председательством генерал-губернатора, в состав которой входили члены строительного городского комитета и представители городской управы, определила для памятника место - южная сторона Софийской площади, куда зимой и завезли строительные материалы. Мнение комиссии разделял и тогдашний киевский митрополит Филофей, о чем письменно сообщил генерал-губернатору М.Черткову и М.Юзефовичу. В конце мая 1881 г. комиссия в обновленном составе (11 человек) подтвердила решение своих предшественников. 16 июня 1881 г. на заседании Киевской городской думы гласные признали, что "более приличного для памятника места, как Софийская площадь, найти не возможно", а также утвердили точное место: "Треугольник, образуемый пересекающимися улицами и рядом домов между Софийскою улицею и Троицким переулком... обращенною на юг стеною Присутственных мест".

7 августа 1881 г. начались земляные работы, "судя по которым постановка пьедестала предполагается в самом центре Софийской площади". И тут забили тревогу церковники. В Синод полетела депеша: "При означенном положении и высоте памятника... всякому, направляющемуся с этой стороны (от Крещатика и Михайловского монастыря. - В.О.) к собору будет представляться уже не алтарная стена собора, а задняя часть лошади". В Киев приезжает комиссия, которая, "идет на площадь... исследует зад лошади (?). Комиссия приходит к заключению, что ничего подобного... нет". Но духовенство потребовало вообще не устанавливать памятник на Софийской площади - дескать, встреча Хмельницкого происходила у Золотых ворот, и в то время "он еще не протягивал руки к Москве, мечтая быть независимым от панов, под личной протекцией короля".

Пользуясь случаем, отметим, что вопреки жалобам епархиального начальства памятник никогда не разворачивали, и булава гетмана направлена не к Москве. От разработки проекта до начала строительства прошло почти 20 лет, и о первоначальном замысле автора забыли. Сейчас Хмельницкий указывает, скорее, на Минск, но вовсе не на Первопрестольную.

Строительные мытарства

В конце августа 1881 г. сооружение фундамента под памятник было завершено, и начата кирпичная кладка четырехгранного столба под постамент. 15 октября для составления скульптурной группы из Петербурга прибыл мастер Аким Иванов с несколькими подмастерьями. 2 ноября на кирпичную основу пьедестала установили массивную (180 пудов) чугунную плиту под скульптурную группу, а 22 ноября - собранную питерскими мастеровыми конную статую Богдана. В таком виде и оставался памятник в ожидании достойного постамента.

В январе 1883 г. из Петербурга поступила телеграмма: начальнику Киевского окружного инженерного управления генерал-майору И.Третескому принять безотлагательные меры по сооружению памятника. Тем временем специальная комиссия определила, что земляной курган не выдержит скульптуры. Архитектор Сычугов предложил проект постамента в виде гранитной четырехгранной пирамиды уступами. Но собранных средств не хватало, и сооружение памятника вновь прекратили. На помощь пришло военное ведомство. При содействии Третеского Инженерное управление Киевской крепости передало 30 куб. саженей гранита, оставшегося еще от сооружения Цепного моста. В который раз комитет был вынужден хлопотать об изменении проекта.

28 апреля 1883 г. Александр ІІІ разрешил выполнить постамент в виде гранитного кургана полусферической формы. Для воплощения этого проекта, "действительно более импозантного", нужно было 28 тыс. руб., тем временем на счету комитета осталось 34 руб. Поэтому на протяжении второй половины 1883–1884 гг. работы не велись.

Строительная площадка постепенно превращалась в помойку. В городскую управу начали поступать жалобы от горожан: "пространство возле памятника Богдана Хмельницкого представляет одно сплошное отхожее место, вследствие чего земля здесь пропитана нечистотами почти на аршин глубины". Страх перед холерой (в 1881-м и 1883 гг. в Европе были зафиксированы вспышки этого заболевания) заставил городскую власть подумать об очищении площади. Однако за неимением средств управа ограничилась лишь периодическим посыпанием нечистот песком. Во время дождя песок вместе с нечистотами смывался и потоком воды по соседним улицам попадал на Крещатик, "распространяя таким образом вонь и загрязняя улицы на далеком протяжении". Жители Софийской площади, не дождавшись реагирования на жалобы, начали своими силами выполнять обязанности управы. "Кіевлянинъ" писал: "Вчера мы видели домовладельца, разбрасывающего карболовый порошок по зловонным лужам и другим "украшениям", окружающих памятник Б.Хмельницкому".

Памятник Хмельницкому строили зеки

В октябре 1885 г. киевский городской архитектор В.Николаев согласился руководить работами по сооружению постамента и составил детальный проект и смету на 12 тыс. руб. Государственный Совет Российской империи без промедлений подготовил постановление о выделении нужных средств, которое 4 марта 1886 г. утвердил царь. 8 июля 1886 г. "Кіевлянинъ" сообщил, что необходимая сумма поступила на счет комитета. Однако это была неправда. Казначейство смогло выделить деньги только в ноябре 1886 г. Чтобы не срывать график строительства, городской голова И.Толли одолжил собственные средства, и 12 августа строительные работы были возобновлены.

Работали на сооружении постамента арестанты Киевского тюремного замка, среди которых было немало каменщиков. Дело в том, что 1 июля 1886 г. вступил в силу закон об обязательном привлечении арестантов к работе. Киевский губернский комитет кураторства над тюрьмами установил таксы на арестантские работы: 22 коп. - зимой и 30 коп. - летом в день. Кроме того, зеки изготовляли мебель, ремонтировали обувь и одежду, шили, вышивали и вязали, выполняли переплетные работы... В мебельном магазине М.Пилипенко на Фундуклеевской действовала постоянная выставка изделий арестантов. Тюремная администрация была готова командировать на работы до 100 человек ежедневно. Но киевляне, несмотря на умеренную таксу, неохотно прибегали к услугам арестантов, вместе этого зеков охотно использовали на казенных работах - мощении улиц, заготовке дров для городских учреждений, как докеров и дворников. Заключенные работали исправно: соорудили пьедестал, облицевали его гранитом, установили 16 газовых фонарей, замостили площадь, и
4 июля 1888 г. с памятника, наконец-то, сняли строительные леса.

Торжество

Открытие памятника проходило в рамках празднования 900-летия Крещения Руси. 11 июля 1888 г. (по ст. ст.) в 9 часов в Софийском соборе епископ Чигиринский Иероним начал литургию. В 10 часов в храм прибыл Киевский митрополит Платон, отправивший панихиду по "знаменитом муже Богдане Зиновии". Тем временем на Софийской площади выстроились войска, "составленные исключительно из солдат православного исповедания". После панихиды процессия "одесской и нижегородской депутаций, славянские и сербские гости, чины разных ведомств и масса молящихся" крестным ходом двинулись к месту открытия памятника. После короткой молитвы, под песнопение "Вечная память" сняли полотно со скульптуры. Митрополит Платон произнес речь, после чего на площади начался военный парад, который принимал генерал-губернатор А.Дрентельн.

После завершения торжеств начальник края объявил о "высочайшем пожаловании" М.Юзефовичу чина действительного тайного советника, а В.Николаеву - ордена св. Анны II степени. Ничего не досталось только автору памятника М.Микешину, его даже "забыли" пригласить на открытие, а со временем А.Обер все лавры творца скульптуры присвоил себе, мол, Микешин "только бойко махал карандашом".

Празднование омрачила смерть Дрентельна. 15 июля на Владимирской горке, во время военного парада перед фронтом казацкого Оренбургского полка, он внезапно скончался от апоплексического удара.

Вместо послесловия

"Сын покойного скульптора М.Микешина, по проекту которого сооружен в Киеве памятник Б.Хмельницкому, художник-скульптор Б.Микешин вчера (22 ноября. - В.О.) прислал на имя киевского городского головы новую просьбу об ассигновании городской думой хотя бы небольшой суммы на сооружение памятника его отцу" (Кіевлянинъ. - 1910. - №324).