Алжирская война 1956-го: стратегические уроки

Тяжелый выбор в отчаянный день

Покрыть себя позором или уйти.

Дж.Свифт

Национально-освободительные движения - общественный феномен, во многом определивший лицо ХХ в. и сформировавший политическую карту сегодняшнего мира. Империи, против которых было направлено острие национальных движений, пытались удержать подчиненные территории по-разному. Уступками, переговорами, но чаще - силой. Иногда повстанцев удавалось усмирить. Но после военной победы всегда наступало завтра, и выяснялось, что хотя костер сопротивления загашен, но под золой поражения тлеет пламя. И новый огонь вспыхивает через некоторое время еще мощнее, причем в самый неподходящий для империи момент. Одна из наиболее впечатляющих историй военного успеха, обернувшегося политическим поражением, - война Франции в Алжире, полыхавшая с 1954-го по 1962-й и стоившая жизни сотням тысяч людей. Сами алжирцы считают, что за восемь страшных лет погибло около миллиона их соотечественников.

Французское поражение в Алжире - яркий пример, подтверждающий слова Наполеона Бонапарта о том, что в длительной перспективе дух всегда побеждает меч. Алжирская война также свидетельствует, что национальное лидерство - это не только неуступчивая последовательность, но и гибкость, и способность, признав свое поражение, изменить национальный взгляд на ситуацию, перевернув страницу. А это очень непросто.

Алжир был завоеван Францией в 1830-м и уже в 1848-м провозглашен ее неотъемлемой частью. За следующее столетие европейское население Алжира, часто именуемое "черноногими", возросло до 1 млн чел., с корнями - в основном из Франции, Италии и Испании. Это меньшинство составляло около 10% населения Алжира, однако доминировало как в экономике, так и в политике страны.

Мусульманское население Алжира, разделенное на две большие группы арабов и кабилов, занимало подчиненное положение. Оно было лишено реальных прав на самоуправление, а голос одного "черноногого" весил столько же, как голоса девяти "мусульман".

Экономическое и политическое неравноправие наряду с глобальным процессом национального подъема в колониальном мире стало катализатором алжирского национализма. Несмотря на несколько десятилетий французских попыток проводить политику ассимиляции, кстати, попыток весьма непоследовательных и противоречивых, алжирские национальные чувства и, несколько позже, национально-освободительное движение росли как на дрожжах. Особенно этот процесс ускорился после окончания Первой мировой войны. Разгром Франции в 1940 г. ускорил процесс. После ряда бунтов, самый серьезный из которых произошел 8 мая 1945 г., общее восстание во главе с Фронтом национального возрождения (FLN) стартовало 30 ноября
1954 г. в День всех святых.

Как всегда бывает в таких конфликтах, Алжирская война не являлась битвой двух сторон. Для FLN харки (профранцузские военные формирования), кадии (руководители местных администрации), умеренные мусульмане и, более того, различные фракции внутри самого Фронта были намного более приоритетными целями, нежели французские войска и власти.

В первый период войны, примерно до 1958 г., компромисс между французами и алжирцамимусульманами был еще возможен. Умеренные среди "мусульман" и "черноногих" (среди последних выделялся писатель Альбер Камю) играли важную роль.

Однако после конференции FLN в Суммане в 1956 г., Фронт занял непримиримую позицию, настаивая на полном и незамедлительном уходе французов. Стратегией FLN стало разрушение поля компромисса путем провоцирования враждебности между двумя алжирскими общинами - "мусульман" и "черноногих". Умеренные пали первой жертвой войны. В итоге Фронту удалось уничтожить соперников в "мусульманской общине" и стать ее единственным представителем.

Это происходило на фоне слабости Французского государства. Парламентская Четвертая республика была раздираема противоречиями и политическими склоками, а ее руководство не могло разработать и реализовывать любую продуманную стратегию. Впрочем, это обычная плата за парламентскую демократию в странах, расколотых политически.

В 1956 г. грянул и Суэцкий кризис, когда после окрика из Вашингтона и Москвы Париж и Лондон были вынуждены вывести свои войска из Египта. Кризис проявил реальный статус европейских государств: эра великодержавности для них завершилась. В Париже понимали одно: после трагедии 1940 г. и позора Дьенбьенфу, где французы сдались вьетнамским националистам, Париж должен был выиграть Алжирскую войну. Целостность священной французской территории обязана быть сохранена. Холодная война тоже внесла свою лепту в неспособность французов рассматривать другие решения кроме войны до победного конца. Военные боялись, что после ухода Франции Мерс-эль-Кебир, одна из лучших гаваней западного Средиземноморья, станет базой советского флота.

В политической игре поздней Третьей республики и весь период Четвертой республики лобби общины "черноногих" играло важнейшую роль. Их лозунгом по отношению к алжирским мусульманам было "тащить и не пущать", что означало: никаких реформ, никакой либерализации, которая расценивалась как предательство. Блокировались реформаторские порывы Парижа, в частности реформы правительства Народного фронта во главе с Леоном Блюмом в 1936 г. Действия лобби "черноногих" оказались весьма успешными: все реформы и уступки в Алжире были ограничены и происходили слишком поздно, для того чтобы защитить интересы Франции. Путь блестящих побед привел "черноногих" к тотальному поражению, но это произошло позже. Пока же они торжествовали.

Эскалация боевых действий выдвинула на политическую авансцену французскую армию, точнее, группу влиятельных генералов и полковников-десантников. Политически наивные и даже недалекие силовики успешно с военной точки зрения защищали французский Алжир, приближая уход Франции из этой страны. Впрочем, среди генералов того поколения было одно исключение - Шарль де Голь, истинный политический и национальный лидер Франции.

Армия сыграла решающую роль в приходе де Голля к власти, однако он не стал марионеткой генералов, как те надеялись. После 1958 г. его алжирская политика прошла несколько стадий. От восклицания "Да здравствует французский Алжир!", воодушевившего армию, через самоопределение Алжира к максиме - "уйти из Алжира сегодня, значит остаться в нем навсегда". Однако до 1960–1961 гг. финишная точка эволюции взглядов де Голля была далеко не очевидна, а самого президента окрестили "князем неопределенности". В целом же, до этого периода политика Франции оставалась реактивной, оппортунистической и определялась не Парижем, а местными властями в Алжире, лобби "черноногих" и
командованием армии. Таким образом, на протяжении длительного периода продолжавшейся войны целостная политическая стратегия подменялась достаточно успешной военной контрповстанческой стратегией.

Теоретически, в 1954 г. Франция имела четыре основные стратегические альтернативы: интеграция, апартеид, уход и поддержание статус-кво. Интеграция означала юридическое признание равенства европейцев и мусульман и, что сложнее, реализацию такого признания на практике. Граждане Франции - мусульмане должны были получить все политические и экономические привилегии европейцев. В короткой перспективе этот выбор был бы весьма успешен, но его результатом стало бы драматическое изменение демографической структуры населения Франции. Мусульмане уже в середине 1950-х составили бы заметное меньшинство население: от 10 до 20%. Долгосрочные результаты интеграции предвидеть было невозможно. К слову, решение И.Сталина о полной интеграции Западной Украины в УССР стало важнейшим фактором победы над повстанческим движением, однако через 40 лет дети повстанцев и сочувствующих сыграли ключевую роль в обретении Украиной независимости. Впрочем, интеграция была единственным путем, который уничтожал причины для вооруженной борьбы, формировал надежную базу "французского Алжира" через создание "алжирской Франции".

Политика интеграции была возможна до 1958 г. Однако лобби "черноногих" имело чрезвычайно сильные позиции, а правительство Четвертой республики было слишком слабо. Приход к власти националиста де Голля, с его мистическим отношением к Франции, сделал этот выбор нереальным.

Второй стратегической возможностью был апартеид, то есть последовательное разделение двух общин. Опыт ЮАР свидетельствует, что этот выбор мог быть лишь временным, переходным. Впрочем, в 1954–1962 гг. среди "черноногих", особенно в элите, было достаточно сторонников таких идей. Но у них не было лидера, Алжир слишком близко расположен к Европе и т.д. Таким образом, апартеид не был реальной опцией.

Третье решение состояло в уходе французов. Ситуация подтолкнула де Голля к принятию этой идеи, однако, если бы выбор был сделан ранее, результаты для Франции и особенно "черноногих" были бы существенно лучше. Шанс реализовать эту возможность в 1956 г. имел наиболее умный и решительный лидер Четвертой республики премьер-министр Пьер Мендес-Франс, однако блестящая операция французской разведки - похищение лидеров FLN (Ахмеда бен Беллы и других) уничтожило его. Это было первая, но, увы, далеко не последняя ситуация, когда успех военных или спецслужб разрушал французскую политику.

На самом деле Франция выбрала четвертую альтернативу, крайне неэффективную и чреватую в стратегической перспективе, но самую простую и естественную для политиканов. Они решили по мере сил поддерживать статус-кво и не думать о будущем. Лишь после Филипвильских убийств 1955 г., когда бойцы FLN убили 123 чел. (из них - 71 француза), среди которых были пожилые женщины и дети, французское правительство развернуло дополнительные войска в Алжире. Ход событий принудил Францию поставить все на контрповстанческую борьбу.

И это выбор начал давать результаты. Жесточайшими мерами армия выиграла битву за Алжир, остановив террор в столице страны. Эта битва стала первой большой французской военной победой, но катастрофическим политическим поражением. В 1956-1957 гг. FLN организовал более 800 терактов в городе Алжире. Французская администрация передала ответственность за поддержание порядка в городе армии, в первую очередь десантным войскам. Они сумели восстановить относительное спокойствие. Террористические сети были уничтожены. Однако недостаток времени, страх потерять контроль над столицей и богатый опыт колониальных войн спровоцировали широкое применение пыток. Эти жестокости вызвали гражданские протесты во Франции и ударили по французским позициям за рубежом, прежде всего в ООН и США. Парадоксально, но военный успех в битве за Алжир сформировал в мировом общественном мнении устойчивое представление об алжирской войне как колониальной, несправедливой для Франции.

Французские главнокомандующие генералы Рауль Салан (1957) и его преемник Морис Шалле (1958) смогли выработать достаточно эффективную военную контрповстанческую тактику и стратегию, поддержанную усилиями гражданской администрации. В целом эта стратегия включала три основных направления.

Первое - разрушение базы поддержки FLN, его изоляция от населения и международной помощи. Чтобы ограничить иностранные поставки, французская армия построила линию фортификационных сооружений вдоль алжирско-тунисской границы, т.н. линию Мориса. За время войны повстанцы так и не смогли прорвать эту линию. А надо отметить, что недавно получивший независимость от Франции Тунис оказывал мощнейшую поддержку повстанцам.

Французы пытались вбить клин в отношения между повстанцами и местным мусульманским населением. В 1956 г. генерал-губернатор Жак Состель создал специальную административную секцию SAS, ставшую весьма эффективным орудием разрушения таких отношений. SAS помогало сельскому населению и осуществляло разведку. В 1958 г. президент Франции де Голль провозгласил в городе Константина амбициозный план социально-экономического развития Алжира. Французы успешно пытались привлечь мусульман для поддержки интересов Франции. В 1961 г. насчитывалось более 250 тыс. харки, солдат-мусульман, сражавшихся на стороне Франции.

Впрочем, пряником дело не ограничивалось. Мусульманское население заставляли покидать их дома и переезжать в новые поселения, контролируемые армией. В 1957-1960 гг. около трех миллионов мусульман (треть населения) было перемещено. Условия жизни в тех поселениях были ужасны, и хотя, с одной стороны, эта программа разрушала связи между FLN и сельским населением, с другой - она же подталкивала прежде лояльных Франции мусульман к поддержке идей независимости.

Вторым направлением стала чрезвычайно серьезная разведывательная работа - как агентурная, так и по линии технической разведки, в первую очередь радиоперехвата. Французская армия имела достаточно информации о FLN и его планах.

Третье направление состояло в создании небольших мобильных, высокопрофессиональных боевых групп на вертолетах. Целью групп были подразделения FLN на местности. На них объявили настоящую охоту.

Важно и то, что французская армия была не ограничена в средствах. Использовались пытки и другие "острые методы", и не только во время битвы за Алжир, но и позже. Например, широко применялись группы, замаскированные под повстанцев. Как видим, французская стратегия в Алжире не отличалась коренным образом от советской стратегии в Западной Украине в 1944–
1953 гг. Что ж, похожие условия колониальной войны приводят к применению аналогичной тактики и стратегии.

В 1960 г. генерал Шалле был близок к военной победе в Алжирской войне. Повстанческую активность свели к минимуму. Однако у этой медали была и другая сторона. Французское общество оказалось по горло сыто войной. Антивоенные протесты, не только левых, но и многих либералов, привлекали все больше сторонников. Международное общественное мнение было практически едино в осуждении Франции. Основными факторами этого были: информация о жестокостях французов, успешная пропаганда FLN и стойкий консенсус между США и СССР. Франция должна уйти. И последнее, но не по значению: французская контрповстанческая стратегия стала ключевым фактором мусульманской враждебности к французскому правлению. Каждый военный успех порождал все новых бойцов FLN.

Де Голь попытался использовать временную слабость FLN и предложил почетный мир. Однако он не учел, что руководили фронтом политики-националисты, а не солдаты. Ответ FLN - создание Временного правительства в изгнании. Вероятно, именно этот момент стал переломным для генерала-президента. До этого времени де Голь верил в возможность сохранения тесных связей между Францией и Алжиром, создав некую форму ассоциации. После он осознал, что это невозможно.

Признав в 1960 г. обреченность французского Алжира, де Голь был вынужден учитывать позицию армии и лобби "черноногих". Однако война для него превратилась из важнейшего приоритета в величайшую угрозу насущным интересам Франции. "Неделя баррикад" - манифестации крайне правых в Алжире в январе 1960 г. - освободила де Голля от обязательств перед "черноногими". Президент провозгласил идею самоопределения Алжира. В январе 1961 г. 75% избирателей во Франции и в Алжире поддержали самоопределение на референдуме.

Генеральский путч 1961 г., потерпевший поражение из-за политической бестолковости высших генералов, разрушил политическое влияние французской армии. Главные заговорщики были приговорены к смертной казни, тысячи офицеров уволены из армии. Путч развязал президенту руки. После приблизительно года переговоров, в Эвиане 18 марта 1962 г. Франция и CFLN подписали соглашение о независимости Алжира. Документ защищал некоторые военные и экономические интересы Франции, но фактически ничего не говорил о судьбе миллиона "черноногих". Референдумы во Франции и Алжире поддержали Эвианское соглашение, и 3 июля де Голль провозгласил независимость Алжира.

Уход французов сопровождался трагедией исхода "черноногих" и харки. Однако Франция освободила себя от колониальных проблем, восстановила свой престиж и развязала себе руки для активной политики, обеспечившей более 30 лет лидерских позиций в Европе. Уход также позволил разгромить OAS, террористическую парамилитарную организацию в самой Франции и заложить основы надежного и эффективного политического режима Пятой республики, успешно функционирующего и поныне.

Подводя итог, отметим, что основной проблемой метрополии в Алжире было то, что статус-кво и французская политика не удовлетворяли мусульманское население. У него не было будущего во французском Алжире, но имелись некие неопределенные надежды на будущее в независимой стране. Франция не нашла ответа на алжирский национализм. Впрочем, последнее неудивительно. Над лекарством от национализма бились лучшие умы величайших мировых империй. Пока безрезультатно.

Со стратегической точки зрения, Алжирская война 1954–1962 гг. четко подтвердила принцип "первенства политики". Военная стратегия решила узко военные проблемы, но создала целый комплекс политических вызовов: расширила политическую базу FLN, уничтожила общественную поддержку войны во Франции. И главное - разрушила международные позиции Франции как демократического, прогрессивного и современного государства с мудрой и рациональной политикой.

Французское руководство оказалось недостаточно сильным, чтобы сохранить французский Алжир, однако де Голль нашел в себе силы изменить политику и защитить высшие интересы страны, ее будущее как великой европейской державы.

Алжирский национализм победил в войне и затормозил развитие страны на десятилетия. Впрочем, вина - не только на победителях, но и на французах, своей стратегией приведших экстремистов к власти. Впрочем, не они первые, и уж точно - не последние.