ОДИН ШАНС ИЗ СТА ПЯТНАДЦАТИ

Недавно показывали телефильм об американцах, достигших векового возраста. Старички и старушки с белоснежными улыбками жизнерадостно рассказывали о своем житье-бытье, демонстрировали, как они пекут пироги, играют в компьютерные игры и занимаются благотворительной деятельностью.

При всем этом в глаза бросилась одна вещь — американцы не скрывали, что продлили себе жизнь благодаря достижениям медицины. Большинство юбиляров перенесли в свое время те или иные хирургические операции на сердце или сосудах — замену сердечных клапанов, шунтирование, протезирование аорты, установку кардиостимуляторов и так далее.

А каковы шансы украинца, в частности харьковчанина, подремонтировать с помощью хирургии свою сердечно-сосудистую систему и вступить таким образом в число столетних юбиляров? Есть ли у нас для этого возможности? И какова ситуация в этой области медицины в других странах Европы? На мои вопросы отвечает доктор медицинских наук, директор Харьковского центра сердечно-сосудистой хирургии, известный хирург Николай Леонтьевич ВОЛОДОСЬ.

— Сердечно-сосудистые заболевания значительно влияют на среднюю продолжительность жизни. В развитых странах предотвращение преждевременной смертности больных такого профиля приобрело социальную значимость.

Причем главный метод лечения — хирургия, которая располагает сегодня новейшими технологиями и способна привести к полному излечению человека. Стоит только упомянуть один факт — когда в США в 70-е годы была закрыта программа полетов на Луну, основной отток инженерно-технического персонала произошел именно в кардиохирургию. Американские долгожители из приведенного вами примера — реальное подтверждение ее достижений.

— Каковы же шансы среднестатистического харьковчанина продлить себе таким образом жизнь?

— Увы, они невелики. В Харькове очень мало делается таких хорошо разработанных и изученных в Европе и США операций, как шунтирование, расширение баллоном суженных участков сосудов сердца, стентирование, пластика дефектов при врожденных пороках сердца, устранение сужения сосудов, кровоснабжающих головной мозг, и вовсе не проводится замещение клапанов сердца и других операций. В результате общая летальность от болезней системы кровообращения составляет в нашем регионе свыше 60% от смертности при всех заболеваниях. Можно сказать, что ситуация приняла характер социальной катастрофы.

Украина вообще занимает последнее место среди всех стран Восточной Европы по количеству операций на сердце с искусственным кровообращением — по нормам ВОЗ этот показатель считается интегральным. Если ориентироваться на эти нормы, то в нашей области количество операций на сердце необходимо увеличить в 115 раз, а на сосудах — в 25.

— То есть помощь кардихирурга получает один из 115 нуждающихся в этом харьковчан. В чем же причина?

— Их несколько. На мой взгляд, одна из них состоит в том, что сердечно-сосудистая хирургия в Харьковском регионе представлена различными отделениями, которые находятся в структурах общехирургических учреждений и лишены самостоятельности в своих действиях. Причем только в НИИ общей и неотложной хирургии есть бригада, которая может выполнять операции на сердце с искусственным кровообращением. В остальных отделениях ограничиваются установкой кардиостимуляторов. Между тем во всех развитых странах успех сердечно-сосудистой хирургии достигнут благодаря созданию специализированных центров, которые способны обеспечить выполнение необходимого объема хирургической помощи при высоком уровне диагностики и лечения.

— Но ведь в Харькове существует ваш центр. И еще несколько в других крупных городах Украины — Днепропетровске, Донецке, Запорожье, Киеве, Луганске, Львове.

— Во-первых, этого крайне мало! По нормам ВОЗ их в нашей стране должно быть около 50. В европейских странах, например во Франции, таких центров — 50, в Великобритании — 46, в Италии — 41, в Германии — 53. Подчеркну, что необходимость именно в таком количестве центров обусловлена не территориальным фактором, а постоянной, круглосуточной готовностью оказывать специализированную помощь. Если в неотложном порядке не выполнять современный объем помощи при инфаркте миокарда, не осуществлять операции с искусственным кровообращением при расслоении, разрыве и повреждении грудной аорты, при ряде врожденных пороков у новорожденных, то эта группа больных просто умирает!

А во-вторых, существующие центры, за исключением Амосовского института в Киеве, который по своему профессиональному уровню и оснащению соответствует общепринятым в мире нормам, в большинстве маломощны и недостаточно оснащены. Часть из них вообще не имеет возможности выполнять операции на сердце с искусственным кровообращением.

— Николай Леонтьевич, насколько я знаю, вы являетесь одним из разработчиков хирургической технологии, защищенной авторскими свидетельствами на изобретения.

Это — технология дистанционного эндопротезирования кровеносных сосудов. В 1985 году мы первыми в мире сделали операцию, которая представляет сейчас целое научное направление.

Необходимость протезирования сосудов возникает в основном у пожилых людей при заболеваниях аорты и крупных магистральных сосудов. При классической операции нужно вскрыть грудную клетку или брюшную полость, выделить глубоко лежащий пораженный сосуд, пережать его с двух сторон для прекращения кровотока, а затем вшить сам протез. Эти операции относятся к самым тяжелым и травматичным, со значительным процентом осложнений и летальности.

Многие хирурги задумывались о том, как уменьшить травматичность. Работали над этим и мы. В конце концов благодаря таланту инженеров Физико-технического института низких температур и Украинского физико-технического института была придумана и изготовлена новая геометрическая конструкция. Это радиальная зигзагообразная пружина, которая может сжиматься до одной четвертой своего диаметра. Она помещается внутрь синтетического протеза, придавая ему свойство самофиксации внутри сосуда. Такой протез в сжатом виде с помощью особого устройства доставляется через артерию на ноге точно к пораженному участку, а там распрямляется, фиксируется и «выключает» аневризму из кровотока. Приоритет Украины в создании этой конструкции, которая стала базовой при подобных операциях во всем мире, никем не оспаривается.

Кстати, наш первый пациент, перенесший первую в мире такую операцию при аневризме грудной аорты, живет и сейчас в Харькове.

— Когда был открыт ваш центр?

— В 1992 году. Я тогда работал в сосудистом отделении НИИ общей и неотложной хирургии, где нам удалось пришить одному пациенту отрезанную при несчастном случае руку, а другому — пальцы. Когда ко мне пришел корреспондент одной из центральных газет, я предложил ему написать не только об этих операциях как интересной частности, но и о реальной обеспеченности населения такого рода хирургической помощью. Тем конкретным пациентам помогло удачное совпадение обстоятельств — несчастье случилось недалеко от нашей «неотложки», днем, когда все специалисты-медики были на рабочих местах, пострадавших быстро привезли, раны были чистыми, — а закономерность, увы, была другой.

Статью в газете прочитал тогдашний руководитель области Александр Масельский. Он вызвал меня и попросил изложить профессиональный взгляд на роль сердечно-сосудистой хирургии и ситуацию в развитых странах. В этом же году совместным решением Минздрава и гособладминистрации в нашем городе был создан центр сердечно-сосудистой хирургии. По уставу — самостоятельное научно-исследовательское и лечебное учреждение МЗ Украины.

К нам были направлены лучшие выпускники Харьковского медицинского института, которые прошли специальную подготовку не только в Харькове, но и в Киеве, Москве и за рубежом. При посредстве Минздрава в Германии было закуплено современное медицинское оборудование на сумму около 3 миллионов долларов. Помогли и американские коллеги из знаменитой Кливлендской клиники (США), где впервые в мире были произведены коронарография и коронарное шунтирование. В 2001 году я проходил там двухмесячную стажировку, и клиника передала нашему центру остро необходимый ультразвуковой аппарат всего за 30 тысяч долларов, в то время как его реальная цена раз в 10 больше.

— Кто же заплатил эти 30 тысяч долларов?

— Мы долго и безуспешно искали спонсора, а помогли нам …мормоны. Так получилось, что я встретился с их представителем и рассказал ему о наших нуждах. Мормоны искренне прониклись проблемами харьковчан, и хотя 30 тысяч долларов и для них немалая сумма, они выкупили этот аппарат, привезли в Харьков, да еще и прислали врачей и инженера, чтобы запустить прибор и обучить работать с ним наших специалистов.

— А где сейчас располагается сам центр? Честно сказать, я даже не сразу нашла номер вашего телефона.

— У нас нет своего здания.

— Центру пора праздновать 10-летний юбилей, а он до сих пор без своего здания?

— Да. После создания центра администрация временно разместилась в арендуемых помещениях ФТИНТа, а обучение персонала, научные исследования и операции проводились в НИИ общей и неотложной хирургии. Мы работали и ждали, когда закончится строительство выделенного нам шестиэтажного здания профилактория, но в Украине начались финансовые трудности, и работы, выполненные на 25 процентов, в 1994 году были прекращены. Недостроенный остов здания стоит заброшенным и по сию пору.

С тех пор мы пытались разместить центр в различных зданиях медицинского профиля, в том числе в пульмонологическом диспансере, который был выделен нам областными властями. Но по независящим от нас причинам своего здания так и не получили.

Сейчас центр арендует помещения в разных местах: администрация по-прежнему во ФТИНТе, здесь же хранится в «законсервированном» виде часть оборудования, прием пациентов ведется в нашей консультативной поликлинике, расположенной в институте машин и систем, а операции проводятся в центральной межрайонной больнице Балаклеи, райцентре в двух часах электричкой от Харькова. Это большой медицинский комплекс с прекрасно оснащенными лабораториями, службой переливания крови, а также рентгенслужбой, там уже установлена часть нашего оборудования. Наши врачи, харьковчане, работают и живут здесь по нескольку недель — своего рода «вахтовый метод» в медицине.

К сожалению, нынешний министр здравоохранения Виталий Москаленко предпринял попытку нас расформировать. Он издал приказ о реорганизации Харьковского центра сердечно-сосудистой хирургии, который предусматривает его передачу в подчинение другому медицинскому учреждению, у которого даже нет своей клиники. То есть, по сути, речь идет об уничтожении как цельного и самостоятельного учреждения.

Зачем же наступать на одни и те же грабли? Трагическое отставание сердечно-сосудистой хирургии в СССР от мирового уровня во многом объяснялось как раз тем, что она была придатком общехирургических учреждений. Идея крупных специализированных медицинских центров в конце концов все равно победит, поскольку ей нет разумной альтернативы, но сколько времени будет упущено? Такого же мнения придерживаются и многие харьковские медики, в том числе директор Украинского института терапии АМН Украины, академик Любовь Трофимовна Малая и директор Института проблем криобиологии и криомедицины НАНУ, академик Валентин Иванович Грищенко.

Воспользовавшись тем, что в уставе центра есть пункт, в соответствии с которым любые реорганизации должны проходить с согласия коллектива, его работники выдвинули требование об отмене приказа Минздрава о реорганизации. В июле 2002 года Национальная служба посредничества и примирения зарегистрировала коллективный трудовой спор между работниками Центра сердечно-сосудистой хирургии и Минздравом Украины.

— И в каком вы сейчас статусе?

— С одной стороны, над нами «висит» вышеуказанный приказ, а с другой, мы как работали, так и продолжаем работать. Так что вопрос остается — быть или не быть Центру сердечно-сосудистой хирургии в Харькове, крупнейшем промышленном, научном и медицинском центре Украины? Будут ли иметь харьковчане возможность получить необходимую хирургическую помощь в полном объеме или нет? Быть или не быть, наконец, нашему инвестиционному проекту, который было готово поддержать Агентство США по торговле и развитию.

— Что это за проект?

— В его основе лежат наши изобретения. Инвестиции дали бы нам возможность развернуть технологию производства отечественных пружин, эндопротезов и целых систем для эндопротезирования сосудов разного диаметра. Такого производства, насколько мне известно, нет сейчас не только в Украине, но и в СНГ. В Москве операции делают, используя аналогичные импортные конструкции, причем одна пружинка стоит до 1000 долларов, а вся система — около 10 тысяч. Если бы проект заработал, центр мог бы продавать такие конструкции и развиваться дальше.

Надежда умирает последней — я все еще надеюсь, что при удачном раскладе проект можно будет реанимировать. Вот тогда выросли бы и шансы среднестатистического харьковчанина стать долгожителем.