КАТАСТРОФА НА ЧАЭС И СИНДРОМ ЖЕРТВЫ

Об экономических, экологических последствиях чернобыльской катастрофы, ее влиянии на здоровье людей пишут часто. Но о психологическом аспекте этой проблемы задумываются немногие. Как преодолеваются социально-психологические последствия крупнейшей в современной истории техногенной катастрофы? Об этом рассказывает координатор Чернобыльской программы ПРООН в Украине, кандидат психологических наук Оксана ГАРНЕЦ.

- Оксана Николаевна, психологические последствия, по-видимому, не являются особенностью аварии на ЧАЭС, а присущи любой катастрофе?

- Любые катастрофы, и природные, и техногенные, всегда сопровождаются значительными социально-психологическими последствиями. Другое дело, что у нас проблемы такого рода начали широко осмысливать сравнительно недавно. Специалисты отмечают: техногенные катастрофы по сравнению с природными имеют более сложные психологические последствия.

- Почему?

- Природная катастрофа психологически воспринимается легче: произошло нечто, не зависящее ни от кого, возникли некие форс-мажорные обстоятельства, которые следует принять и строить жизнь дальше. При катастрофе, которая произошла как следствие человеческой деятельности, всегда есть реальные или предполагаемые виновники происшедшего. У людей, являющихся или считающих себя жертвами катастрофы, формируются специфические жизненные установки, которые кратко можно выразить так: «Они нам должны», «Пусть они нам сделают». В психологии такое поведение называют рентным, от слова «рента». Люди, зная, что они жертвы, что им обязаны помочь, нередко ожидают помощи даже в тех сферах жизни, где катастрофа ни при чем. Ожидание компенсации потерь со стороны виновников аварии значительно снижает личную активность человека. Люди зачастую перестают предпринимать какие-либо действия, чтобы наладить свою жизнь, постоянно ожидая, что все будет решено «сверху». Когда же оказываемая помощь кажется им недостаточной, некоторых одолевает непроходящая обида, а часто и агрессивное состояние. Не следует думать, что эти психологические феномены - специфическая характеристика последствий чернобыльской аварии. Такие модели поведения возникают как психологическое следствие любого катастрофического явления.

- А есть ли какие-то особенности у психологических последствий чернобыльской аварии?

- Конечно, есть. Прежде всего, наверное, масштаб. От последствий аварии на Чернобыльской АЭС пострадало огромное количество людей. Это и эвакуированные из Припяти и 30-километровой зоны, и те, кто позднее был переселен из опасных для проживания районов, и те, кто сейчас живет на радиоактивно загрязненных территориях. У каждой группы свой спектр переживаний и психологических проблем. Нельзя также забывать, что вскоре после аварии на ЧАЭС последовал распад Советского Союза. Одно за другим произошли драматические события, которые радикально изменили жизнь многих людей. Изменение социально-экономического устройства общества потребовало от людей совершенно нового поведения, значительно большей личной активности. Как вы помните, в прошлом принятие самостоятельных решений и осуществление самостоятельных активных действий в соответствии с собственными решениями не поощрялось государственным руководством и рассматривалось как нежелательный индивидуализм.

- По мнению специалистов, что стало основной причиной психологических травм после чернобыльской аварии?

- У людей не по их воле кардинально изменился образ жизни. Люди, живущие в загрязненных регионах, на протяжении многих лет испытывают постоянный страх за свое здоровье и жизнь, за жизнь и здоровье детей. Ожидание болезней и раннего ухода из жизни превращается для многих в дамоклов меч, препятствует нормальной жизни, построению планов на будущее, воспитанию в детях позитивного отношения к жизни.

Другой аспект - это проблемы, связанные с эвакуацией и переселением. Вспоминаю одну старушку, которая вернулась в свое загрязненное радиацией село и с ужасом рассказывала о жизни на Херсонщине: «Там куры вгрузают в чернозем после дождя и не могут ходить. Я не знала, что мне делать». Для горожанина это может показаться смешным, а для сельской жительницы Полесья переезд в херсонскую степь стал трагедией - она не знала, как там жить. У людей «прервалась связь времен» - разрушилось привычное социальное окружение, изменилась окружающая природная среда, стало невозможно заниматься традиционными формами хозяйствования, иногда возникала необходимость менять профессию.

В период с 1900 по 2000 годы только из Коростеня выехали 30 тыс. человек. Из них 20 тыс. вернулись обратно, потому что не были удовлетворены условиями жизни на новых местах.

- В последнее время нередко приходится слышать, что люди от переселения пострадали больше, чем от радиации. Какова ваша точка зрения?

- Не надо путать эвакуацию и переселение. Эвакуация - срочное отселение людей из Припяти и 30-километровой зоны. Она проводилась в первые дни и месяцы после взрыва, и в ее необходимости нет сомнений. Что касается переселения людей с загрязненных территорий за пределами 30-километровой зоны, то оно было не таким внезапным и более продолжительным. Последующий анализ показал, что это было не всегда целесообразно. Но такое понимание пришло позже. А в то время решения принимались в соответствии с тогдашним видением ситуации, главная мысль была - обезопасить людей. Через 16 лет нам рассуждать легче. В тот период, когда нужно было принимать решения без аналогов, без модели такой катастрофы, делали то, что казалось целесообразным.

- Проводились ли какие-нибудь исследования, которые подтвердили необходимость психологической помощи населению?

- Конечно, таких исследований было много. Мы, например, исследовали в 1990-92 гг. психологическое состояние подростков, эвакуированных из Припяти. Подростки рисовали «график» своей прошлой и будущей жизни. У большинства из них авария обозначилась как «провал». Необходимо заметить, что на тот период стандартный подросток из других регионов Украины планировал себе будущую жизнь положительно: институт, работа, женитьба, дети и т.д. У подростков, эвакуированных из Припяти, жизненная перспектива была окрашена негативно: болезни, смерть, ожидание новых катастроф. Можно привести и другие примеры - люди, пережившие чернобыльскую аварию, говорят относительно 1986 года: «До войны и после войны».

- Кто был инициатором организации психологической помощи пострадавшему населению?

- В настоящее время такая помощь оказывается в рамках Чернобыльской программы ПРООН в Украине. Финансируется она за счет средств ПРООН, правительства США и правительства Украины. Идея же родилась в ЮНЕСКО. В 1993 г. начала работать программа «ЮНЕСКО - Чернобыль». В рамках этой программы в Украине, Беларуси и России, на территориях, пострадавших от последствий чернобыльской аварии, и в местах массового проживания эвакуированного и отселенного населения были созданы 10 центров социально-психологической реабилитации, три из них - в Украине: в Иванкове, Бородянке и в Славутиче. Позднее открыли еще два: в Коростене и Боярке.

- Какую работу проводят украинские центры?

- У них есть несколько главных целей: улучшение психологического состояния людей; развитие личных способностей, творчества, инициативы; формирование чувства социальной ответственности; содействие развитию местных общественных организаций. Все направлено на то, чтобы люди активно включались в жизнь, научились решать свои проблемы, взаимодействовать и многому другому, что поможет им выйти из сложной жизненной и психологической ситуации.

- С какими проблемами чаще всего обращаются в центры?

- С проблемами здоровья, воспитания и поведения детей, их адаптации в школе, проблемами супружеских взаимоотношений. Это общие, не только чернобыльские проблемы, но они усугубляются пережитыми стрессами, боязнью жить на загрязненных территориях, боязнью заболеть и потерять близких. Оказываемая помощь часто позволяет решить экономические проблемы, улучшить здоровье.

- А как центры взаимодействуют с местными государственными администрациями? Не дублируют ли они их работу?

- Один из принципов работы наших центров - взаимодействие с местными государственными структурами и взаимное дополнение в работе. В начале 90-х гг. уже прошлого века отношение к идее психологической помощи населению у многих было настороженное. Сегодня везде местные администрации поддерживают деятельность центров и признают значимость их работы в решении комплекса проблем в сообществе, и не только связанных с чернобыльской аварией. Это одно из важнейших достижений программы социально-психологической помощи населению.

- По статистике, в течение года центры посещают десятки тысяч людей, среди них примерно две трети - дети и подростки. Чем это объясняется?

- Дети и подростки - наиболее активная, наиболее свободная и самая перспективная часть населения. В центры их привлекает чувство радости, которое они здесь испытывают. Им здесь интересно. Они участвуют во многих программах, в том числе в волонтерском движении, проводят экологические исследования, издают информационные листки. У них развиваются творческие способности, формируется самостоятельность, желание участвовать в жизни общества. Они избавляются от синдрома жертвы и активно строят свое будущее. Они научились радоваться жизни и помогают обрести эту радость другим.

- Как можно оценить эффект от работы центров?

- Наверное, мнение людей, которые пользуются услугами центров, - лучшая оценка их деятельности. Мы уже дважды проводили опросы населения - в 1998 и в 2001 гг. Более 60% людей считают, что такие центры нужны.