Хрусталь и черепки для Гигиеи

…Первым в кабинет врача ворвался мужчина, за ним следом влетела женщина — в глазах ужас, вместо слов — хриплое мычание. «Она рыбьей костью подавилась, сделайте же что-нибудь, доктор», — потребовал муж. — Но я гинеколог», — растерялась докторша. — «Какая разница?» — возмутился мужчина. Через пару секунд кость была благополучно извлечена, пациентку успокоили, накапали валерьянки и отправили домой.

Эту сцену наблюдали много людей и, наверное, искренне симпатизировали гинекологу. Но все это случилась не в реальной жизни, а в милом телесериале об умной и красивой московской докторше. Вначале она работала в обычной женской консультации, затем ее пригласили в приватную клинику, одни коллеги ее уважали, другие — завидовали, а пациентки души в ней не чаяли. Казалось бы, незамысловатый сюжет, никаких драматургических или иных открытий, а смотришь с удовольствием и невольно ловишь себя на мысли, что такой врач-гинеколог для любой женщины — исключительное везение: отличный диагност, терпелива, не жалеет времени на объяснения. Узнать бы адрес клиники, где работают такие врачи.

Есть в российских сериалах и врачи-мужчины, в руки которых согласна попасть большая часть телеаудитории. В общей терапии городской больницы работает молодой, но уже опытный доктор, красавец-холостяк, который точно диагностирует самые сложные случаи, и лечение назначает такое, что уже через неделю пациент отправляется домой как новенький. Даже придирчивое начальство прощает ему мелкие грешки (поцелуи на рабочем месте!), потому как очень боится потерять отличного клинициста. А что уж говорить о его пациентах, которых он спасает не только от боли, но и от верной смерти!

Как же приятно смотреть подобные сказки! Так хочется поверить, что и в твоей районной поликлинике, и в ближайшем терапевтическом стационаре трудятся именно такие врачи — знающие, внимательные, принципиальные. И медсестры там крутятся, как в сериале: ежедневно получают пуды медикаментов, пачками носят результаты исследований из лаборатории и диагностических кабинетов, ласково, с улыбкой делают уколы и прочие процедуры. Правду жизни в телефильмах несут пациенты — капризные, нетерпеливые, но при этом разновозрастные — молодежи, пожалуй, больше, чем пенсионеров, очевидно, это намек на то, что здоровье, как и честь, нужно беречь смолоду. Это бросается в глаза, потому что нам давно уже навязывают мнение, что в больницы обращаются только глубокие пенсионеры, которым диагностика уже ни к чему, все списывается на возраст, как будто язва желудка или гипертонический криз не могут случиться у молодых людей.

Весьма любопытно наблюдать за тем, как российское телевидение формировало образ врага в больничных стенах. Совсем недавно телезрители наблюдали совершенно другую больничную атмосферу и совершенно других медиков: главврач приторговывает наркотиками, прикрывает ошибки своего сына-хирурга, медсестры на побегушках у начальства, забыли, где сестринский пост и как ставить капельницу, лекарства разворовываются, статистика искажается, и никому нет дела до больных. Это все и без кино нам знакомо, но телеэкран срабатывает, как увеличительное стекло, добавляя будничным ситуациям цинизма и бесчеловечности. Киевский профессор читал лекции в Москве, когда телесериал сняли с эфира, и невольно стал участником дискуссий коллег. С одной стороны, врачи признавали, что многое изображено правдиво — сформировалась такая система, когда пациент интересует медиков в последнюю очередь. Но, с другой — телевидение влияет на общественное мнение, навязывает стереотипы, а значит, многие граждане, даже те, кто никогда не обращался за медпомощью, будут воспринимать медиков исключительно как злодеев. Обсуждая проблему, мы с профессором так и не пришли к общему мнению о том, какая правда о медицине «полезна» телезрителям, а какая — государству.

Сегодня наши врачи с завистью говорят о российской системе здравоохранения. Она, конечно, не такая, как в сериалах, но отношение к ней кардинально изменилось. На всех уровнях — от руководства страны до пациентов. Задача телевидению продиктована явно сверху и видна, как на ладони, — поднять уровень доверия к врачу, заставить зрителя воспринимать его как спасителя, верить в то, что в больнице обязательно помогут. Теперь на всех телеканалах «работают» обаятельные доктора и медсестры, нянечки и практиканты, процесс восстановления доверия пошел. Но, самое главное, — не на пустом месте снимались эти потемкинские деревни.

В России долго спорили, просчитывали варианты, и наконец-то приняли не просто программу, а «Приоритетный национальный проект «Здоровье», который кардинально отличается от украинских прожектов в сфере здравоохранения — под него выделили огромные деньги. Эксперты говорят, приоритетная программа стоила здоровья губернаторам и мэрам — каждый лично отвечал не только за то, как финансируется и реализуется намеченное, но даже за то, почему простаивает дорогостоящее оборудование в больнице и когда оно начнет работать. На официальных сайтах регионов можно было найти всю информацию о медицинских учереждениях, о том, как они оснащены, какие специалисты работают, какое оборудование уже закуплено и смонтировано, а что — на очереди. Не знаю, насколько это правда, но говорят, что губернаторы неоднократно отчитывались по этим вопросам в Кремле. Поэтому магнитно-резонансные томографы (МРТ) там не простаивали по полгода в ожидании ремонта, как в киевских клиниках, да и рентгенкабинеты не только обеспечены оборудованием, но и укомплектованы кадрами — потому что туберкулез признали национальным бедствием и делают все, чтобы его победить. Нам в школе говорили, что списывать нехорошо, но некоторые положения не зазорно «содрать» у наших соседей. Они не стали вбухивать миллионы в проект под названием национальный институт, не тратили время и валюту на многочисленные вояжи делегаций в Париж, а, как подсказывает опыт и здравый смысл, начали с самого начала — с укрепления первичного звена здравоохранения. Во-первых, выделили огромные средства на то, чтобы оснастить те медучреждения, с которых пациент начинает свой поход за здоровьем — городские и районные больницы, сельские амбулатории и т.д. Во-вторых, значительно повысили заработную плату медицинским работникам первого звена: хочешь заработать деньги и опыт — иди на участок, отправляйся в дальний райцентр или село. Кстати, все объявления о вакансиях сопровождаются короткой припиской — жильем обеспечиваем. Причем не только в сельской местности, но и в городах, где позаботились о семейных общежитиях для медсестер и молодых специалистов. И, в-третьих, что без зависти вообще читать нельзя — выделили средства на переподготовку кадров. Решили не откладывать — вся первичная медицина должна пройти переподготовку за два года. Спросите нашего участкового врача — городского или сельского, — когда он был на курсах? Во многих областях люди затрудняются точно ответить — лет восемь—десять назад, на это денег всегда не хватает.

Мы списываем как двоечники, но не то, что нужно, а то, что удается: наш Майдан украшают такие же «парники» и подземные торжища, что и центр Моск­вы. При этом мы не замечаем, что старые больничные корпуса там по-прежнему служат людям, в то время как наша власть смотрит на такие объекты через коммерческий прицел — разрушили Александровскую больницу, которая выполняла функции центральной клинической, довели до руин корпуса на Подоле, говорят, что админздания на улице Прорезной и в Георгиевском переулке тоже перешли в чьи-то руки. Увы, приватизация объектов здравоохранения и земли происходит не только в столице.

У соседей «Приоритетный национальный проект «Здоровье» стал приоритетным на деле — за последние три года произошли такие перемены, о которых мы можем только мечтать. Денег вложено очень много. Но есть реальные результаты. Во-первых, страховая медицина расставила все по местам: государство по-прежнему берет расходы на себя, но при этом улучшилось медицинское обслуживание, намного сократились поборы, никто не требует приходить в стационар со своими лекарствами, едой, простынями и т.д. Это контролируют страховые компании, министерство и его местные управления, а также федеральные службы. При этом сохранена статья конституции, которая гарантирует бесплатную медицинскую помощь. Все просто и понятно, а мы все изобретаем кружку Эсмарха — восемнадцать лет чиновники толкут воду в ступе, но, кроме как изменить статью 49 Конституции Украины, никто ничего нового не предлагает. И не предложит — потому что ситуация устраивает всех, кто кормится от медицины и решает, куда и как ей двигаться дальше. Если правила страхования будут прозрачными и под всесторонним контролем, чиновники потеряют все: откаты, благодарность за «правильное» распределение бюджетных средств, лекарств и оборудования в тот или иной регион, за умело проведенные тендеры и т.д. И тогда не смогут в рамках госпрограмм закупать лекарства и вакцины на три года вперед, и дорогостоящее оборудование не перекочует в частный кабинет, а будет работать в бюджетном отделении, где пациенты смогут обследоваться по страховому полису, не доплачивая из кармана.

Я далека от мысли, что в России все происходит так же четко и законопослушно, как, например, в Германии. Но ее опыт для нас интересен прежде всего тем, что мы стартовали в равных условиях. Наши соседи, существенно увеличив финансирование отрасли, получили реальные результаты: в 2008 году убыль населения уменьшилась на 22,7% в сравнении с предыдущим годом. Малышей родилось на 6,7% больше, коэффициент рождаемости достиг 12,1% на 1000 населения. Невзирая на кризис, министерство здравоохранения и социальной политики официально сообщило, что финансирование предполагается в полном объеме, ни одна программа из национального проекта не будет сокращена.

У нас даже в столице медицинские учреждения находятся в нищенском положении, мы уже не раз писали об отключениях воды, света, о введении незаконных поборов и т.д. Но никакие поборы с населения не смогут залатать бюджетные дыры — аудит утверждает, что в 2008 году город задолжал больницам около 400 млн. грн. (в том числе почти 48 млн. грн. за медикаменты), а нынешний бюджет, как известно, еще не утвержден. Государственная власть молча взирает на эксперимент над киевлянами, не замечая того, что столичные методы, как эпидемия холеры, быстро расползаются по Украине — если можно в Киеве отключать больницу от света и воды, и никто за это не ответил, то почему другим нельзя экономить на медицине? Если столичным врачам и медсестрам можно задерживать зарплату, не выплачивать все деньги за совместительство, то почему это нельзя делать где-нибудь в ЦРЛ? Рассуждения о том, что здравоохранение — исключительная компетенция местного самоуправления, а никак не головная боль государства, подтверждают вывод ученых-медиков о том, что система здравоохранения в Украине разрушена, и разрушена окончательно и бесповоротно. Думаете, это субъективное мнение? Допустим. Может, вы слышали официальные данные, которые гарант Конституции должен ежегодно обнародовать, отчитываясь перед страной о реализации государственной политики в здравоохранении? Нет таких отчетов, потому и свериться не с чем. Опять же наши соседи прошлым летом провели IV Всероссийский форум «Здоровье нации — основа процветания России», на котором программу формирования навыков здорового образа жизни и определили как одну из важнейших. А мы до сих пор спорим: рекламировать алкоголь и сигареты в телеэфире только ночью или лучше круглосуточно. Исследования показывают, что алкоголь начинают употреблять в старших классах, в селах молодежь за пару лет спивается до белой горячки — кого, кроме их родственников, это волнует? Постоянно слышим, что каждый гражданин должен отвечать за свое здоровье сам. Согласна. А за что отвечает государство? Думает ли оно сегодня, какие граждане будут на него работать и платить налоги завтра? Через пять лет? Через десять?

В медицинской отрасли уже сегодня некому работать. Не верьте политикам, которые говорят, что у нас врачей на десять тысяч населения намного больше, чем в Европе. Они пользуются еще советской статистикой. Врачей, точнее, людей с дипломами, действительно немало, но большой процент выпускников медуниверситетов работает не в практической медицине — ушли туда, где лучше платят. Например, в Киеве «скорая помощь» и участ­ковая служба укомплектованы менее чем на 50%, чуть выше показатели в детских и противотуберкулезных больницах, но при этом следует учесть, что 40% практикующих медиков — пенсионеры. Молодые едут на заработки в Польшу, Чехию, Венгрию и работают там, кстати, по специальности, потому что Восточ­ная Европа в свою очередь стала донором для Западной. Как пошутил один декан медуниверситета, если запретить изучение иностранных языков, наши кадры останутся дома. В России идут другим путем: стараются поощрять всеми доступными способами, начиная с телепрограмм и сериалов, которые убеждают страну, что профессия медика — самая благородная и нужная. На всю страну транслировали церемонию подведения итогов всероссийского конкурса «Лучший врач-2008», который проводится уже восемь лет. Хрустальные статуэтки богини здоровья Гигиеи, дипломы и дорогие подарки вручили в 22 номинациях. Накануне такие конкурсы проводили в 65 регионах, всего же в финал вышли 650 специалистов, за которых болели их коллеги, друзья, пациенты. Экспер­ты считают, что такие конкурсы — это дополнительный потенциал для развития отрасли.

Можно ли представить, чтобы лауреата конкурса, которого знает не только родной городок, а вся страна, выгнали под дождь где-нибудь на площадь для поддерж­ки поющего мэра? Вот вам и ответ, почему у нас не проводятся ни конкурсы, ни публичные обсуждения насущных проблем и путей их решения. Столичная власть не считает нужным поздравить врачей и медицинских сестер с профессиональным праздником, зато от каждой больницы требуют обеспечить явку людей на митинг и подать список тех, кто отказался. Глава городской госадминист­рации не упускает случая на каждом эфире обозвать врачей взяточниками и мошенниками, а все, кто по закону может и должен его остановить, молчат. В практическом здравоохранении работают в основном женщины, политики вспоминают об этом накануне 8 Марта, которое традиционно используют не для искреннего поздравления, а чтобы напомнить об очередных выборах и заработать голоса. Чего лукавить — отношения между медиками и пациентами год от года ухудшаются, жалобы идут с обеих сторон. А ведь еще древние считали, что лечение — процесс творческий, нуждающийся во взаимодоверии и уважении. Наша ситуация остро требует вмешательства государства — бюджетная зарплата и больницы без света и воды не способствуют ни лечению, ни доверию. Ни, тем более, увеличению продолжительности жизни, которое нам обещали. «Тот не правитель, при котором сокращается численность его народа», — утверждал Сократ. Помните, не так давно нас было 52 миллиона?..