Попытайтесь продолжить логическую цепочку — наука, передовые технологии, евростандарты... Кто-то, очевидно, вспомнит Евросоюз, другие — евроинтеграцию, европейские научные школы, нобелевских лауреатов, а студенты обязательно добавят еще и Болонский процесс. Но в самом Министерстве образования и науки такую логику, очевидно, считают устаревшей, поскольку, как сообщает надежный источник, продолжением логического ряда здесь считают слово... «Вьєтнам». (Орфография сохранена, именно так на украинском языке пишется название государства в некоторых министерских документах!)
Именно с этой азиатской страной в последнее время было налажено активное научно-техническое сотрудничество. Наше, с позволения сказать, европейское государство профинансировало через МОН десять научных проектов, истратив только в прошлом году на это 350 тысяч бюджетных гривен. Замечу, что на программу научно-технического сотрудничества со Словенией было израсходовано 140 тыс. грн., с Италией — 200 тыс. грн., с Германией — 185 тыс. грн., примерно столько же было выделено на сотрудничество с соседями — Словакией и Румынией. Согласитесь, международное научно-техническое сотрудничество невозможно без контактов ученых, без обмена мнениями и демонстрации достижений — на это не жаль даже миллиона. (Тем более, если он из госбюджета!) Министерство образования и науки в 2006 году с благодарностью взяло в казне миллион гривен для «финансовой поддержки развития инфраструктуры научно-технической сферы научных учреждений, на международные выставки и конференции». Как же распорядились чиновники деньгами налогоплательщиков? Профинансировали два серьезных мероприятия и еще несколько небольших. На международную выставку «ЦЕБИТ-2006», проходившую в Германии, пошло 220 тыс. грн. «Выставка-презентация научных разработок Украины в СРВ» обошлась нам значительно дороже — 600 тыс. грн. (Замечу, что так щедро выполнялось поручение КМУ от 13.10.2004 года. Почему-то именно перед выборами.)
По мнению чиновников министерства, выставка удалась — в ней приняли участие научные институты и организации МОН и НАНУ, представившие аж «324 научные разработки, инновационные проекты и коммерческие предложения. Основное место занимали технологии по таким направлениям, как новые вещества и материалы, полупроводниковая технология и оптоэлектроника, биотехнологии и медицина; ресурсосберегающие технологии, охрана окружающей среды; информационные технологии, машиностроение и приборостроение». Достойный перечень, не так ли?
Итак — полетели. Презентовали. Потратились. Но, похоже, впечатления не произвели. Вьетнамские друзья, очевидно, и не такое видели у своих ближайших соседей, поэтому довольно прохладно отнеслись к разработкам из далекой Украины — подписали десятка два протоколов о намерениях и по-восточному, вежливо поклонившись, простились. Все.
Но нам свое делать. Шестьсот тысяч на ветер... извиняюсь, истратили, красивые отчеты написали и утвердили. Потом в департаменте международного сотрудничества и европейской интеграции дочитали свое название до конца и переориентировались — на текущий год ни одного проекта с Вьетнамом не утвердили. И это после такого дорогого и активного сотрудничества? Вот и думай сейчас — то ли кто-то свои бизнес-интересы поменял, то ли действительно темы закончились? А как же быть с международным научным проектом «Молекулярно-биологические и эпидемиологические исследования вирусов черного перца в условиях Вьетнама»? На него, между прочим, немало денег потрачено. Как и на экспериментально-клинические исследования «препаратов, содержащих производную янтарной кислоты».
Всего же за 2005–2006 гг. МОН профинансировало десять совместных украинско-вьетнамских проектов на общую сумму 685 тыс. грн. (Это не учитывая затрат на выставку.) Остряки в министерстве объясняют это тем, что название — Социалистическая Республика — очень нравится руководителям МОН, есть там слово, которое магически на них действует. (А все обычно грешат на откат!) Чем же иначе можно объяснить столь щедрые затраты на проекты, лишенные коммерческой перспективы?
Хотя справедливости ради следует отметить: среди международных проектов, поддержанных МОН, таких немало. И в связи с этим возникает вопрос: стоит ли финансировать десятки беспомощных, неэффективных, никому, кроме исследователей, не интересных работ? Департамент международного сотрудничества постоянно подчеркивает, что нынешняя сумма — 25 тыс. грн. на финансирование научно-исследовательских работ (НИР) по одному проекту — абсолютно недостаточная для создания значительных разработок. Кто же спорит! Но ведь средства на международное сотрудничество выделяются, учитывая наш скромный бюджет, совсем немалые. Здесь вполне закономерно возникает еще один вопрос: а как их делят? Почему в МОН до сих пор срабатывает принцип сороки-вороны из сказки — этому дам и этому дам, да и этот, если хорошо будет себя вести, получит? Иногда так планируется — не знаю кому, но дам!
Бюджетных денег не жаль — иногда финансовую поддержку получают даже проекты, которых не было в протоколах. В министерстве шептались в кулуарах, узнав, что в нынешнем году на сотрудничество только с Германией запланировано 250 тыс. грн. без определения количества и названий проектов. Впрочем, и до этого были профинансированы три научно-технических проекта, которых не было в соответствующих протоколах, на общую сумму 136 тыс. грн. (Кстати, никак не получается по 25 тысяч на проект, как утверждают в департаменте!) Аналогичная ситуация сложилась и в отношениях с Польшей: в соответствии с официальными данными, не совпадают 8 из 16 научно-технических проектов. Задним числом также был определен перечень совместных научно-технических проектов с Узбекистаном, средства на которые выделили раньше.
Очевидно, чтобы лишний раз не хлопотать, и на сотрудничество с Литвой было выделено 375 тыс. грн. без определения количества и названий проектов НИР. К тому же специалисты утверждают, что в течение предыдущих двух лет финансировалось только десять проектов, хотя был утвержден 21. И причина здесь не только в безденежье, но и в том, что литовская сторона требовала согласовать критерии, по которым будут оцениваться проекты. А сейчас мы подходим к самому интересному. Действительно, что же мы предлагаем своим партнерам? В рамках сотрудничества с Литвой один из университетов отказался выполнять НИР, связанную с разработкой, изготовлением и апробацией пьезоэлектрического привода для раскрытия солнечных батарей и других сложных конструкций — на все это было выделено аж 15 тыс. грн.! Ученые просили в десять раз больше. Кто в этой ситуации прав? Очевидно, даже первокурсник понимает, что за три тысячи долларов ни солнечных батарей, ни сложных конструкций нельзя ни изготовить, ни апробировать. Интересно, что наши чиновники планировали представить своим литовским партнерам за такие деньги?
Попытка найти оптимальное соотношение между ценой и качеством проектов, хоть и не совсем удачная, но была. Как показатель качества бюджетной программы министерство предложило взять «процент научных проектов, соответствующих мировому уровню». На этом поставили точку, так и не объяснив, как определять этот показатель и на что, собственно, ориентироваться, когда речь идет о «мировом уровне». Не проливает свет на это дело и такой показатель качества, как «привлечение иностранных инвестиций в научную сферу Украины». Ибо, как оказалось, эта величина у нас очень непостоянная, и к тому же определяется наугад. Например, в 2005 году этот показатель составлял 12 млн. грн., в то время, как планировалось 19 млн. грн. Не вырисовывается научно-технический прогресс! Тогда чиновники быстро нашли выход из ситуации — на следующий год план уменьшили на 6 млн. грн. Таким образом, когда удалось привлечь 14 млн. грн., это уже казалось большим достижением. (Сюда входят также инвестиции в научно-технические проекты, которые выполнялись в рамках сотрудничества с НАТО и ФЦИР).
Когда читаешь справки-отчеты о выполненных проектах, естественно, ищешь графу «использование». Я не о бюджетных средствах — мало ли, много, но их использовали. А приносят ли пользу те НИР, над которыми в поте лица трудятся наши ученые? Листаю страницу за страницей, и среди примечаний чаще всего попадается — «возможное использование», «для дальнейших исследований». Специалисты считают, что бюджет очень дорого расплачивается за десятки и даже сотни проектов, которые где-то когда-то могут быть использованы. Среди них, правда, есть такие, что не сразу поймешь, где и как их можно применить, — хоть конкурс объявляй! Кто больше даст, когда получит «Предварительтное исследование геохимических условий нахождения мохнатых носорогов и мамонтов в четвертичных отложениях в Украинских Карпатах»? МОН не пожалело на это 35 тыс. грн. из госбюджета. Возможность использования результатов проекта — «теоретическая».
Еще больше средств было потрачено на то, чтобы в рамках сотрудничества с Китаем ученые одного из национальных педагогических университетов провели «Изучение возможностей выращивания в Украине овощных и других культур». Два года напряженного труда, 40 тыс. грн. из бюджета. Наконец вывод: «Очень низкое качество выполнения работы. Выполнение работы было нецелесообразным». Но в примечаниях чья-то добрая рука указала: может быть использовано! Одно остается непонятным — какое отношение это имеет к международному научно-техническому сотрудничеству? Ведь именно по этой статье выделялись бюджетные средства!
Правда, чиновников МОН тоже можно понять: одна и та же команда ездит по белу свету, вручает национальные сувениры, ведет переговоры, утверждает темы — попробуй всем, от Китая до Кубы, угодить! (Чиновники сетуют — им, бедным, приходится летать эконом-классом, а начальник в ранге заместителя министра всегда берет себе бизнес-класс — никакого здоровья не хватит на перелеты из Ханоя в Париж, а потом из Афин в Киев!) Но, что бы там ни говорили об Азии, намекая, что «Восток — дело тонкое», мы тоже не лыком шиты. Материалы экспертизы свидетельствуют, что в 2005 году наши исследователи сумели предложить (и даже сбыть!) партнерам такие темы, что и поверить трудно. Всего за 29 тыс. грн. группа энтузиастов взялась «создать высокопроизводительные породы и гибриды шелковичного шелкопряда, сорта и гибриды шелковицы». Неторопливым азиатам на это понадобились бы, очевидно, десятилетия, а быстрые восточноевропейцы справились с задачей за два года, о чем четко и «понятно» написали в научном отчете: «Обнаружили перспективные отечественные и импортные препараты в разработанных режимах применения для дезинфекции помещений». Эксперты, помня, что у нас на огороде — бузина, а в Китае — шелковица, вывод сделали правильный: в Китае — шелкопряд, в Киеве — бюджетные средства, и поэтому результаты исследования не просто рассмотрели, но и одобрили — «может быть использовано».
Нельзя не вспомнить еще одно ноу-хау украинских исследователей, пообещавших китайцам «установку для переработки отходов сельхозпроизводства и получения топливного газа мощностью 25 т/сутки». Такой агрегат, бесспорно, нужен и нам самим, даже жаль его в чужие руки отдавать. Не волнуйтесь! Не опередят нас на этом фронте китайцы, поскольку «качество работы крайне низкое, выполнение работы было нецелесообразным». Но 50 тыс. грн. потрачено, поэтому в отчете появляется спасательное «может быть использовано».
Может быть, что-нибудь путное и удалось бы кому-то исследовать или создать, но выделенных на проект средств, по-видимому, хватает только на экскурсии к партнерам. И, конечно, на бумагу для отчета. Хотя у любого правила есть свои исключения, стоит только научиться ими пользоваться. Программа сотрудничества с КНР, как и любая другая, была бы неполной без каталога высокоэффективных проектов и разработок. В поте лица трудились специалисты, чтобы отобрать «разработки украинских ученых для трансфера в Китай». И хотя каталог, по мнению экспертов, больше похож на «совместный сбор информации, в нем отсутствуют конкретные предложения для украинских ученых», финансировалась работа удивительно щедро — МОН выделило на это 250 тыс. грн.! (Аналогичное «научно-информационное обеспечение функционирования системы трансфера украинских высоких технологий» было сделано и для Вьетнама! Но за отдельную плату, конечно.)
В свое время мы так увлеклись гигантоманией, что долго не могли понять, как можно складывать яйца в разные корзины. Наконец научились, но сейчас забываем, в какую корзину что положили. Разделив миллионы бюджетных гривен на сотни проектов, министерство даже не успевает проверять, на что они расходуются. Очередная аудиторская проверка засвидетельствовала, что «из-за отсутствия заинтересованности МОН Украины в результативности завершенных работ и эффективном использовании бюджетных средств экспертиза отчетов выполненных работ не является приоритетной, заказывается через год и более после их окончания. Хотя прошло немало времени, но так и не была проведена экспертиза 95(!) завершенных проектов на сумму 8 822 тыс. грн., профинансированных в течение 2005—2006 гг. (Кстати, 62 проекта были завершены в 2005 году.) Как следствие — МОН не владеет информацией о реализации завершенных международных проектов, их влиянии на экономику и общество, получении государством коммерческой выгоды».
По-видимому, руководители министерства считают, что об интересах государства и кроме них есть кому позаботиться. Поэтому без лишних вопросов распределяют, можно даже сказать, раздают бюджетные средства. Как известно, на деятельность Украинского научно-технологического центра (УНТЦ) в текущем году министерству выделили 1 270 тыс. грн. Даже с трех попыток не беритесь угадать, на что именно пойдут эти средства. Хотя можно воспользоваться подсказкой — по словам руководства этой международной организации, «УНТЦ уже более десяти лет предоставляет возможность ученым Украины и других государств СНГ, ранее работавших в оборонной сфере, принимать участие в мирных научно-исследовательских проектах и других видах деятельности». Но не спешите с выводами, гривни МОН пойдут не на новые мирные разработки и эксперименты, а... в карманы двух частных предпринимателей. Эта история началась еще 15 лет назад, когда Кабинет министров Украины издал распоряжение о размещении УНТЦ в столице. Тогда на улице Каменяров нашли частный дом и решили, что лучше будет платить за его аренду, чем предоставлять служебное помещение (как это, кстати, сделало правительство нашей соседки России). Но чужой опыт нам ни к чему — договор аренды заключили на пять лет, включив в него также плату за коммунальные услуги, энергоносители и даже страховые взносы. (Страховая оценка здания тогда составляла 6663 тыс. грн.) Арендодатели, судя по фамилиям — родственники, учли также инфляционные процессы, поэтому суммы ежегодно увеличивались. В общем из госбюджета частным предпринимателям уже выплачено более 70% стоимости здания, определенной договором страхования имущества. Если же учесть, что миллион гривен пять лет назад «весил» намного больше, чем нынче, не выгоднее ли было построить новый корпус для УНТЦ? Очевидно, нет. Поскольку летом подписали новое соглашение, продлившее аренду еще на три года, конечно — по новым расценкам. Как указал наш источник в министерстве, отныне содержание здания будет стоить 2275 тыс. грн. в год, что почти вдвое больше, чем в 2006 году. (Арендная плата и страховые взносы возросли в 2,5 раза.)
Известно, что научно-исследовательские учреждения НАНУ — основные исполнители проектов УНТЦ, поэтому логично было бы поискать для него площади именно на территории Академии наук. Тем более, что сама академия сдает в аренду более 240 тысяч квадратных метров своих площадей! Тогда бы и немалые бюджетные средства, уплаченные за аренду частным лицам, могли бы использоваться действительно на научные разработки. И самое пикантное в этой ситуации то, что никто не берется сказать, какая государству от этого выгода, за что платят такие деньги.
Кто и как пользуется разработками украинских ученых? Интересный вопрос. Он звучит часто. Полномочия выполнять обязательства Украины по функционированию УНТЦ и сопровождать его деятельность были делегированы МИД Украины, Национальному космическому агентству и МОН Украины, но распорядитель бюджетных средств — Министерство образования и науки — не владеет информацией, какие же дивиденды получает государство от деятельности центра. Только не спрашивайте, почему в этой ситуации именно через МОН перечисляются средства из госбюджета на содержание офиса УНТЦ, — об этом даже контролеры из высоких кабинетов молчат. Кстати, МОН, как и любое другое министерство, жалуется на то, что его замучили многочисленными проверками. Очевидно, так оно и есть. Но кто видел результаты этих проверок? Или, возможно, их разместили на официальных сайтах? Похоже, что результаты проверок оседают в столах контролеров и аудиторов, а сами схемы годами не меняются, приумножая ошибки и откровенные злоупотребления. Даже пообщавшись с компетентными специалистами в министерстве, трудно понять: мы действительно заинтересованы в развитии международного научно-технического сотрудничества или только играем в такие игры, поскольку это сегодня модно? А для многих — еще и прибыльно. Ежегодно министр подписывает приказ об утверждении объемов финансирования программ научно-технического сотрудничества. Начинает, конечно, с международных, на которые приходится львиная доля выделенных средств. Поскольку законы физики даже с нашим беззаконием отменить не удалось, то чем больше денег из бюджета Министерства образования и науки выделяется на международное сотрудничество, тем, ясное дело, меньше остается их для развития «домашних» программ. Никого не удивляет и не беспокоит то, что свыше 13 млн. грн. направляется на выполнение международных обязательств, а на «финансовую поддержку развития инфраструктуры научно-технической сферы высших учебных заведений» — всего 150 тысяч (!) гривен. При такой ситуации в скором времени будет некому и негде исследовать сложные технологии и процессы. Здесь уже даже не до шелковицы — хотя бы на капусту немного осталось.