Почему легкие не зеленые?

Проходя по улицам Львова, часто вспоминаю сказку о гадком утенке. Нет, не подумайте, что буду рассказывать сейчас о лебедях в нашем Стрийском парке, — мысленно невольно цитирую андерсеновскую маму-утку: «Зеленый цвет полезен для глаз...», глядя на скрученную коричневую листву красивых когда-то каштанов. К сожалению, каштаны во Львове (да разве только во Львове?!) лишь к началу июля имеют здоровый вид, то есть зеленые. А потом на листве появляются желто-коричневые пятна, которые очень быстро приобретают бурый цвет, а сама она преждевременно сохнет, скручивается и облетает, и уже в конце лета деревья стоят совершенно голые. И смотреть на них ох как больно!

Из истории вопроса

О проблеме минирующей моли (Cameraria ohridella) в Украине начали говорить семь лет тому назад. А ее массовое распространение впервые обнаружили в районе озера Охрид в Македонии, еще более двадцати лет тому назад. «Странно, что появилась эта моль именно в Македонии, поскольку это ареал естественного прорастания каштана конского, — рассказывает доцент кафедры лесоводства Национального лесотехнического университета Украины Владимир Крамарец. — По-видимому, она откуда-то прилетела, поскольку, если бы была там раньше, это насекомое должны были бы обнаружить и изучить — европейские энтомологи времени зря не теряют».

По поводу появления мотылька есть несколько версий. Одна из них — моль мигрировала из Северной Америки, где растет несколько других видов каштанов, в частности один, имеющий желтые цветы. Вторая версия — моль перешла на каштаны с кленов, но не в Европе, а в Средней Азии или Японии. Кстати, зоологи с помощью феромонных ловушек (в 1998 году был идентифицирован и синтезирован половой феромон каштановой моли, который можно применять для борьбы с вредителем. — Т.К.) искали Cameraria ohridella в Средней Азии, но так и не нашли. Поэтому вопрос о происхождении каштановой моли пока остается открытым.

С 1986 года, преодолевая каждый год по 150—200 километров, мотылек постепенно (через Австрию, Болгарию, Венг­рию, Чехию, Германию и Польшу) добрался и до Украины. Энтомологи сходятся на том, что основные пути его распространения — автострады, обсаженные каштаном конским.

Массовый вред львовским каштанам листоед нанес в 2002-м. В конце концов, не только львовским. Вскоре моль начала поедать деревья и в Киеве, и в других городах, найдено насекомое-вредитель и в окраинах Кривого Рога.

Сколько повреждено каштанов именно в Львове? Да все! Первыми повреждаются каштаны на южных склонах, хорошо прогреваемых солнцем. Больше всего поражены деревья в парках и защитных лесных полосах вдоль дорог, то есть там, где меньше всего убирают опавшую листву. Меньше повреждены каштаны на городских улицах, поскольку листву убирают дворники, также с открытых участков ее сдувает ветер.

Подкоп с крыльями

Почему моль назвали минирующей? В средние века миной называли тайный ход-подкоп под стенами крепости. Аналогично ведет себя и личинка Cameraria ohridella — вгрызается в листовую пластинку и там развивается, питаясь прокладывает ход в паренхиме (основной ткани растения, где с помощью света и хлорофилла синтезируются органические вещества. — Т.К.). В течение лета моль дает три поколения, а если способствуют погодные условия — то и четыре.

А бороться с вредителем нелегко...

«Известны различные методы борьбы с минером: химический, с использованием феромонов (так называемый половый) и физико-химический, — говорит ученый. — Европейцы стараются помочь каштану с помощью препарата димилин, который губителен для минера и считается безопасным для человека и позвоночных животных. Польские специалисты разработали методику, которая предусматривает использование препарата конфидор: введенный в ствол дерева, он мигрирует в листву и делает ее ядовитой — к сожалению, не только для моли, но и для человека и теплокровных животных. По моему мнению, для достижения наилучшего эффекта уместно объединить все три метода. Физико-механические меры можно использовать на небольших площадях или с привлечением большого количества производителей работ. В городах целесообразно использовать феромоны вместе с инсектицидами контактного действия. Если применяется димилин, который дает наилучшие результаты при обработке яйцекладок и личинок первого возраста, феромон можно использовать для обнаружения первых взрослых особей после зимовки и сразу же начать обработку препаратами. Инсектициды системного действия следует использовать при обработке деревьев каштана конского в придорожных лесных полосах». Кстати, добавляет В.Крамарец, европейцы не очень одобряют применение химических препаратов. «Это выгодно фирмам, которые производят и торгуют этой химией, но накладно для бюджета города и не вполне безопасно для окружающей среды. Кроме того, есть мнение, что эти химикаты, уничтожая моль, уничтожают и полезных насекомых — ее природных врагов». Частично справляются с Cameraria ohridella немцы: у них опавшую листву закладывают в так называемые биогенераторы, где происходит естественное перегнивание растительных и пищевых остатков. В биогенераторах достигается температура свыше 60 градусов, при которой все куколки погибают. Так вот, утилизируя листву, немцы одновременно получают биогаз для отопления, подогрева и тому подобного и перегной, который используют как органическое удобрение.

А если — под корень?

— Может, стоит постепенно вырубать зараженные деревья и высаживать новые?

— Есть предложение заменить каштан конский на другие виды, в частности на каштаны американские или на их гибриды с каштаном конским. Однако листья, поврежденные минирующей молью, приобретают коричневый цвет и скручиваются потому, что на поверхности мин развивается грибок, который является возбудителем бурой пятнистости листьев каштана. Этот гриб быстро поражает также листву американских видов каштана. Поэтому, заменив один вид на другие, мы можем спровоцировать массовое развитие не менее опасной болезни. Если все же говорить о замене, то стоит ориентироваться на местные виды деревьев, которые хорошо зарекомендовали себя в озеленении, — липы, клены…

Мне часто приходится выезжать на экспертизы, связанные с усыханием, повреждением (механическим в том числе) деревьев разных пород. Вспомните прошлогодний случай, когда во львовском парке им. Ивана Франко упало дерево и травмировало женщину и троих детей. По результатам этой беды коммунхоз выметил для вырубки всего около тысячи единиц. Для старых львовских парков, где аварийных деревьев очень много, это мизер. Есть, конечно, методы поддержки старых насаждений (можно лечить дуплистые деревья, ставить подпорки, пломбировать или очищать стволы, проводить консервацию и тому подобное), но это требует значительных средств. И я не уверен, что нашему городскому бюджету, который не может ни улицы залатать, ни водопровод отремонтировать, это по силам. После несчастного случая, о котором я упоминал выше, коммунхозу дали распоряжение проверить состояние деревьев методом сквозного сверления. Это же абсурд! Таким способом можно обнаружить только бурую гниль, при которой структура дерева меняет цвет на темно-коричневый или красный. А если есть белая гниль? Кто по стружкам определит, гниль это или здоровое дерево? Есть технологии, позволяющие делать анализы по целому дереву, в частности обследование резистографом, но они очень дорого стоят. Снять одно дерево во Львове — это 600—700 гривен, в зависимости от места, где оно растет. А защита дерева (с пломбированием, очисткой и тому подобным), по оценкам польских специалистов, — 600—700 евро. И если сытая Европа может себе это позволить, то мы — отнюдь.