Надежда Ивана Ярошика

Сотрудник Управления государственной службы по борьбе с экономическими преступлениями (УГСБЭП) Иван ЯРОШИК, с 2003-го по 2006 год начальник специального межрайонного отделения по борьбе со взятками в Херсонской области, ответил на вопросы обозревателя «ЗН».

— Иван Васильевич, первое впечатление от знакомства с уровнем браконьерства в Херсонской области — хуже быть не может. Неужели правоохранительные органы ничего не могут с этим сделать?

— Прежде чем ответить, я бы хотел обратить ваше внимание на общее состояние региона. Прибрежные села у нас в области маленькие, сельскохозяйственные. Вокруг степь, и в поселке, в лучшем случае, две-три коровы, гуси и все, так что людям заработать копейку негде. Поэтому они спасаются тем, что ловят рыбу или креветку. У меня даже язык не поворачивается назвать людей, которые борются за выживание, браконьерами.

В то же время имеет место проблема в органах рыбинспекции, которая должна охранять и приумножать богатства морей и рек, сидящая на системе…

— Что значит «сидят на системе»?

— То есть систематически получают с рыбаков или фирм, занимающихся заготовкой рыбопродуктов, определенные суммы денег, которые оговариваются заранее. Например, работает бригада из трех-четырех человек. Они платят рыбинспектору сто долларов в неделю. Когда ловит один браконьер — платит сто долларов в месяц.

Для Управления по борьбе с экономической преступностью представляют интерес правонарушения со стороны должностных лиц. Наша задача — раскрытие фактов получения взяток, превышения полномочий, то есть весь спектр должностных преступлений. В год только при получении взяток задерживается порядка двух, а то и более рыбинспекторов.

К примеру, инспектору Каланчакского района Григоряку было предъявлено более 40 доказанных фактов взяток. Он был уволен с работы и получил четыре года. Правда, исполнение приговора отсрочили на два года.

— Раньше ситуация была лучше?

— Если подобное случалось, то не в таком объеме. Сегодня это возведено в систему. Причем изменение в худшую сторону произошло буквально за два-два с половиной последних года. Люди уже не стесняются — браконьерят в открытую. Оно и понятно, когда начальниками рыбинспекции назначаются те, кто имеет фирмы по отлову рыбы, то это полный абсурд!

Так, работники фирмы Лобанова «Симон Петр» в прошлом году были задержаны рыб­инспекцией с мальком осетра. Ущерб государству оценен на сумму более чем 200 тысяч гривен. А сегодня он — начальник районной рыбинспекции. Получив должность, Лобанов-старший повыгонял с работы тех инспекторов, которые задерживали его людей. Причем фирма продолжает работать. Ее возглавляет сын Лобанова…

В рыбинспекции в последние годы постоянно происходит передел сфер влияния: то Геническ отдают под Бердянск, то лиман отдают под Николаев, то кого-то отдали в подчинение Крымской рыбинспекции. Кроме моря и лиманов, еще есть огромная часть Днепра. Нередко ситуация доходит до абсурда.

В прошлом году Скадовск и Каланчак были переподчинены Крымской инспекции, но Скадовск, видимо, не захотел нести деньги в новую рыб­инспекцию. В Крыму это не понравилось, и на место выехала рыбинспекция во главе с начальником отдела и стала работать на нашей территории. Они поймали браконьеров, отобрали вентеря, соглашаясь возвратить их только по 150 гривен за штуку, плюс поставили рыбаков на счетчик по сто долларов в неделю.

У нас сразу же зазвонили телефоны доверия, которые есть по всей области. Оперативная информация о преступных деяниях рыбинспекторов поступила одновременно в две структуры: в подразделение УБОП, занимающееся борьбой с коррупцией, и к нам. В течение суток УБОП задержал в Скадовске двух «заезжих» рыбинспекторов оперативной инспекции, а нами были задержаны на гарячем начальник рыбинспекции и его помощник при получении взятки в сумме 1700 гривен. По этому делу вынесен приговор Каланчакского суда. Рыбинспекторам дали по четыре года реального срока. В данное время подана апелляция.

— Но это не исправило положения — если проехать по берегу лимана Черноморского биосферного заповедника, можно увидеть, что везде стоят лодки…

— Не должно быть там никого. Директор заповедника, наверное, это как-то разрешает. К нам не поступало сигнала о том, что там происходит. Если бы мы занимались только нарушениями по рыбным хозяйствам, возможно, и смогли бы четче вникнуть во все детали, но у нас есть приоритетные направления работы.

Правда, в 2005 году совместно с пограничными войсками и природоохранной прокуратурой — лично я возглавлял эту операцию — был проведен рейд в заповеднике. Пограничными катерами мы заходили с воды, а с суши — машинами. Тогда удалось задержать шесть егерей заповедника прямо на промоине в четыре часа утра. При них было 400 кг свежей креветки.

— И как они оправдывались?

— Сказали, что изъяли креветку, но не успели составить на нее акты. Было возбуждено уголовное дело по факту злоупотребления егерями служебным положением. Один или два из них получили условные сроки и взяли на себя вину за остальных. Но затем все были восстановлены и продолжают работать в том же заповеднике.

— Как вам удается доказать, что рыбинспектор получил взятку? При вас же никто ничего брать не будет…

— Естественно, но ведь на дворе третье тысячелетие. Применяются новые технологии. У нас хорошо подготовлены люди. Тем не менее это очень сложная для раскрытия категория преступлений. Привлекаются вспомогательные силы — большая группа работает. Вот последний случай задержания в Скадовске, рыбиспектор поставил людей «на систему» из Каланчакского и Скадовского районов, и они платили ему по 300 гривен в неделю. Это было зафиксировано при первой передаче денег. На второй передаче мы его приняли. В данное время дело слушается в суде.

— Ну «система», думаю, не ограничивается районными рыбинспекторами. Нити наверняка ведут выше?

— О том, что такая система существует, говорит характер назначения людей на должности. Мы видим, кого ставят, и понимаем, что это происходит не просто так — назначенные люди явно не соответствуют уровню требований, который следует предъявлять к специалистам по проблемам окружающей среды. Работник рыбинспекции должен иметь специальное образование в этой сфере. Однако этого нет. Но мы работаем на уровне области и дальше заглянуть не можем.

— Вам в этой работе могли бы помочь работники Министерства экологии. Вы чувствуете их помощь?

— Экология как-то находится в стороне от этих процессов. У меня нет данных, чтобы экологи рыбачили или получали с кого-то деньги. Но ни от них, ни на них сигналов не поступало.

В то же время мы очень активно сотрудничаем с пограничниками. В прошлом году провели два рейда и вынули более 140 вентерей. Рыбинспектора стояли и молча смотрели на наши действия. Радости на их лицах не было, потому что, скорее всего, половина орудий лова принадлежала им. Мы сдали все это на хранение в рыбинспекцию в Херсон, так как на местных пунктах их продадут браконьерам. А когда придешь проверять, подсунут какие-то старые и негодные.

— Вы видите радикальное решение для наведения здесь порядка?

— Единственный выход — организовывать рыбаков в предприятия и поставить дело на законную основу. Хочет человек ловить рыбу — принимайте его на работу, платите зарплату, а государству — налог. Либо организовывайте вознаграждение по давальческой схеме. Здесь все должно быть организовано как в европейских странах, чтобы все работающие в море фирмы имели квоту на лов. Зная размер разрешенного лова и площадь, на которой работает фирма, можно проконтролировать ситуацию.

Причем лучше всего следить за ситуацией будут сами рыбаки, имеющие лицензию на лов рыбы. Тогда они будут заботиться не только о сегодняшнем дне — их энергию и заработанные сообща средства можно будет направить на создание заводов по разведению рыбы.

Очень важно наладить разумный контроль со стороны государства: налоговая проверяет финансовые отчеты, рыбинспекция следит за выполнением правил лова, контролирует ведение журналов, проверяет, сколько и чего поймали.

Дела по браконьерству заведены благодаря пограничникам, милиции и местной природоохранной прокуратуре. Протоколы же, которые составляет рыбинспекция, в массе своей малозначительные. Ну разве кому-то интересно, что какой-то Вася или Ваня попался с двадцатью креветками? Важно, когда попадаются суда с осетрами, когда накрываются варочные цеха. Но рыбинспектора таких дел избегают.

О том, как они работают, говорят и составленные ими протоколы. Так, когда мы принимали рыбинспектора Григоряка в Каланчаке, оказалось, что он в области — первый по количеству протоколов. Однако когда их проверили, оказалось, что они, в основном, составлены на «браконьеров», ловивших рыбу на три крючка во время нереста. Бред!.. И эти протоколы рыбинспектор представлял в то время, когда у него был полностью перекрыт берег — везде сидели браконьеры, а он лишь собирал дань. Дело доходило до того, что он забирал у своих жертв поросят, гусей, яйца за то, что ему вовремя не платили взятку. Мы его задержали во время передачи третьей взятки за месяц — он каждую неделю брал с человека по 350 гривен. Причем независимо от того, какова погода и была ли ловля. Мол, я тебя не трогаю, и ты должен платить. Аналогичная ситуация и с «передовиком» крымской инспекции.

— За теми, кто варит креветку, охотиться особо не нужно — их бизнес виден издалека. Почему этим не займутся соответствующие органы?

— Проблема в том, что мы не можем зайти в дом без их согласия — это частное владение. Должно быть заведено уголовное дело и получена санкция суда на осмотр либо на обыск. А ответственность за варку креветки не прописана в законе. За доставку вареной креветки ответственности также никакой. Поэтому скупщики работают без всякой опаски — к ним ничего предъявить нельзя. Это пробел в законе. Ответственность браконьер может понести только тогда, когда его задерживают и можно доказать, что он сам выловил креветку.

Хотя если бы рыбинспекция была заинтересована в эффективной работе, она бы давно нам предложила: давайте вместе наведем порядок. Однако, зная проблему того же заповедника, рыбинспекция молчит. Информация, минуя их, доходит до нас. Приходится самим выезжать и проводить такие рейды. Потом мы ставим в известность рыбинспекцию, и она, стиснув зубы, подписывает протоколы.

Могу сказать, что в эту отрасль должен прийти нормальный, не криминальный бизнес. Только тогда что-либо начнет меняться к лучшему. Похоже, люди в массе своей поняли: нынешний беспредел — путь в никуда. Это вселяет надежду…