ДЫМ В ЛЕСУ

Еще не был возведен «саркофаг» над разрушенным четвертым энергоблоком ЧАЭС, а ученые уже поняли: сдачей объекта «Укрытие» процесс расползания «горячих частиц» остановлен не будет. Большинство микроэлементов, вылетевших из активной зоны реактора, перейдет в связанное состояние. Углубится в почву. Станет частью растений. Напрасно будут успокаивать людей радио и газеты: «радиационный фон в пределах нормы». Вспыхнет лесной пожар - и вместе с дымом в человеческий организм вновь попадут опасные изотопы. Проблема - на века, сроки ее актуальности определяет не чья-то воля, а лишь продолжительность распада радионуклидов и загадочные законы их миграции по биологическим цепочкам.

Именно тогда на Черниговщине, серьезно пострадавшей от радиоактивных осадков и аэрозолей, была реформирована система воздушной охраны леса. Патрульный самолет заменен двумя вертолетами, способными сесть вблизи очага стихийного бедствия. Создана пожарная десантная служба. Сегодня из двух машин лесного патруля осталась одна. Да и та почти не летает. Тихо, без огласки погибает структура, в сохранении которой заинтересован каждый житель Черниговской области. Да и не только ее. Атмосферные фронты не знают границ, радиоактивный дым не остановят таможни. Насколько необходимо воздушное патрулирование Полесья - убедились корреспонденты «ЗН», принявшие участие в одном из полетов.

- Умер.

Наш собеседник кивнул в сторону воробья, лежащего вверх лапками на бетонке взлетной полосы. Было что-то грустное и символическое в пичуге, закончившей свой век именно здесь, среди забывших дорогу в небо летательных аппаратов.

Без труда выкатив на взлетную площадку легенький МИ-2 и прослушав короткий инструктаж, все заняли места в кабине.

- Сегодня девятый рейс за лето. Огонь в лесу обнаружить совсем не просто. Особенно тогда, когда его еще легко потушить. Семь из десяти очагов по мировой статистике засекает именно авиация. Сейчас четвертый класс пожарной опасности, последний перед чрезвычайным, пятым. А мы уходим всего в девятый полет. Должны были слетать сорок раз. Из шестидесяти шести пожаров этого года с нашей помощью ликвидировано лишь шестнадцать. Не было средств. Сидели на земле.

- А наблюдательные вышки? А лесники?

Начальник черниговского отделения украинской базы авиационной охраны леса при Госкомитете лесного хозяйства А.Кирьянов, извиняясь, отобрал у одного из нас переговорное устройство и подключил его к сети внутренней связи.

- У лесника обход - сотни гектаров. Пока-то он из конца в конец доберется. А вышки... В районе села Красное мы снизимся метров до пятнадцати-двадцати. Это как раз высота наблюдателя. Сами убедитесь, что может заметить он, а что видно с воздуха.

Вертолет наш упрямо не запускался. Выли и захлебывались стартеры. Вспыхивали и не гасли красные табло, извещающие об отказе тех или иных агрегатов.

- А если в лесу вот так? - вполголоса спрашивал пилот Сергей Мостовой механиков Володю и Николая.

- Что ж вы хотите, год машина стояла.

В этот раз десанта на борту не было: два свободных места заняли мы.

- Если сядем вблизи очага, можно нам будет воспользоваться вот этим? - спросил один из нас, указывая на сложенные в хвосте оранжевые ранцевые огнетушители.

- Не только можно. Это будет наипервейшей нашей обязанностью.

Спасаясь от головокружительного зноя, пилот отодвинул дверцу и пристегнулся. Невольно подумалось: ой как недаром достаются десантникам, чьи сиденья мы заняли, их семьдесят пять гривен ежемесячного оклада. Целый день в небе. В сокрушительном, пробивающем любые наушники грохоте. В духоте и качке. А ведь в огонь им приходится лезть, считай, с голыми руками: в резервуаре за спиной - двадцать литров воды. На специальный раствор-смачиватель ОС-5, давно разработанный для тушения лесных пожаров, у государства нет денег.

- Авиатанкер, вроде того, что гасит лесные пожары в Крыму, нам, пожалуй, не нужен. А вот если бы можно было взять на борт отряд человек в семь-восемь и мотопомпу... - размечтался Кирьянов, уютно устраиваясь по соседству с пилотом. Но тут, наконец, двигатели взревели. И через две минуты мы поднялись в воздух.

Даже если отбросить чисто экономические соображения (сотни гектаров великолепной древесины, одного из очень немногих пользующихся спросом за рубежом наших товаров, ежегодно превращается в пепел или уродуется огнем), а также упоминавшиеся прежде опасные последствия Чернобыля, умножаемые лесными пожарами в загрязненных районах, - авиационная охрана лесов все равно необходима. Площадь «легких» нашей планеты и без того каждый год уменьшается. Избыток углекислого газа в атмосфере грозит глобальными изменениями климата. Тот, кто собственными глазами видел сверху мертвые бурые заросли (след прошлогодних возгораний), никогда на лесном патруле экономить не станет. Повидавший же верховой пожар (ревущий огненный ураган над деревьями, многокилометровый столб дыма), побродивший среди белого, прожарившегося песка с вкраплениями из расплавившихся бутылок, - вовсе отдаст последнее, чтобы никогда больше такого не видеть. На прошлогодние майские праздники верховой пожар разгулялся в Холменском лесничестве. Выгорело тогда семьдесят гектаров леса. Всего в прошлом году огонь смел сто восемьдесят гектаров. Бороться с пламенем, прорвавшимся к верхушкам деревьев, зачастую невозможно. Оно само заглохнет, сожрав все сосны и ели в округе и дойдя до лиственных пород. Но прежде чем это случится - на земле разверзнется ад. Поднимется ураганный ветер (физики называют это сопутствующее лесным пожарам перемещение воздушных масс «конвективной колонкой»). Еще сильнее раздует пылающие деревья. Передвижение огненного фронта станет непредсказуемым. Недавнее сообщение о гибели пятерых российских пожарных, заживо сгоревших в огненной ловушке, - трагическое тому подтверждение. Угроза нависнет над близлежащими населенными пунктами.

- Двадцать восемь метров над землей! Вот что видно наблюдателю с вышки! - старался перекричать шум двигателя Кирьянов. (Это ему почти удалось.) - От силы четыре километра вокруг!

Лес провалился вниз.

- Сто пятьдесят метров! Отсюда уже круговой обзор на десяток километров.

Сосны постепенно сливались в зеленый ковер.

- Триста метров! Видимость ограничена дымкой! Но даже при таких условиях можно заметить пожар в радиусе тридцати километров.

Сверкнуло внизу и пропало зеркало озера. Проплыл мертвый рыжий участок леса, изувеченного в прошлом году сильным низовым пожаром. Анатолий Сергеевич протянул нам карту, отмечая длинную извилистую линию пройденного маршрута. Пока все спокойно. Не каждый день так бывает. И тут же нажал кнопку рации, заговорил в микрофон. Машину качнуло. Снижаясь, она вошла в разворот: справа по курсу внизу расплывалось белое бесформенное пятно. Дым.

Что может увидеть наземный наблюдатель? Дымок над кронами. И все. Далеко не всегда, кстати, его вовремя можно заметить: при низовых пожарах дымное облако стелется по земле, ветер несет его между деревьями. Дежурный на вышке не в состоянии определить ни точных координат огня, ни его источники. Лесник, лишенный средств связи, еще более беспомощен. К тому же загореться может совсем не там, где он сейчас находится. Пока ты обследуешь огромный участок... Жители населенных пунктов часто сообщают о стихийном бедствии, когда впору уже не лес спасать, а спасаться самим. При нынешней телефонизации села ждать иного и не приходится. Воздушный же разведчик сразу передаст точную информацию о масштабах случившегося, координатах, количестве необходимой техники и состоянии подъездных путей. Иначе - выехавшая на приблизительный вызов машина со специально подготовленным лесным расчетом (таких автомобилей на Черниговщине двадцать пять) будет долго блуждать, отыскивая очаг.

Вот и сейчас огонь под нами был не пожаром, а лишь прелюдией к нему. Внизу стоял трактор, копошились люди. Происходило сжигание порубочных остатков на лесосеке. Кому взбрело в голову заниматься этим в сорокаградусную жару? Кто дал разрешение на огневые работы в сухом, как порох, лесу, где и спичкой лишний раз чиркнуть - преступление, да еще и самое опасное - с одиннадцати до шестнадцати - время?

Беспорядочно, варварски проводимые у нас сельскохозяйственные палы (уничтожение пламенем прошлогодней травы), а также другие агро- и лесотехнические работы сплошь и рядом приводят к беде...

- В таком-то квартале происходит сжигание порубочных остатков... - передал Кирьянов по рации.

- Хорошо, выясним.

Сверкнул внизу бумеранг днепровской излучины. Миновав Остер, мы приближались к следующему поворотному пункту маршрута - Славутичу.

На этот раз, выискивая место посадки, вертолет кружился над самым настоящим пожаром. В 164-м квартале славутичского лесничества занялось полгектара, огонь шел по низам. Дело как раз по зубам нашим огнетушителям. Внушительное зрелище: прямо под нами извивались оранжевые языки. А рядом, как на ладони, лежал сказочно красивый город энергетиков. И вот что интересно: оттуда огонь никто не заметил. Как потом выяснилось, с находившейся поблизости сторожевой вышки ничего не видели тоже. Ветер дул в противоположную сторону, дым стелился под кронами, исчезая в лесу.

Посадочной площадки вблизи очага не нашлось. Сплошной бурелом. Не «земные» коллеги из лесной пожарной охраны были начеку: вызванный в точно указанный квадрат специальный автомобиль с расчетом прибыл на место через восемь минут. И до костей пробирающая ревом моторов машина понесла наш дальше, по маршруту Славутич-Грибова Рудня-Любеч-Городня-Новые Боровичи-Щорс...

Маршрут полета А.Кирьянов составляет исходя из многолетнего опыта. А опыт диктует ему, уточнив все насчет погодных условий - чем жарче и суше, тем опаснее, поинтересоваться, какие и где ведутся агротехнические работы? Хороший ли выдался урожай ягод и грибов? Потому что злейший враг лесов - человек. Процентов девяносто всех пожаров случается по его вине. Настоящие бедствия происходят из-за брошенного где попало окурка. Грибник с сигаретой опасен, как револьвер со взведенным курком (к слову, жена лесничего из Щорса Анатолия Еременко Светлана курящих в лесу так и называет - курками).

Бывают, впрочем, и поджоги. Кто поджигает? Душевнобольные. А еще те, кто затаил почему-то обиду на лесничество. Ненависть к людям вымещают на деревьях.

Мы спрашивали у Анатолия Сергеевича, получает ли он какую-то компенсацию за работу над радиоактивными территориями. В ответ он показал нам полетную карту: зараженные радионуклидами участки никак на ней обозначены не были. А чтобы получить законную прибавку, нужно точно установить границы пораженного района, вычислить, как долго ты там находился... Да Бог с ними, с этими копейками. Нашлись бы средства на следующий вылет. Хорошо еще хоть тридцатикилометровую зону чернобыльский вертолет систематически патрулирует.

В двух километрах от Щорса, возле села Михайловка мы приземлились. Предстояло взять на борт местного «лесного хозяина» - лесничего Анатолия Еременко. А после - дозаправиться.

- Как сказали нам, что авиации больше не будет, средств нет, сразу понял: хана. В геометрической прогрессии начнем гореть. При нынешнем беспорядке все лето в огне пройдет. И пол-осени как минимум. Нужно просить и молить наверху, чтобы патруль оставили, - при этих словах лесничий взглянул вверх. Хотя явно не имел в виду небо, - понимаю: все плохо. Колхозам каюк, пшеница осыпается, лесное хозяйство в нокауте. Но тут ведь такое дело: лесовоз может и постоять сезон. А пожарная машина работать должна.

Петляя между деревьями, к опушке мчался на мотоцикле дочерна загорелый человек. Чем-то напоминал он Пятницу из «Робинзона Крузо» и, услышав об этом, засмеялся, от сходства отрекаться не стал. Оказался лесником. Пинчук Василий Степанович. Увидел посадку вертолета и решил поздороваться. С лесничим на борту вертолет улетел к месту дозаправки. А мы отправились с Василием Степановичем, соблазнившись возможностью посмотреть на жилье лесника. По дороге выяснили, что мотоцикл с коляской без дна - его собственный, не служебный. Что к деревьям местные жители относятся трепетно (когда поблизости прокладывали дорогу - дежурили по очереди, чтобы не дать рабочим выкорчевать несколько красивых лип). Что в лесниках он пятнадцать лет, а раньше работал на военном заводе. Съев по огурцу с медом, попросили хозяина, несмотря на жару, облачиться в форму. И сфотографировали на память. В красивом, несколько архаичном мундире. Правда, босиком. Ботинки надевать ему не хотелось, а нам не хотелось настаивать. Все равно так в лесу никто теперь не ходит. Установлены новые образцы форменной одежды, но их попросту нет. Да какая там форма? То, что директор «Черниговлеса» И.Райчинец из последних сил пытается избежать сокращения своих кадров, понимая, что иначе браконьеры перебьют в лесах все живое, уже почти фантастика.

Возвратившись к месту посадки, вертолета мы не увидели. Долго ждали, глядя то на часы, то на небо. Вертолета не было. Спросили у Пинчука позывной воздушного патруля. По рации, установленной в уазике лесничего, попытались связаться с пилотом. Безуспешно. И когда совсем уже по-нехорошему стала вспоминаться нам предполетная возня механиков, вертолет появился.

- Волновались? - спросил Кирьянов. Шланги у топливного заправщика оказались негодными. Пока заменили...

То, что не всегда и не все с ходу ладится у технических служб черниговского госпредприятия «Универсал-авиа», базирующегося в аэропорту Шестовица, вовсе не значит, что службы эти плохи. Наоборот. В условиях, когда из трех десятков самолетов едва три на крыле и отладить остальные можно лишь снимая запчасти с одних и переставляя на другие, когда из всего парка винтокрылых машин в рабочем состоянии только одна - наша, а зарплату пилотам год как не платят и даже, пардон, канализация в здании аэровокзала отключена, странно, что аэропорт хоть как-то функционирует. Каждый вылет воспринимается теперь как событие, его долго вспоминают.

Строился шестовицкий авиакомплекс сравнительно недавно, в расчете на то, что будет обслуживать как нужды аграрные, так и дальние пассажирские рейсы. Он располагает элитными кадрами пилотов-универсалов. Недавно эти высококлассные специалисты судились со своим авиапредприятием и отсудили малую часть причитавшегося им заработка.

По словам управлявшего нашим МИ-2 Сергея Мостового, начальство обиделось, но никого не уволило.

Еще до вылета познакомившись с командиром летного отряда П.Федорченко и первым заместителем директора предприятия А.Шевченко, мы узнали, что переживает «Универсал-авиа» тяжкие времена. Есть некоторые надежды, связанные с переходом аэропорта в коммунальную собственность. Да только оправдаются ли они? Рассказываем об этом столь подробно потому, что именно «Универсал-авиа» предоставляет на условиях аренды воздушные суда службе охраны леса. А раз так, выходит, приостановить ее деятельность - значит не просто отложить патрулирование до лучших времен, а уничтожить саму его возможность в принципе. Авиаторы станут искать других заказчиков. Это для них вопрос жизни. В конце концов найдут. И когда срочно потребуется послать в воздух пожарный вертолет с подготовленным экипажем - его просто не будет. А что необходимость такая возникнет, сомневаться не приходится. С 1986 года пожарная ситуация на Черниговщине не улучшилась.

Завершить облет, побывав над лесами в районе Семеновки, нам помешала гроза. Остекление кабины сразу залило. Распыленный винтом дождь ворвался в открытую дверь. Вспыхивали красные извилистые молнии. Казалось, будто инопланетный звездолет из-за туч обстреливает землю. Пришлось дважды садиться в поле и ждать, вхолостую гоняя ротором воздух. В небе вертолет для грозового разряда прекрасная мишень. Второе наше временное пристанище было у самого аэродрома. Вот и все. Понуро опустив лопасти, наш «Ми» занял свое место в ряду других машин. Единственный летающий из многих летательных аппаратов. Щелкнул напоследок затвор фотокамеры, запечатлев нас: авиатехников Владимира Катющенко и Николая Шоха по правую руку от одного из авторов этих заметок, пилота Сергея Мостового и летчика-наблюдателя Анатолия Кирьянова - по левую.

Дома нас ожидал сюрприз. Оказывается, в наше отсутствие дважды звонили. «Здравствуйте, это лесной патруль. Ваши задерживаются, не волнуйтесь, пожалуйста. Из-за грозы аэродром не может принять их. Как только сможет - тут же перезвоню вам».

«Все в порядке. Гроза закончилась. Не беспокойтесь».

Приятно было почувствовать, что кому-то чужому и незнакомому не все равно - будут ли тревожиться твои близкие. Так все еще принято среди тех, кто летает. Так уже почти не принято на земле.

Какое-то злое и горькое чувство возникло у нас. Почему такие хорошие люди, прекрасные специалисты, должны жить в долг и дрожать за свой завтрашний день? Ведь они занимаются не просто общественно полезным, а необходимым трудом. Даже скептики утверждают, что 70 процентов успеха в обнаружении и ликвидации лесных пожаров зависит от авиации. Энтузиасты считают, что 90. Во всем мире признают, что, например, подкормку ранней озими целесообразнее всего производить с воздуха. И, главное, в самые скверные времена с такими вещами считались. Еще ворочалась по окраинам гражданская война, а в России уже приступили к созданию на базе боевых бипланов так называемых «коньков-горбунков» - пожарных разведчиков и сельскохозяйственных опылителей. Иссушала силы Америки Великая Депрессия - однако авиация развивалась и Лундберг штурмовал на самолете Северный полюс. Тогда понимали: трудности не вечны. И верили в будущее. Неужели то, что происходит сейчас, лишь симптом бедствия куда более страшного, чем ревущий огонь над лесом? Неужели мы уже привыкли к тому, что в будущее верить не стоит?