ЧЕРНОБЫЛЬСКИЙ СЛЕД,

или что общего между Украиной и Полинезией

Недавно в рамках Комитета Верховной Рады по вопросам экологической политики, природопользованию и ликвидации последствий чернобыльской катастрофы было принято решение об инспекционной поездке по районам радиационного загрязнения. Маршрут: Житомирская область, Народичи, Овруч, Коростень и «чистый» Брусиловский район, где живут переселенцы. Состав группы: депутат Владимир Заец - секретарь комитета, два эксперта, специалисты МЧС и Минздрава, журналист.

И вот в старом, видавшем виды «рафике» мы несемся по Житомирской области. За окном мелькает типичный полесский пейзаж, в который реалии нашего времени внесли свои добавления - банки с черникой и связки грибов на воткнутых в обочину длинных ветвях, напоминающих удилища. Останавливаемся. Молодая пара оживленно начинает расхваливать свой товар. «А как насчет радиационного контроля?», - интересуемся мы. Парень опускает глаза: «Да, здесь запрещен сбор грибов и ягод. Но нам негде работать и не за что жить. Не умирать же с голоду, когда лес рядом…».

Брусиловский район был создан специально для компактного переселения пострадавших. В то время к району проявляли внимание, что облегчало решение многочисленных вопросов. Для того чтобы обеспечить переселенцев рабочими местами, начали строить швейную, строчеткацкую фабрики и автопредприятие. За несколько лет все было почти закончено и - брошено. Недостроенными остались сотни домов для переселенцев, которые рушатся и растаскиваются. Автору этих строк довелось побывать в этих местах в мае 1991 года (тогда в соответствии с решением ВС СССР там проводилось выездное заседание Комитета по экологии). Откровенно говоря, я была порядком удивлена, когда машина остановилась у того же обветшалого, построенного еще на стыке столетий здания больницы. (А ведь предусматривалось строительство новой.) «Как же вы работаете здесь, когда количество пациентов выросло в несколько раз, и это преимущественно люди, более пяти лет прожившие в зоне, то есть с соответствующим набором хронических прогрессирующих заболеваний?» - удивленно спросили мы у главврача. «Приоритетным в оказании медицинской помощи сейчас считается амбулаторное лечение, - рассказала Н.Троценко. - В больницу не кладут даже больных туберкулезом - областной тубдиспансер переполнен, количество заболевших неуклонно возрастает. Бензин для «скорой помощи» становится роскошью, а ведь больница обслуживает целый район. От государства вместо денег в качестве взаимозачета поступили минеральные удобрения для колхозов. Теперь хозяйства понемногу обеспечивают больницу продуктами питания, но рассчитаться с долгами по коммунальным платежам главврач не может и поэтому вынуждена быть ответчиком на арбитражном суде, куда из-за нескольких десятков тысяч невыплаченных гривен обратились истцы. Штат сотрудников сокращен настолько, что врачи работают за троих, не получая даже на бумаге ни традиционную доплату в полставки, ни за ургентность. В одном кабинете, разделенном шкафами, размещаются не то что по нескольку специалистов, но по нескольку служб. Оборудование обветшало, многое пришло в полную негодность. Японская благотворительная организация «Чернобыль-тюбу» привезла аппаратуру для УЗИ, фиброгастроскоп, электрокардиограф и шприцы. Но для этого главврач вынуждена была показать им то, что обычно тщательно скрывается от чужого взгляда. Сейчас в больнице своими силами, без дополнительного финансирования идет кое-какой ремонт, и первым его итогом стал инфаркт завотделением. Мы постояли у его кровати в палате интенсивной терапии, и невольно промелькнула мысль: хорошо, что главврач - женщина, она выносливее. Ведь впереди - зима, а газовый котел стоимостью сорок тысяч гривен совсем вышел из строя…

- Обидно смотреть, как огромные деньги тратятся без толку, - говорит Н.Троценко. - Взять хотя бы строительство нового помещения райбольницы. За эти несколько лет одних только проектов было сделано четыре (!). В итоге пятиэтажный корпус не достроили, в четырехэтажный не переделали, а сейчас вместо брошенных незавершенных сооружений начали строить инфекционное отделение. Однако содержать две котельни у нас нет возможности. Именно из-за этого мы вынуждены были закрыть вполне пригодное терапевтическое отделение, которое находилось в отдельном помещении. В одном пятиэтажном здании мы могли бы сконцентрировать все службы и таким образом избежать излишних затрат, тем более что там уже построены прачечная, пищеблок, гараж. Израсходованных за это время впустую средств с лихвой хватило бы на окончание строительства.

Увиденное в Брусиловской райбольнице оказалось не исключением. В Новоозарянском машинно-тракторном парке не сделаны даже смотровые ямы для ремонта техники, в некоторых колхозах коровники соорудили без предусмотренной всеми нормами линии для стока нечистот. Но даже если бы все было построено как надо, то поставка оборудования для возводимых объектов не предусматривается, а на месте денег нет. Районные руководители обращались во все инстанции, и в район приезжали многие ответственные лица, в том числе Л.Кучма - дважды: один раз - будучи премьером, второй раз - Президентом. За это время Министерство по чрезвычайным ситуациям и вопросам чернобыльской катастрофы выпустило великолепную книгу об успехах капитального чернобыльского строительства, как хронику своих побед. А в Брусилове, просто переименованном из села в город, с восемью тысячами переселенцев и без всякой инфраструктуры, фабрика, уже даже оштукатуренная, просто заброшенной стоит годами. Для ее запуска нужно совсем немного на фоне потраченного, и тогда люди могли бы наконец устроиться на работу. В последнее время, рассказали нам, из-за безденежья некоторые продают дома и возвращаются на свои старые подворья. В зону.

…В лабиринте созданных временем проблем люди мечутся от материальных к духовным тупикам. Выросшие в стране, где нормой воспитания была «двойная мораль», а реальная жизнь протекала вне законов и правил, одни чернобыльские сталкеры зарабатывают себе на кусок хлеба продажей радиоактивных ягод и грибов, другие, считающие чернобыльские проблемы своей «вотчиной», разменивают человеческие судьбы на портфель или кресло. На каждой ступени иерархической лестницы падение человека по своей сути одинаково, и разница заключается только в масштабах. Чем выше человек в пирамиде власти, тем больше пользы или вреда он может совершить. Но своеобразным парадоксом нашего времени стало то, что все чаще совершается худшее. Может быть, чтобы делать благо, надо пройти не только профессиональную, но и нравственную школу?.. И тогда у нас появится надежда на адекватный радиационный контроль, и не только по цезию, но и по другим радионуклидам. Пока же отсутствие норматива специалисты санэпидслужб считали достаточным основанием, чтобы на протяжении двенадцати лет не проводить замеры по стронцию. Но и наличие норматива еще ничего не означает - загрязненная радионуклидами продукция не изымается: молоко поступает на переработку, другие продукты возвращаются их владельцу. Между «радиационным контролем» и «радиационным качеством» законодательный провал: процедура действий по отношению к «грязной» продукции не определена, и прокурор наблюдает за соблюдением законности, охраняя права хозяина НЕИЗЪЯТИЕМ радиоактивных продуктов в санэпидслужбе. Неужели один из основных постулатов цивилизованного мира - приоритет прав человека - может так цинично извращаться?..

В мае 1963 года в Полине-

зии на сессии территориальной ассамблеи Таити проходило парламентское слушание. Рассматривался вопрос о воздействии радиации на человека и окружающую среду (в результате испытаний ядерного оружия в Тихом океане было отмечено много случаев облучения людей). К слушанию готовились тщательно. Депутат Теарики, коренной полинезиец, специально для этой цели отправился во Францию, где в течение года изучал радиобиологию. Вернувшись на родину, в мини-парламенте французской колонии он высказал свое удивление по поводу позиции ядерщиков, будто радиоактивные вещества быстро выводятся из организма и поэтому если и опасны, то недолго. «Период полураспада стронция-90 составляет 28 лет. Этот элемент обладает многими свойствами кальция и поэтому усваивается нашими костями. Миллионная доля грамма стронция-90 дает четыре миллиона распадов в секунду и способна повредить костный мозг, что влечет за собой смертоносную лейкемию, - говорил депутат Теарики с острова Муреа, обеспокоенный невиданной ранее болезнью среди кокосовых пальм в райском уголке планеты. - Не мудрено, что наши лекторы до сих пор и словом не упоминали об этом радиоактивном веществе, которое, растворяясь в морской воде, поражает не только рыб, но и планктон, лежащий в основе пищевой цепи в океане. Помимо этого, всем нам здесь, в Полинезии, известно, что океанские рыбы совершают дальние миграции. При таких условиях какими возможностями обладают специалисты, чтобы защитить нас? Скорее всего они вообще не в состоянии что-либо предпринять, иначе мы не услышали бы от них нелепых утверждений, будто зараженные рыбы становятся безопасными еще до того, как их выловят». Полинезийцу не откажешь в здравом смысле. Выросший среди природы, где просто и бесхитростно говорят правду, за два года депутатства он сумел разобраться в проблеме и назвал все своими именами. Джон Теарики боролся за право на жизнь племен Полинезии и Маршалловых островов, где с 1946 года (после первого взрыва на Бикини американской атомной бомбы) местное население познавало на себе схему радиационной защиты. Вначале - отселение за 160 км от места испытаний, на необитаемый островок, малопригодный для жизни. Голод и забвение со стороны властей. Повторное переселение, на этот раз за 700 км. Анализы крови. Спустя двенадцать лет - компенсация в размере 325 тыс. долларов, из них 25 тысяч на всех - в виде единовременного пособия, остальные - ежегодной пенсией в размере 24 долларов, до конца жизни.

А в 1966 году все повторилось - взрывом на французском полигоне Моруроа. И опять - борьба за жизнь, которая стала и школой, и университетом для местного населения в том далеком, затерянном мире. И опять на сессии мини-парламента французской колонии выступает депутат Теарики. На этот раз он демонстрирует свою переписку с выдающими учеными, гуманистами и политическими деятелями, разделяющими его позицию. Вот одно из них. «Задолго до получения Вашего письма я начал беспокоиться за судьбу населения Полинезии. С 1955 года я выступаю против всяких атомных и ядерных испытаний. Больно видеть, что теперь уготовано островитянам. Меня ничуть не удивляет, почему Национальное собрание Франции ничего не предпринимает, чтобы помочь вам. Оно просто не в состоянии бороться, не смеет выступить в защиту народа. Те, кто утверждает, будто воздействие радиации безвредно, лгут. Подобно многим другим, я со стыдом смотрю на эту позицию». И подпись - Альберт Швейцер.

Принятая в итоге обсуждения резолюция заканчивалась следующими словами: «Природа не всегда выступает в роли покорного слуги человека. В данном случае речь идет о здоровье и выживании целого народа. Наша задача как депутатов - стоять на страже его интересов. Мы должны действовать в соответствии с велением долга и таким образом мы покажем, что ставим благо народа выше партийно-политических соображений».

К азалось бы, что общего

между Украиной и Полинезией? Тем более что у нас нет ядерных полигонов, а у них - атомных электростанций. Но радиоактивный след военных испытаний и мирных катастроф своими последствиями во многом идентичен и в центре Европы, и в Океании. Хотя, конечно же, и разница существенная. Там полинезийский депутат обеспокоен состоянием здоровья людей, живущих в полутора тысячах километров от источника радиационного воздействия, и местное население проинформировано, откуда приплывает рыба со стронцием. А знают ли киевляне, что молоко в столицу привозят из находящихся в нескольких десятках километров от эпицентра аварии Народичей, куда въезд - только по пропускам, а вот вывоз загрязненных продуктов, оказывается, свободный? В соседнем, Овручском районе, из двадцати четырех ферм семнадцать - лейкозные. Из Лугинского района от коров, больных туберкулезом, с 1991 по 1997 годы на один только молокозавод поступил миллион двести двадцать шесть тысяч литров молока. «Такое молоко должно подвергаться пастеризации еще в хозяйствах. На заводе мы делаем это вторично, - «успокоили» нас специалисты по молочной продукции. - Но вообще это стадо уже вырезали». «Куда идет мясо туберкулезных коров?» - спросили мы у специалистов по мясной продукции. «Из него выпекают мясные хлебцы при температуре 120 градусов, это позволяет уничтожить возбудителя туберкулеза». Долгое время производство молочной и мясной продукции находилось в ведении различных министерств, вероятно, поэтому разница в подходе к обеззараживанию инфицированного сырья составляет около полусотни градусов. Неудивительно, что туберкулез, который раньше называли болезнью нищеты, сейчас регистрируется и в благополучных семьях - там, где едят и молоко, и мясо. Конечно, опосредованную причинно-следственную связь заболевания с индуцирующим фактором устанавливать сложнее, чем прямую. Но Харьковский научно-исследовательский институт иммунологии и микробиологии имени И.Мечникова начал предупреждать депутатский корпус о росте инфекционных заболеваний в связи со снижением популяционного иммунитета, что обусловлено чернобыльским воздействием, еще семь лет назад. К сожалению, к голосу признанного далеко за рубежами СНГ института, основанного 110 лет назад первым в мире лауреатом Нобелевской премии по медицине харьковчанином Ильей Мечниковым, не прислушались. Видимо, у тех, кто призван обеспечить защиту населения и годами занимался чернобыльскими вопросами, либо уровень понимания сути проблемы значительно ниже, чем в Полинезии, либо личная мотивация превалировала над служебным долгом и гражданской позицией.

М ы видели брошенный во-

енный городок, где раньше размещался авиационный полк - с пятиэтажными зданиями, подъездными путями, прачечной и столовой. Помнится, в апреле 1994 года в Верховной Раде в рамках программы «Экологическая безопасность и социальные ресурсы» проводилось совещание по конверсии Вооруженных Сил. Вопрос об освобождающихся военных городках, которых особенно много на территории Житомирской области, ставился еще тогда. Собравшиеся из разных мест специалисты обращали внимание законодателей на недопустимость бесхозяйственного отношения к мини-инфраструктурам, на создание которых были потрачены огромные деньги. Предлагались разные варианты эксплуатации бывшего военного, а потом бесхозного имущества, в том числе для решения чернобыльских проблем. Но... стоят пустыми помещения, которые могли бы быть жилыми, производственными, учебными, - а в нескольких десятках километров от них люди без работы и без жилья. Строительство одноквартирного дома усадебного типа с коммуникациями обходится, как оказалось, едва ли не в сто пятьдесят тысяч. Вместе с тем в этой же поездке мы слышали сказанные должностным лицом слова: «Строить выгоднее».

По данным МЧС, только за 1997 год из средств Чернобыльского фонда было израсходовано один миллиард пятьсот семьдесят один с половиной миллионов гривен. Кроме того, было произведено взаимозачетов на сумму 175 млн. грн. На финансирование строительной программы направлено 167,2 млн. грн. На самостоятельное переселение выделено 49, 4 млн. грн., взаимозачетов по этой статье сделано на сумму 124,2 млн. грн., что обеспечило потребности 913 семей. Элементарное арифметическое действие показывает, что при таких расходах на каждую семью было потрачено 190,2 тыс. грн.

Разница в отношении к чернобыльской проблеме - либо как к источнику боли, либо как к финансовому источнику - видна, как говорится, невооруженным глазом. И до тех пор, пока проблемы людей будут восприниматься как ненужные декорации в надоевшем спектакле, где уже нет кассового сбора, до тех пор ничего не сдвинется с места, сколько бы денег ни тратилось. Потому что игра, даже если это игра на государственные деньги, идет по своим правилам, а жизнь - по совсем другим законам. И надежда получить результат от соединения одного с другим заведомо бесперспективна, даже если в таком действе участвуют лучшие актеры.