ЧЕМ ДАЛЬШЕ В ЛЕС, ТЕМ ТОЩЕ КОММУНАЛЫ

В моем родном селе над Южным Бугом у стариков прежде был обычай самим себе загодя мастерить гробы. Обстоятельно, как они делали все в своей жизни. Восстанавливая разрушенное после войны хозяйство, возводя дома — «щоб і внукам хватило», или годами колдуя над лодкой, которой «зносу не буде». Долго выбирали дерево для прощального «костюма», вымеряли каждое движение рубанка. Прошел всего-то десяток лет, а все стало иначе. И, увы, не лучше.

Стой! Кто шуршит?

Бывшая моя коллега, выехавшая в Германию, призналась, что на первых порах самым шокирующим для нее на новом месте стали не нравы занудных фрау, а указатели на лесных опушках — «Частная собственность». Но еще больше удивило, что ее владельцы пускают в лес городских приблуд-шашлычников. Дрова, правда, приходится покупать в магазине, мангал возить в автомобильном багажнике вместе с лопатой для закопки кострища, но ведь пускают!

В Украине «зеленый друг» вместе с реками остался, пожалуй, последним из природных богатств, пока еще избежавшим приватизации. Тем не менее привычные лозунги на опушках «Лес — наше богатство» зачастую уже не соответствуют действительности и многих вводят в заблуждение. Богатство — да, общенациональное — несомненно, не за колючей проволокой — очевидно. Однако свободно пользоваться этим богатством можно уже далеко не везде.

Ну, собирать там грибы или ягоды — еще куда ни шло. Попытки наточить березового сока лесничие уже пресекают штрафами. Вот, мол, пусть родина щедро и «напоит тебя». А уж деревья — упаси, Боже. Что, конечно, в принципе правильно, однако людьми не воспринимается совершенно. Поскольку сопровождается совершенно кошмарными историями.

В иных селах старики мрут чуть ли не ежедневно — гробов не накупишься при их доходах. Выстрогали бы сами, как раньше, да в лес, что сразу за окнами, новые сторожа не пускают. Был лес колхозный, стал — коммунальный. Вот и приходится пускать шапку по кругу, а где-то старики — ровесники усопшего и вовсе, припомнив партизанскую молодость, выступают «в поход» за «трунным» деревом после полуночи. После чего надевают ордена и направляются к своим депутатам. Бить палкой. Пока что по столу. А что депутаты? Все согласно законодательству. Ну, и еще видению местного руководства, которое за разнообразие форм собственности. Хотя самая верная и перспективная, как утверждается, — это областная коммунальная.

На Виннитчине эта самая коммунальная собственность, парадом которой (а соответственно, и пропускаемыми потоками бюджетных средств) заправляет власть советская, в пику исполнительной, формируется едва не успешнее, чем во всей Украине. «Коммунализирован» даже стратегический «Подольеспирт». Лес, который «наше богатство», тоже не остался без внимания.

— Самовольные порубки в лесах бывших КСП стали огромной проблемой, рубят просто по указаниям руководителей, — сообщил на одной сессии облсовета генеральный директор объединения «Винницалес» Анатолий Бондар. — Дошло уже до того, что новые хозяева принялись даже за древние дубы. Причем пускают ценную древесину зачастую на хознужды. Пол в свинарнике перестелить и т.д. Буквально ставят бригады и рубят леса, целые лесополосы.

Правда, дальше случилось так, что упомянутые леса решили передать не лесхозам, а новосозданной структуре «Винницакоммунлес». Что сразу же повлекло невольное противостояние государственных лесоводов с новоявленными коммунальными коллегами. И даже вовлекло в орбиту спора вертикаль властей.

В лесу раздавался топор саморуба

На последней сессии Винницкого областного совета в постоянное пользование коммуналам передали очередные 12 тыс. га земель лесного фонда бывших колхозов. До этого подобным транзитом уже проследовали 127 тыс. га, но впервые происходящее вызвало бурные споры.

Лидер винницких левых Иван Бондарчук, в частности, попрекнул коллег-депутатов в способствовании уничтожению лесов, призвав производить их передачу исключительно в государственную собственность. В этом его мнение совпало со сходной позицией облгосадминистрации, и было поддержано некоторыми депутатами, которые прямо обвинили новосозданных «коммуналов» в якобы безосновательной вырубке лесов и последующем вывозе древесины через коммерческие структуры.

Главный лесничий области Виктор Диденко определенную специфичность сложившейся ситуации объясняет тем, что колхозы, которые наряду с государством в лице «Винницалеса» с советских времен распоряжались основными лесовыми фондами, собственной лесной службы никогда не имели. Чего, впрочем, от них и не требовали. Дуб-де не свекла, долгоносик не сожрет. Отсюда истоки потребительского отношения. Председатели колхозов, по словам лесничего, приходили в лес, как правило, лишь затем, дабы что-то срубить.

Понятно, что состояние таких лесов на момент начала реформы АПК оказалось плачевным. В частности, работники гослесничества приводят следующие сравнительные цифры: в гослесах запас древесины на 1 га составляет 204 кубометра; в лесах бывших колхозов — 127. Вырубка в первых — 200—300 кубов в год, в последних — 1200. Плюс запущенные пустоши и т. д. и т. п.

Почему же лесоводы-ветераны не сказали — да на кой нам этот геморрой? Очень надо... Ну, у них на это, вторя словам одной песенки, сто причин. Во-первых, — «за державу обидно». Во-вторых, здравый смысл требовал передачи им хотя примыкающих к госмассивам колхозных лесов. А в-третьих (если не во-первых), дополнительное финансирование.

В мае с.г. была принята программа «Леса Украины» на период 2002 — 2015 гг., которой предусматривающая увеличение площади лесов страны. В отношении Виннитчины, в частности, исходя из плотности населения и площади распаханых земель, до 20—25% всей территории, что в два раза больше сегодняшнего.

Для реализации этой программы Кабмин предусмотрел выделение из бюджета 3,6 млрд. грн, тогда как в целом программа оценивается в 13,5 млрд. грн. Эту разницу, по мнению правительства, должны выделить прежде всего местные бюджеты. И выделяют, вот ведь в чем дело. Но в данном случае львиная доля вливаний пошла только на создание новой структуры — штаты, техника... А сколько еще предстоит! Между тем эти средства уже изначально могли пойти на дело.

— В зоне Подолья лесное хозяйство может развиваться исключительно за счёт дотаций, — убеждён Виктор Диденко. — В условиях структуры наших лесов средств, получаемых от ведения лесного хозяйства, хватает только на 60% возобновительных работ: выращивание посадочного материала, профилактические работы, досмотр, зачистку... Вкладываемые же извне воздаются сполна.

Однако в данном случае дополнительные средства пошли в другую структуру. В результате, считает лесничий, не выиграли ни первые, ни вторые, которым этого тоже мало.

— Проанализировав недавно результаты хозяйствования коммунальных служб, мы обнаружили ещё больше нарушений, нежели их было при колхозах, — продолжает В.Диденко. — И это неудивительно. При отсутствии чёткой системы финансирования они вынуждены идти на нарушения: проводить вырубку ценных пород, оставляя худшие. Результат — в их лесах продолжается деградация...

Существует и кадровая проблема: в структуру коммунального предприятия попали люди, которые раньше уже скомпрометировали себя в лесном хозяйстве и были уволены у нас. О чём тут ещё говорить...

Почём дубовое полено для Буратино?

Есть еще одна причина, пусть и подспудная, противостояния государственных и коммунальных лесоводов. Это — будущее «деревянных денег», в которых одинаково заинтересованы обе стороны.

Дело в том, что винницкие леса — уникальное явление для Украины. Такой концентрации дубрав и такого качества дубовой древесины, пожалуй, нигде больше не сыскать. Не зря в 1948 г., когда Сталин решил взяться за претворение природы, именно из Винницкой области пошли вагоны с желудями для закладки дубрав вокруг Сталинграда. Правда, закончился тот эксперимент хуже некуда — расстрелами и лагерями для лесников. Законов районирования не мог отменить даже генералиссимус, так что ни один из подольских желудей так и не взошел на Волге. Лесники же пострадали, поскольку отобрали якобы негодные семена и якобы посадили их неправильно.

Сегодня винницкие лесоводы по-прежнему ориентированы на дуб, который признан стратегической породой третьего тысячелетия. И не только у нас, но и на мировом рынке, где один кубометр дуба стоит 5 тысяч долларов. Правда, трехсотлетнего. У нас же рубят уже столетние деревья, потому отечественная древесина и оценивается ниже.

На спросе это, впрочем, не сказывается: лучшую мебель в Германии, Польше, Словакии делают как раз из нашего дуба. Да и в Испании, пожалуй, тоже. Во всяком случае, известно, что в Киеве есть представительство фирмы с Пиренеев, закупающее дерево по Украине. Ее посредники однажды вышли на лесника Казатинского лесничества, который тотчас ударил себя в грудь: «Вы дуба хотите? Их есть у меня!» Эксперты самолично приехали на кордон и отобрали в лесу 33 элитных дерева — без сучка-задоринки. За первую партию из 52 кубометров они отвалили щедрому леснику целых ...3 тысячи долларов. Вот только что груженный кругляком КрАЗ на трассе сразу же тормознула ГАИ...

В другом не менее скандальном случае не при деле оказалась и милиция. Сразу 160 дубов пустили под пилу на вывоз под предлогом научно обоснованного «прореживания». Неудивительна время от времени поднимаемая общественностью тревога, что в погоне за «живой копейкой» на месте дубрав, выращиваемых столетиями, могут остаться только дубовые пни.

Эти опасения усилились после злополучного обледенения 2000 года, когда стихия, сковав леса сплошным ледяным панцирем, поломала «зеленые легкие» области, словно расшалившийся хулиган, пробежавший по карандашам, рассыпанным первоклассниками.

Пострадали тогда 141,4 тыс. гектаров леса — десятая часть гослесфонда Виннитчины. За четыре дня на землю слегло около 4 млн. куб. древесины! На юге области было повреждено до 60—80% насаждений, причем больше всего именно дубрав.

Приглашенные на Виннитчину ученые-геоботаники из АН Украини ничего утешительного по поводу будущего этих лесов сказать не смогли, поскольку подобных повреждений и в таких масштабах в Украине еще не было. Отметили лишь опасность: подобное катастрофическое уменьшение площадей под дубравами, являющимися природной базой местной экосистемы, может изменить климат во всем регионе, который удерживали на своих плечах-кронах именно дубы-атланты.

Вскоре к тому же проявился фактор экониши, вбитый в головы каждого из нас на школьных уроках биологии посредством примера: лес рубят — зайцы страдают. Так, неожиданное сокращение дубовых массивов вынудило мигрировать в поисках пищи кабанов, что тотчас сказалось на еще одной доходной статье лесного хозяйства — приеме иностранных охотников.

Самая заманчивая для гостей «королевская охота» на зубра нынче уже невозможна, поскольку старых и больных животных, подлежащих селекционному отстрелу, в лесах почти не осталось. А одними зайцами немцев или поляков, понятно, не заманишь.

Впрочем, сами лесоводы пока еще не склонны драматизировать ситуацию. Генофонд тех же дубрав, по их заверениям, сохранен и приумножается — на маточных плантациях и географических участках в Тывровском лесничестве, где растут дубы из всех районов бывшего СССР. Проблема только с наращиванием общей площади зеленых массивов.

Леса на Виннитчине занимают 12,9% территории. Это лишь 16-е место в Украине, которая и сама считается лесодефицитной державой с лесистостью всего 15,6%. Оптимальной для нас была бы цифра в 19—20% лесистости. С прицелом на эти показатели и принята упоминавшаяся выше программа «Леса Украины». В расчете на них выделяются и средства.

Тем не менее председатель Винницкого облсовета Юрий Иванов считает: решение проблемы лесов не только в финансировании, но и в сбалансированности еще трёх факторов: формы собственности, управления и участия в нем территориальных общин. В усовершенствовании, по его мнению, прежде всего нуждается управление.

— В нашей области, к сожалению, действительно существует проблема с залесением территории, — сказал Юрий Иванович корреспонденту «ЗН». — Причем из острой она перешла в критическую после обледенения 2000 года, когда стихия уничтожила лесоповальный фонд области на 20 лет вперед. И, конечно, моя позиция в этом и как руководителя, и как человека однозначна. Необходимо увеличивать площади зеленых массивов. И мы стремимся к этому, приняв, в частности, региональную «Программу развития окружающей среды». В прошлом году, например, планировали посадить 2 млн. деревьев (по одному на каждого жителя области), а посадили 6 миллионов.

Но нехватка сырья для людей ощутима уже сегодня, особенно в аграрном секторе. Отсюда и столь жаркие споры — кто же будет пользоваться лесом? Моя позиция в этом вопросе однозначна: лес был, есть и будет государственным, а его пользователь-распорядитель должен быть чрезвычайно ответственным за сохранение леса и активным в его увеличении. И здесь уже могут применяться разные схемы.

Если, допустим, сельскохозяйственное предприятие довольно мощное, в нем есть соответствующие специалисты, так почему бы и не поручить ему совместную с государственными структурами деятельность? Конечно, должен быть контроль и учёт, но, по моему убеждению, община, проживающая вблизи леса, должна иметь к нему доступ. Именно это мы и зафиксировали в решении облсовета «О возможности совместной деятельности в лесном хозяйстве»...

Добавлю, что после всех страстей и сам «Винницаоблкоммунлес» срочно переименовали в «Винницаагролес». Может, потому, что как вы лодку назовете, так она и поплывет, а скорее — из-за реалий, с которыми столкнулись коммуналы. В частности, с отсутствием у них непригодных для сельскохозяйственного использования земель — оврагов, балок и т.п. — для посадки молодняка. Распоряжавшихся раньше ими колхозов уже нет, а частные землевладельцы от этих вопросов еще дальше.

Актуализировался также вопрос статуса и конкретной ответственности относительно защитных лесополос, которые остались фактически бесхозными и вырезаются еще масштабнее лесов. Например, буквально на днях во дворе одного из жителей Гайсинского района обнаружили почти сто деревьев. В качестве пинкертонов пришлось выступить сотрудникам транспортной милиции местного линейного отделения, т.к. участок вырубленной подчистую полосы заодно защищал от снега и железнодорожную колею. Что уж говорить о полях, на которых под защитой лесополос урожайность озимой пшеницы возрастает на 3—5 ц/га, сахарной свеклы и кукурузы — на 15—25%, овощей — на 40—50%.

В такой ситуации очень многое, если не все, будет зависеть от того, насколько быстро лесоводы сумеют найти общий язык между собой и с властями. Пока что консенсуса не наблюдается. Да и ожидаемое финансирование все больше похоже на пресловутого кота в мешке. В условиях недовыполняемого бюджета из 45 запланированных мероприятий по областной программе охраны окружающей среды выполнено только девять. Самых малозатратных. Так что наведения порядка на водоразделах и прибрежных зонах уже потребовала даже Генпрокуратура.

Зеленое небо вечности

Между тем все стороны, причастные к происходящему, обьединяет кое-что посерьезнее любых конкретных интересов. Вот ты, дорогой читатель, знаешь ли, что имена есть не только у людей, городов и кораблей? Такой же привилегией пользуются и вековые дубы, под которыми кадрами ускоренной кинохроники проносятся десятки бренных человеческих поколений. На Виннитчине охранные грамоты памятников истории выписаны, например, прадубам Дидусь и Громовик, которым полтысячи лет. Лишь какую-то сотню уступают им Зеленый и Вековой. Ну, а местным патриархом сейчас по праву считается 600-летний Гордий в Тростянецком районе, который зеленой горой возвышается над окружающим лесом. Увидев это чудо, можно лишь представить, каким же был тысячелетний Суховерх, не переживший одну из гроз в послевоенные годы.

«Там чудеса, там леший бродит...» Действительно, посидеть под Гордием — все равно что прикоснуться к вечности. И цену этого гиганта, уверена, не соизмерить ни с какой испанской мебелью. Спасибо нашим предкам, что сберегли его. А скорее — не дотянулись. Три самых древних прадуба растут в такой глухомани, что не всякий внедорожник доберется. Потому, наверное, и уцелели в том же прединдустриальном XIX веке, когда в топках стремительно множившихся сахарных заводов сгорели две тысячи гектаров их собратьев. А сколько их превратилось в древесный уголь и деготь, было вывезено, если в начале того же века леса занимали почти 80% территории Подолья...

Когда присядешь под одним из этих дубов-патриархов, приходит понимание: лес растет столетиями. Жизни целого поколения не хватит, чтобы увидеть хотя бы отрочество своего труда, а тем более — проследить выполнение той или иной лесной программы.