ЧЕЛОВЕК ЭКОЛОГИЧЕСКИЙ

Для мыслящих людей самое большое достояние — наличие единомышленников. Когда древние греки говорили, что в споре рождается истина, они имели в виду не плюрализм и столкновение мнений, высекающие искры. Они говорили об истине как о моменте единомыслия, моменте образования целого. Не простого согласия с тем или иным суждением, а об оплодотворяющем дополнении его, подобном зачатию жизни в любви.

В лице Владимира Семененко жизнь подарила мне еще одного единомышленника. Прочитав мои книги, он обнаружил одно несоответствие с общей теоретической концепцией. Оно касалось того, что вымирание человека нарушает принцип сохранения: всякое вымирание компенсируется видообразованием. Откуда следует, что вымирание одного вида людей должно быть восполнено появлением другого. Причем, история свидетельствует в пользу того, что появление нового вида происходит как бы «в недрах» старого, вымирающего. Например, поздний неандерталец и ранний кроманьонец какое-то время сосуществовали.

По его мнению, «в недрах» современного человека уже возник другой тип, которого следует называть ЧЕЛОВЕК ЭКОЛОГИЧЕСКИЙ. К нему он отнес и меня, что я попытался свести к шутке, поскольку такой ход мысли для меня был неожиданным: «Что же ты так поздно мне об этом сообщил? Ведь у меня только один сын, да и тот генетик. А эволюция, основанная на борьбе за существование, успех гарантирует тому, кто обгоняет других в процессе воспроизводства себе подобных».

В этой шутке суть проблемы, которая не могла не озадачить. Она еще яснее вырисовалась, поскольку об этом сказано в Евангелии, и к тому же написано В.Вернадским, на что и обратил внимание Владимир Семененко. Иначе говоря, оказалось «хорошо забытым старым», т.е. истиной. Значит, вся проблема состояла в том, чтобы проложить дорогу к ней.

Термин «вид»
я считаю совершенно произвольным, придуманным ради удобства

Чарльз Дарвин

Всякий вид чем-то прирастает. У одного увеличивается нос, у другого может появиться больше ног, у третьего — зубов и т.д. и т.п. В разной степени справедливо и обратное: он может что-то терять в сравнении с другими. Например, человек существенно прирастил свой головной мозг и почти полностью утратил волосяной покров.

Эти потери и находки, как правило, лежат на поверхности, а поэтому сразу бросаются в глаза — обнаруживаются различия во внешнем виде. Также было подмечено, что многие формы обладают более тонкими различиями, проявляющими себя не в наличии или отсутствии, а в соотношении присутствующего — в пропорциях. Этим блестяще воспользовался Жорж Кювье, когда по отдельным элементам скелета восстанавливал облик всего животного. Собственно, все вышеизложенное и дало основания Карлу Линнею, научно аргументировавшему представление о виде, вывести на передний план морфологические различия между ними.

Наблюдения убеждали: различия между формами жизни зависят от расстояния и особенно от мест обитания. Поэтому в состав видовой характеристики добавилась область распространения, подобно тому, как государство определяет национальность. Бросалось в глаза и то, что, обитая вместе, виды сохраняли присущие им внешние характеристики и строение. А это могло означать, что они не «растворяются» в процессе гибридизации. Вид стал рассматриваться как группа особей, свободно скрещивающаяся внутри себя и репродуктивно изолированная от других подобных групп.

Появление и развитие экологии показало чрезвычайную зависимость видового многообразия от количества и разного рода кормов. Эта связь вылилась в представления, согласно которым виды обладают «профессией», занимают экологические ниши, появляются не просто так, случайным образом, а выполняют «заказ» экологических систем. По мере развития формы жизни заполняют открывающиеся «вакансии». Например, на островах, где кроме летучих мышей других млекопитающих нет, их роль начинают играть птицы. На Гавайских островах обнаруживаются совершенно удивительные метаморфозы с насекомыми. Так, личинки некоторых стрекоз становятся наземными хищниками, некоторые виды пчел — паразитами.

Все перечисленное выше подтверждало точку зрения Дарвина: при решении вопроса, следует ли известную форму признать за вид или за разновидность, единственной отправной точкой стало мнение натуралистов с верным суждением и большим опытом. А это говорит о субъективном характере самих оценок, что, собственно, и дало основания для заключения, что вид — категория условная. Такое положение попытались изменить генетики, преобразовав сам подход к определению видов. Они решили перехитрить всех и уйти от внешних характеристик и строения, перейдя к исследованию отдельных клеток, т.е. проблему вида перенести с «курицы» на «яйцо».

Все критерии вида, о которых говорилось выше, оказалось, можно заменить одним единственным — различиями на уровне генома, так как «признаки» наследуются. Причем задача упрощалась тем, что не было потребности в каждом конкретном случае расшифровывать генетический код, всю проблему можно перенести на уровень белков, кодируемых генами, и по ним определять различия между видами. Такой подход сразу породил эйфорию, поскольку, применив его к млекопитающим, удалось обнаружить большое число видов-двойников, не различающихся морфологически и потому ранее считавшихся одного вида. Однако, как оказалось, это только прибавило проблем.

Первая из них заключается в том, что нельзя применить этот подход ко всем известным видам. Он вообще неприемлем по отношению к ископаемым формам, а это создает сложности для наук, исследующих историю Земли и биосферы. Другая проблема связана с тем, что генетические «расстояния» между видами, под которыми понимают процент генных различий, не совпадают с морфологическими «расстояниями». У видов-двойников генетические различия легко обнаруживаются, а морфологические, если и выявляются, то с очень большим трудом. Более того — они оказываются ненадежными. В результате все возвратилось «на круги своя».

Многочисленные исследования показали: отдельные признаки эволюционируют с различной скоростью. Например, в линии развития человека на ранних его этапах отмечаются достаточно быстрые изменения в опорно-двигательной системе и почти полный застой в размерах головного мозга. Однако уже на поздних этапах картина совершенно иная. К этому добавилось то, что морфологические изменения и возникновение репродуктивной изоляции представляют генетически различные явления. Так, на континентальной территории США многие виды плодовой мушки дрозофилы морфологически схожи, но при этом репродуктивно изолированы. На Гавайском же архипелаге, где образовалось несколько сотен видов дрозофил (многообразие плодов в тропиках), наблюдается совершенно иное. Здесь виды имеют чрезвычайную пестроту морфологических признаков — различаются даже популяции одного вида, разделенные географически, но сохраняющие способность скрещиваться.

Подводя итог, можно отметить, что произвол в выделении видов, о котором говорил Дарвин, можно считать следствием многовекторности видообразования. Эволюция не совершается скачками, но и не является ползучей. Она представляет собой процесс попеременного перемещения в поисках новых «точек опоры», подобно тому, как мы переставляем ноги во время ходьбы. Мне кажется, очень удачной моделью этого процесса — перемещение в пространстве одноклеточной амебы протея, известной из школьного курса зоологии. Она образует в разных местах своего тела выпячивания, называемые ножками, куда как бы перетекает все тело. Именно так происходит поступательное движение. Правда, судя по всему, видообразование подчиняется определенному закону, который Н.Вавилов назвал законом гомологических рядов. Закономерный характер видов дал основания В.Вернадскому утверждать, что существуют виды «левые и правые».

Многовекторность процесса обеспечивает достижение цели за счет одной из многочисленных существующих возможностей. Целью видообразования не является установление видимых для нас различий, а создание «профессии», на которую открылась «вакансия» в данных конкретных условиях (чаще всего в связи с появлением каких-то новых источников энергии или ее излишков). И достигается это за счет усиления той функции, которая может обеспечить решение этой задачи.

Человек — нервная машина, управляемая темпераментом

Неизвестный автор

Вернемся к той мысли, что генетические «расстояния» — не морфологические. Это можно обнаружить при сравнении шимпанзе и человека. Правда, пытаясь обосновать происхождение человека «от обезьяны», мы всячески стирали эти различия. Однако в морфологии они очень велики. Достаточно сравнить опорно-двигательные системы, волосяной покров и главное, объем черепа. Последние различаются в два раза. Однако Я.Рогинский, использовавший в своих антропологических исследованиях квадратичный индекс головного мозга, доказал, что у шимпанзе он в пять (!) раз меньше, чем у современного человека, и что по этому показателю к человеку значительно ближе стоят дельфины, нежели все человекообразные обезьяны. В то же время сопоставление генома шимпанзе и человека показывает: различия между ними не превышают 5%. Результат, прямо скажем, неожиданный и заставляющий задуматься.

Я стал размышлять таким образом. Продолжительность беременности и грудного вскармливания у шимпанзе и человека практически совпадают. Правда, если взять во внимание кочевников, которые ведут образ жизни, в большей степени соответствующий ранним этапам истории человека, — он достигает четырех лет. В силу особенностей деторождения у млекопитающих объем головного мозга значительно увеличивается после рождения, и его рост завершается в период грудного вскармливания. Отсюда можно сделать вывод — для роста головного мозга у шимпанзе и человека имеются равные возможности, но используются они совершенно неодинаково. И объяснить это можно тем, что скорость увеличения головного мозга у них разная.

Мне не приходилось встречать утверждения, что головной мозг этих двух существ образован разными белками. Если это так, то гены, кодирующие их, должны быть одинаковыми. В то же время размер мозга у них наследственно закреплен. Это дает основания полагать, что кроме генной наследственности существует и другая, управляющая скоростью производства белков. Ею могут быть только «часы», отсчитывающие время. Значит, неизвестный автор прав, говоря, что человек представляет собой нервную машину, управляемую темпераментом, если под последним понимать скорость процессов. Наверное, это и вывело психическую деятельность людей на совершенно новый уровень, оказавшийся недосягаемым для других животных. Следовательно, в эволюции человека главными оказались не морфология, генный набор, репродуктивная изоляция и т.п., а скорость психических процессов. Именно она стала вектором в процессе его «видообразования». Здесь мы сталкиваемся с весьма любопытной ситуацией, о которой нельзя не упомянуть.

В своих публикациях я неоднократно вспоминал лекцию лауреата Нобелевской премии физика-теоретика Стивена Хокинга, которую он прочел в Белом доме в марте 1998 г. Ученый утверждал: человек требует дальнейшего усовершенствования. Его можно достичь за счет изменений на генном уровне: «За последние десять тысяч лет в молекуле ДНК человека не произошло никаких значительных изменений. Но в следующем тысячелетии мы, вероятно, сможем целиком переконструировать ее. Конечно, многие скажут, что генетическое клонирование следует запретить. Но я сомневаюсь, что этот процесс можно остановить».

Эти слова я привожу, чтобы показать убогость физических подходов при рассмотрении таких проблем, как многообразие проявлений форм жизни. Стабильность генома человека не есть причина его несовершенства. Его расшифровка показала — прогресс человека обусловлен не генами. Эволюция человека связана с иным вектором, о котором хорошо сказал Тейяр де Шарден: «...если универсум с астрономической точки зрения нам представляется в состоянии пространственного расширения (от ничтожно малого к безмерно громадному), то таким же образом и еще более отчетливо с физико-химической точки зрения он выступает перед нами как бы в состоянии органического свертывания к самому себе (перехода от очень простых тел к чрезвычайно сложным) — это специфическое свертывание «сложности», как показывает опыт, связано с соответствующим увеличением внутренней сосредоточенности (интерьеризации), то есть психики... Если первая оригинальная особенность моей позиции, занятой в «Феномене человека», состоит в рассмотрении жизни как универсальной функции космического разряда, вторая особенность заключается в том, что появлению в человеческом потомстве способности рефлексии придается значение «порога» или изменения состояния». Что ж, видообразование — то же изменение состояния!

Человек прирастает культурой

Специалисты в области антропологии, говоря о человеке, на первое место выдвигают не его строение, внешний вид, место обитания, репродуктивную изоляцию или его генетику, а культуру. Р.Фоули писал: «Если и существует новый эволюционный процесс, который можно обнаружить у человека, то это культурная эволюция. Культура — это ключевое понятие для антропологии, вмещающее в себе большую часть того, что, по нашему мнению, является отчетливо или исключительно человеческим ... Под культурой понимаются небиологические аспекты поведения человеческого вида, включая речь, изготовление орудий, возросшую пластичность поведения, способность к символическому мышлению и самовыражению с помощью символов; культура передается не через систему генетических механизмов, а посредством обучения и усвоения».

Человек взаимодействует с миром и тем, что в нем есть, НЕ НЕПОСРЕДСТВЕННО, а через культуру. С миром — через мировоззрение; с животными и растениями — через охоту, рыбную ловлю, культивирование; с пищей — через ее приготовление; даже воспроизводство им осуществляется через посредство любви — другого человека, «западающего» в душу, или секса — необузданного полового влечения. Поэтому мы с полным основанием говорим, что человек с помощью культуры удовлетворяет свои духовные и материальные потребности. Всякая попытка обеспечить их в обход культуры превращает человека не в дикаря, не в зверя, а в ЧУДОВИЩЕ, в лучшем случае в элементарного невежду, так как человеческий облик создает не морфология, а культура.

Главным в культуре является мировоззрение — духовное отношение к миру. Оно формирует поведение человека в его отношении к природе и друг к другу. Составляющими культуры являются почитание, возделывание, обучение, образование, развитие, где одно открывает дорогу другому и все вместе осуществляют культурный круговорот. Именно он определяет, так сказать, качество человека, уровень его развития, прогресс и регресс, эволюционные подвижки. Для последних не являются обязательными изменения морфологии, генома, возникновение репродуктивной изоляции. Главным следует считать изменение качества культуры, зависящее от способности человека реализовать все свои функции посредством ее. Она является мостом, перебрасываемым между функцией и культурой. Каждая функция проявляет себя таким образом, что усиление одной ведет к ослаблению другой или всех остальных вместе взятых. Чтобы они реализовались все, каждая должна проявлять себя в оптимальном режиме. Собственно, это и приводит к тому, что главным в культуре является ЧУВСТВО МЕРЫ. По Сократу, «ничего сверх меры».

Каждый человек — книга, если знаешь, как ее прочесть

Уильям Чэннинг

Человек позднего палеолита, охватывающего вторую половину максимального оледенения и окончание ледниковой эпохи, которую в определенном смысле можно назвать временем до «всемирного потопа», уже не обитал вместе с неандертальцем. Его внешний вид мало чем отличался от человека из неолита после «всемирного потопа». Несмотря на это, многие утверждают, что он был пришельцем, инопланетянином. Этому ищут и даже «находят» доказательства в дошедших до наших дней рисунках и технических достижениях древних.

Необычайное сходство и столь разительную непохожесть можно объяснить тем, что, в отличие от других животных, человек эволюционирует не телом, а своей культурой, хотя на ранних этапах своего становления телесные различия были хорошо выражены. Как заметил Николай Чмыхов, «культура есть... специфический способ организации и развития человеческой жизнедеятельности...»

Культура палеолита и неолита различается столь существенно, что это дает основания говорить, что она создана разными существами. Главное отличие — в отношении к природе. У палеолитического человека с ней были гармоничные связи, вся его культура была направлена на сохранение этой гармонии. У второго, сошлюсь на Зигмунда Фрейда, «... главная задача культуры, ее подлинное обоснование — защита нас от природы...». То есть если для первого природа была другом, то для второго она стала злейшим врагом. Такая направленность культуры неизбежно порождает мысль, что современный человек — чужеродное тело в условиях земной природы. Однако его чужеродность нельзя связывать с инопланетным происхождением.

Климат позднего палеолита, по крайней мере его начала, был холодным: шла вторая половина максимального оледенения. Животный мир представляли северный олень, мамонт, шерстистый носорог, дикая лошадь и многие другие виды животных, часто образовывавшие стада и создававшие значительную биомассу. В то же время растительность была преимущественно травянистой: огромные территории занимали холодная степь, лесотундра и тундра. Их растительность характеризуется значительным однообразием, хотя, достаточной продуктивностью. Однако эта биомасса может быть эффективно использована лишь животными, которым присуще симбиотическое пищеварение (с использованием микроорганизмов), обеспечивающее превращение растительной клетчатки в белок, органические кислоты и витамины.

В суровых условиях требуется высококалорийная и высококачественная пища, насыщенная белками и витаминами. В позднем палеолите такой пищей были мясо и рыба. Если вспомнить, о чем шла речь выше, становится понятно: мясная пища могла обеспечить ускоренное производство белков, необходимых для развития головного мозга.

По мере потепления человек палеолита выходит из закрытых стоянок в пещерах, гротах и под навесами скал на открытые, интенсивно охотится на стадных копытных и других животных. О размерах этой охоты свидетельствует стоянка в Солютре на территории Франции, где обнаружены костные останки приблизительно ста тысяч лошадей. Объектом охоты были и мамонты, кости которых использовались в качестве строительного материала, а мясо, естественно, поедалось. На территории Украины в настоящее время найдено более десяти поселений с жилищами из костей мамонтов, построенных приблизительно 15 тысяч лет назад.

Жертве, чтобы спастись, надо быстро бегать; хищнику, чтобы успешно охотиться, надо быстро думать. И думать надо не просто быстро, но и эффективно, с минимальным количеством ошибок. Для этого надо знать все о своих жертвах, а их, как известно, было достаточно. В результате требовалось знать многое, т.е. требовалось мировоззрение. Знание отразилось в виде наскальных рисунков и скульптуры.

Особенностью мировоззрения в палеолите было то, что биосфера пребывает в состоянии сжатия, что ее ресурсы ограничены, а требования природы очень жесткие, не позволяющие расслабляться. Мышление должно быть быстрым, обеспечивающим мгновенное принятие решения, как полет стрелы. Контакт между хищником и жертвой — очень тесным. Осуществить его на уровне сознательного невозможно. Ведь жертва им не обладала. Поэтому он устанавливается на уровне подсознательного, инстинктов, которые «включают» действие практически мгновенно, без обсуждения и сомнений, как во время удара электрическим током.

Об этой особенности психической деятельности первых людей хорошо знали древние греки, что нашло отражение в их мифологии. Так, имя Прометей означает «мыслящий прежде», «предвидящий». Его противоположностью является брат Эпиметей, «мыслящий после», как сейчас говорят, «крепкий задним умом».

Как утверждается в мифах, Прометею и Эпиметею боги поручили распределить способности между созданными ими людьми и животными. Эпиметей оказался виновен в беззащитности людей, так как истратил все способности к жизни на земле на животных, решив проблему на уровне адаптации, подсознательного. Поэтому Прометей должен был позаботиться о людях, которым он дал огонь, а вместе с ним и технологии, защитившие их от капризов природы. Он наделил разумом слепых, несчастных людей, живших, как муравьи, в пещерах, научил их строить дома, корабли, заниматься ремеслами, носить одежды, считать, писать и читать, различать времена года, приносить жертвы богам, другими словами очень сильно развил у них сознательное.

Неолит характеризуется появлением цивилизаций, прочно связанных с земледелием, в основе которого лежит частная собственность на землю. Это имело два очень важных последствия. Во-первых, переход на преимущественно растительную диету, спасший человека от последствий вымирания «мамонтовой фауны» (правда, уменьшивший объем головного мозга), и, во-вторых, резко возросла роль технологий, которые обеспечивали успешное выращивание растений и строительство жилья в непосредственной близости от мест их возделывания.

Низкокачественная пища и снижение роли подсознательного ведут к уменьшению размеров головного мозга, так как психическая деятельность оказывается в меньшей степени зависимой от сложного мира природы. Никакая техника не может сравниться со сложностью естественных экосистем. Поле или огород — предельно упрощенные образования. К этому можно добавить и наблюдение Дэвида Лэндса, что скотоводы якобы могут лучше выполнять тонкую работу: их руки не такие загрубевшие и не столь замозоленные, как руки пахарей. В результате у человека возникает «избыточность серого вещества», которая им начинает использоваться для творения иллюзий, фантазий, утопий и т.п. Мировоззрение становится научно-техническим. Говоря словами Николая Бердяева, «в цивилизации само мышление делается техническим». Это блестяще продемонстрировали древние египтяне, представившие свое видение миров с помощью технических средств: истинный Мир в виде пирамид, Антимир — подземелья под пирамидами, а Действительность в форме абсурда — Сфинкса.

Человек разумный-неразумный

Противопоставив себя Природе, Вселенной, Богу, человек неизбежно включает НЕПРИРОДНЫЕ «механизмы» эволюционного процесса. Ведь теперь перед ним стоит задача приспособиться ко «вторичной природе», возникающей вследствие его деятельности, результаты которой невозможно предвидеть. Немецкий философ Якоб Беме охарактеризовал ее таким образом: «Мир стоит посреди ада. Ибо он покидает любовь, предается жадности, лихве и живодерству, и нет больше милосердия в нем. Каждый кричит: были бы у меня только деньги! Сильный высасывает у низкого мозг из костей и выжимает из него пот насилием. Словом, везде только ложь, обман, убийство и грабеж, и справедливо зовется мир гнездом или домом дьявола».

Такое суждение может показаться гиперболизированным, но вспомним, что две тысячи лет назад, когда возникли основные религии, в каждой из них мир представляется именно в таком свете. Правда, они делают разный «практический» вывод из своего открытия. Христианство развивает идею спасения от него, буддизм — ухода из него, ислам — коррекции его жесткими законами и только иудаизм принимает его, считая, что «с волками жить по-волчьи выть», хотя вера «в светлое будущее» не покидает его. Может быть, она и заставляет принять эту простую формулу для того, чтобы дожить до него, что, возможно, и позволило иудеям пережить не одну цивилизацию.

Новым «механизмом» становится селектогенез, который был апробирован на животных и растениях в процессе их доместикации и затем перенесен на человека. Главным селективным фактором является идеология — продукт сознательного, творящего вымысел. Необходимость селекции вытекала из того, что человек изначально не приспособлен к тому миру, который он сам творит.

Селектогенез становится главным условием достижения общественных целей. Он не всегда приобретает такие уродливые формы, как мировые войны, крематории и ГУЛАГи. Но даже идеология рыночной экономики, вызывающая безработицу и неумение многих обеспечить свое существование, включает селективный процесс. А к чему приводят социальные, сексуальные, научные и прочие революции?..

Главной задачей общественного селектогенеза является отрыв сознательного от подсознательного, поскольку последнее привязывает человека к истинному Миру, требуя от него выполнения его законов. В то же время от него требуется умение строить свой собственный мир, который способен поглощать ресурсы расширяющейся биосферы. Достаточность разума, которая прослеживалась на стадии ее сжатия, выливается в его потерю. Все это, собственно, и дало основания Эдгару Морену в своей книге «Утраченная парадигма: природа человека» назвать его Человек разумный-неразумный.

Человечество идет
в будущее со взором, обращенным
в прошлое

Гульельмо Ферреро

Потребность в изменении человека назрела давно. Об этом не только говорят, но и строят проекты, даже осуществляют целенаправленные действия. Техническая мысль работает вовсю. Правда, при этом забывают, что новые виды формирует Природа, Вселенная, Бог. Только у них есть «лицензия» на такую форму деятельности.

Владимир Вернадский, обсуждая роль научной мысли как планетного явления в становлении нового геологического явления — ноосферы, писал: «Мы столкнулись реально в научной работе с несовершенством и сложностью научного аппарата Homo sapiens, мы могли бы это предвидеть из эмпирического обобщения эволюционного процесса. Homo sapiens не есть завершение создания, он не является обладателем совершенного мыслительного аппарата. Он служит промежуточным звеном в длинной цепи существ, которые имеют прошлое и, несомненно, будут иметь будущее».

В пользу этого говорит не только наука, но и религия. В Откровении Святого Иоанна Богослова, в котором дано описание Апокалипсиса, речь идет о том, что погибнут лишь те, кто не написан в книге жизни, а «Спасенные народы будут ходить во свете... И принесут в него славу и честь народов. И не войдет в него ничто нечистое и никто преданный мерзости и лжи, а только те, которые написаны у Агнца в книге жизни» (21:24, 26-27). Понятно, что «книга жизни» здесь понимается значительно шире, чем жизнь современного человека, совершающего постоянные грехопадения и порвавшего с Богом.

Понимание, что астрология уходит своими корнями в космизм — мировоззрение, возникшее на границе палеолита и неолита, — дает основания привлечь и ее для аргументации выводов. Так вот, звезды «говорят», а может быть, только шепчут, следующее. Последние две тысячи лет до новой эры были эпохой Овна, относящегося к стихии огня, импульсивного и горячего младенца, Человека, играющего с огнем, которым одарил его Прометей. Первые две тысячи лет новой эры представляют собой эпоху Рыб, знака стихии воды. Его символом являются две рыбы, связанные пуповиной, одна из них плывет вверх, а другая — вниз, образуя своеобразный «тяни-толкай», т.е. представляют собой абсурд. Этот знак говорит о господстве иллюзий и заблуждений, означает доминирование Нептуна, вызывающего совершенно неоправданный восторг по поводу господства человека над природой.

Наконец, сегодня человечество уже вступило в эпоху Водолея, стихия которого воздух. Экклезиаст утверждал: «Идет ветер к югу, и переходит к северу, кружится, кружится на ходу своем и возвращается ветер на круги своя» (I, 6). Воздух в материальном смысле более всего соответствует Духу Святому, невидимому и увлекающему за собой в вечное круговращение, который Бог вдохнул в будущего Адама. Поэтому Водолей приносит одухотворенность, возвышенное, чистое, идеальное (Абсолютное) торжество истины и бескорыстия, полностью прозрачное, не имеющее отношения к мистическому и эзотерическому, что открывает дорогу всеобщему благоденствию: свободе, равенству и братству.

Таким образом, наука, религия и астрология сошлись во мнении, что означает свертывание, а не разбегание (см.: «ЗН», 2001, №8).

Подтверждение этому можно найти и в философии, в гегелевской триаде: «тезис — антитезис — синтезис», которая на две трети себя уже реализовала. Ведь за последние 40 — 50 тысяч лет эволюция человека сделала два шага «левой и правой ногой». Первый шаг привел к возникновению Человека разумного-верящего, всецело доверяющего подсознательному и не ставящего перед собой задачу осмысливать посещавшее его озарение. Бог был объектом веры, а не сознания. Главный инстинкт этого человека — инстинкт самосохранения. Благодаря ему он успешно прошел через «игольное ушко» свернувшейся биосферы, стал зародышем «яйца», превратившегося впоследствии в большую и прожорливую «курицу». Стал Человеком разумным-знающим, осознавшим свою роль в условиях расширяющейся биосферы, вырабатывающего потребности и их удовлетворяя, отдав взамен свои связи с Природой, Вселенной, Богом, которые накладывали на него ограничения. Бог превращается в субъект, продукт нашего сознательного (или вообще от него отказываются).

Игумен Иоанн (Экономцев) сказал: «... Экология — это не столько отношение между техногенной средой, созданной человеком и природой, но прежде всего это проблема отношения человека к Богу, создавшему и продолжающему творить сей мир, включая и человека». С этим следует согласиться, если под Богом понимать СМЫСЛ Вселенной, сценарий которой реализует человек. Но Бог как образ, как понятие есть продукт культуры, а поэтому возврат к Нему возможен лишь при условии становления экологической культуры. Ведь человек осмысливает свою связь с Богом через культуры. В духовном плане это означает слияние в целостное образование сознательного и подсознательного: знание становится верой, а вера — знанием.

Экологическая культура представляет собой таковую, когда наука, технология, религия, философия, астрология, литература, искусство — все вместе творят образ жизни человека. Осуществляя через нее взаимодействие с истинным Миром, человек обеспечивает себе состояние нормы, которую можно рассматривать в качестве высшей формы приспособленности. Это будет означать появление на планете Земля нового вида Человека экологического. Как же это может произойти?

Генная инженерия, клонирование, пересадка мозга и все, что можно считать техническими средствами, не решают эту проблему. Не поможет и селектогенез. Трудно рассчитывать и на образование, в котором «кто не умеет, тот учит». Об этом трудно говорить, но, скорее всего, все будет идти естественным путем. Окажется подвластным Природе, Вселенной, Богу. Вымирание современного человека откроет дорогу человеку будущего, который, не исключено, уже существует рядом с нами. Его трудно заметить, поскольку отличается он культурой, другой психологией, «рассмотреть» которую можно при наличии в своем распоряжении «инструмента» с необходимой разрешающей способностью.