Языковой конфликт: пути разрешения

Продолжительность и острота дискуссий по поводу языковых проблем Украины свидетельствуют только об одном — неспособности первого и второго президентов добиться успехов в их решении. Справедливости ради следует отметить, что дело урегулирования отношений между украиноязычной и русскоязычной частями страны — а именно на этих отношениях завязан узел конфликтной ситуации — отнюдь не из простых.

Дело запутывает то обстоятельство, что разделение населения на две разноязычные общины не соответствует делению по этническому признаку, как это происходит в странах Балтии или той же Грузии. В этих государствах представители коренного этноса если и говорят по-русски, то только в общении с россиянами или с представителями других наций бывшего Советского Союза, в то время как между собой они общаются на своих языках. Поэтому языковой конфликт, возникший в первые годы независимости, в балтийских странах был преодолен довольно быстро.

Языковую политику страны всегда разрабатывает и внедряет в жизнь элита. Особая ответственность ложится на нее в период выхода из колониальной зависимости и построения самостоятельного государства. Восстановление среды, разрушенной экспансией чужого языка, требует значительных целенаправленных усилий. Процесс национального самоутверждения, возвращение своему языку и культуре их законных прав должно осуществляться постепенно, но твердо и неуклонно. Параллельно, естественно, должен происходить экономический подъем, рост благосостояния людей, но экономический прогресс невозможен без национально-культурного возрождения. Такой путь прошло абсолютное большинство народов Европы, утверждавших свои государства после распада империй.

В книге «Українська мова і мовне життя світу», недавно вышедшей в киевском издательстве «Спалах», известный лингвист Орест Ткаченко дает интересный сравнительный анализ различных путей языкового самоутверждения народов. Большой интерес представляет исследование языковедом общих и отличительных особенностей в протекании этих процессов. Подчеркивая, как и подавляющее большинство зарубежных социолингвистов, решающую роль национальной элиты в сохранении языка как основы национальной культуры и идентичности, О.Ткаченко демонстрирует отличие путей утверждения собственного языка в роли общеэтнического средства общения у народов государственных и безгосударственных. Как доказывает ученый на примере поляков в составе России, Австрии и Пруссии и венгров в составе Австрии, народы, пережившие в прошлом период государственности, утратив независимость, активно противодействуют навязываемой колонизатором культурно-языковой ассимиляции. Главным носителем национального сознания и сопротивления инокультурному влиянию в таких ситуациях является национальная элита, сформированная в предшествующий период государственности.

Вместе с тем народ безгосударственный, никогда не имевший государства или давно его утративший, не может активно противодействовать навязанной ему системе. Те его представители, которые социально возвышаются, переходят на язык господствующего на их территории государства. Таким образом происходит денационализация элиты и отчуждение ее от народа, вследствие чего возникают так называемые крестьянские народы, которыми в прошлом были литовцы, латыши, эстонцы, финны, так как в подавляющем большинстве случаев у этих народов на собственном этническом языке долгое время говорило, как правило, село.

Исследователь подробно останавливается и на изучении истории культурно-языкового развития «крестьянских» народов, прослеживая процесс постепенного выделения из их среды просвещенного слоя интеллигенции, которая становится на защиту прав своего народа. Основой культурно-языкового, а впоследствии и государственного утверждения таких народов выступает, прежде всего, зажиточное крестьянство. О.Ткаченко доказывает это на примере так называемых серых баронов, выходцев из зажиточных крестьян в Литве, Латвии и Эстонии, создавших крепкую основу для формирования национальной элиты, которая смогла успешно бороться со старой денационализированной элитой — польской или ополяченной (преимущественно в Литве), немецкой или онемеченной (в Латвии и Эстонии). «Перетянув на свою сторону и ренационализировав языково ассимилированных литовцев, латышей и эстонцев, — пишет ученый, — эти «серые бароны» смогли впоследствии оттеснить в их странах от власти и экономики своих чужеземных непримиримых, соответственно польских и немецких, конкурентов и придать процессу языково-национального возрождения необратимый характер».

Такой путь культурно-языкового, а затем и государственного самоутверждения исследователь считает перспективным и для Украины. «И здесь село (и близкие к нему по украинскому языку маленькие провинциальные городки и города) может сыграть такую же важную роль, — отмечает языковед. — Однако для этого должно значительно возрасти экономическое благосостояние села (и провинции в целом). Нищий, убегающий от бедности из села в город, лишен чувства собственного достоинства — человеческого, национального и языкового — и в русифицированном городе неминуемо обрусевает. Только действительно крепкий хозяин, собственной персоной либо в лице своих, также зажиточных, к тому же образованных детей, может и в городе чувствовать себя таким же хозяином. А поскольку ему дискомфортно в русскоязычном окружении, он сможет эффективно и своим примером, и своими деньгами, и подкрепленными ими действиями создать в городе пригодную для него национально-языковую атмосферу».

Следует отметить, что подобный европейскому путь культурно-языкового самоутверждения осуществлялся в Украине в начале прошлого века — в период освободительных движений и украинизации 20-х годов. Чтобы остановить мощное движение украинской нации к культурно-языковому, а в перспективе и неминуемому государственному обособлению от России, московское большевистское правительство пошло на страшное преступление физического уничтожения миллионов украинских крестьян и интеллигенции.

Нынешнюю ситуацию усложняет то, что деление населения по языковому признаку происходит внутри украинской нации. При демократической избирательной системе, когда власть избирает большинство, русифицированные городские агломерации Востока приводят в руководящие органы денационализированных лиц с размытым либо даже полностью пророссийским сознанием. Типичным представителем такой среды был Кучма, который в постоянном балансировании между требованиями разновекторно направленных групп общества старался угодить обоим, придерживаясь невыполнимого принципа «чтобы и волки были сыты, и овцы целы». Закономерным результатом такой политики стало укрепление позиций наиболее агрессивной пророссийски ориентированной и поддерживаемой Россией части региональной элиты Востока. И лишь избрание на роль своего преемника представителя не только денационализированной, но и люмпенизированной среды положило конец «молчанию ягнят» и привело к оранжевой революции.

Сегодня вся национально сознательная часть общества — и украиноязычная, и говорящая по-русски в бытовом общении, но считающая родным украинский или, в случае принадлежности к другому этносу, признающая законность права украинского языка на статус государственного, — ждет от Президента и правительства введения в действие 10-й статьи Конституции, так как украинский язык, провозглашенный государственным юридически, по сей день не является таковым фактически.

Если новая власть разрешит предоставить русскому языку статус, равный украинскому в любой из областей Украины, это приведет к окончательному упадку украинского языка на востоке и юге страны, укрепит языковую границу внутри страны и предельно заострит конфликт на языковой почве.

Отдельно следует упомянуть о кощунственном использовании Европейской хартии региональных языков и языков меньшинств для сохранения господствующих позиций русского языка в Украине. В Европе хартия была принята не так давно с целью защиты языков, которым угрожает гибель, то есть защиты слабых языков от поглощения их более сильными. Хартию ратифицировали далеко не все европейские страны. Не собирается пока ратифицировать хартию и Россия, в которой под давлением русского языка только на протяжении ХХ века погибли десятки языков национальных меньшинств и немало их сегодня находится на грани исчезновения. В Украине же вследствие мощного давления русского языка защищать нужно украинский, ведь язык, на котором не говорят представители его нации, переходит в состояние мертвого языка.

Зарубежные социолингвисты уже решают вопрос, вносить ли в список языков, которым грозит гибель, белорусский. Активные защитники официального статуса русского языка, сознательно или бессознательно, толкают украинский язык на белорусский путь.