Звуки «мю». Окольцованные мюзиклом: Король-лев и хоббит Фродо на родине Шекспира

В Американской энциклопедии о мюзикле сказано: сценическая, кино- или телепостановка, использующая песни в популярном стиле и диалоги, чтобы рассказать историю или продемонстрировать таланты исполнителей. В спорах украинских мудрецов об этом жанре и о том, приживется ли он, наконец, на отечественной почве (доселе как-то не прижился), эта формулировка — ключевой аргумент в пользу именно жанра. Очень успешного жанра. И мюзикловая панорама в Лондоне, на Вест-Энде (конкуренте мюзикла бродвейского!) позволяет внимательней рассмотреть музыкальные истории и дарования их создателей — в звуке, в цвете и… с разных ракурсов. Поскольку в поле зрения — «Отверженные», «Король-лев», «Властелин колец» (последний, кстати, совсем недавно с треском провалился).

Говорят, на Бродвее количество мюзиклов в афише доходит до 40. В Лондоне их примерно в два раза меньше. Вот лишь самые известные названия — «Призрак оперы» (по всему миру он заработал уже 5 миллиардов долларов), «Иосиф и его разноцветный плащ сновидений» (тоже занесен в Книгу рекордов Гиннесса) — оба Эндрю Ллойда Уэббера. Другие — разных лет рождения и разных авторов: «Daddy Cool» (римейк «Ромео и Джульетты» под хиты «Boney M»), «Mamma mia» (основан на песнях АВВА) и «We will rock you» по мотивам композиций «Queen», «Братья по крови» и «Грязные танцы», «Скрипач на крыше» и «Чикаго», «Звуки музыки» и «Мэри Поппинс», «Билли Элиот» и «Нечисть», «Отверженные», «Король-лев» и «Властелин колец». Билеты на мюзиклы весьма дороги. Но последние три спектакля удалось посмотреть и мне.

* * *

«Отверженные» Клода Мишеля Шонберга по роману В. Гюго — мюзикл-долгожитель. Поставленный в 1980 г. в Париже, он благодаря продюсеру Камерону Макинтошу (ныне владельцу семи театров Вест-Энда) получил прописку в 29 странах мира, в том числе и Великобритании. Хотя, казалось бы, какое дело англичанам до парижских гаврошей (они даже французскую литературу недолюбливают). Тем не менее оригинальное либретто Алана Бублиля было успешно переделано режиссерами-постановщиками Тревором Нанном и Джоном Кэйдом с помощью автора новых текстов Герберта Кретцмера. И в таком странном сочетании (революционный сюжет на сцене Queen’s Theatre) мюзикл увидел свет рампы в 1985 году.

Несмотря на участие в постановке такого признанного мэтра театральной режиссуры, как Т.Нанн, многолетний художественный директор Королевского Шекспировского общества, спектакль «Отверженные» напоминает фильм. Тот же монтажный способ сопоставления сцен (исторически растянувшихся на два десятилетия первой половины XIX века) и даже киноэкран, на который проецируются титры (чтобы не перепутать время и место происходящих событий).

Но все или почти все решила музыка. Не случайно мелодии «Отверженных» звучали и на открытии чемпионата мира по футболу 1996 года, и в олимпийской церемонии (Сидней, 2000 г.), и во время избирательной кампании Б. Клинтона в 1992 г.

У большинства участников «Отверженных» не просто роли, а настоящие певческие партии. Сложнее всего они у Жана Вальжана (Дж. Овен-Джонс обладает полнозвучным и выразительным тенором) и у Козетты (Клер-Мари Холл спела свою трогательную песенку, заслужив бурю оваций).

При относительно небольшой сцене Queen’s Theatre и соответствующем составе труппы (примерно 25 артистов выходят на поворотный круг, создавая иллюзию массовых и даже батальных сцен) Т. Нанн и сценограф Дж. Напьер добиваются замечательных зрелищных эффектов. Одна из лучших — сцена на баррикаде, которая поворачивается и лицевой, и тыльной стороной к зрителю. Световые и звуковые эффекты -- симфония настоящего боя. Хрестоматийно знакомая сцена — Гаврош, собирающий патроны для повстанцев в сумках убитых солдат и бросающий вызов смерти, — смотрится как эпизод документальной хроники.

* * *

Мюзикл Элтона Джона и Тима Райса «Ко­роль-лев» в постановке Джулии Теймор давно получил признание и продолжает успешную сценическую жизнь. Конечно, союз таких мастеров — уже половина успеха.

В инсценизации диснеевской сказки все, по-прежнему, вызывает почти детский восторг — как придумано, как сыграно! И ведь никакого подражания знаменитому мультфильму (что можно было ожидать). Если у Диснея звери всегда выглядят как люди, у Теймор люди с удивительным правдоподобием играют в зверей. Но так, что за их повадками и поступками угадывается поучительная жизненная история. Конечно, Теймор здесь не просто режиссер, а полноправный автор театрального спектакля. Все придуманные ею костюмы, маски и кукольная «инженерия» — плод щедрой театральной фантазии, замешанной на древних ритуалах, элементах традиционного восточного театра кукол, теней, марионеток, карнавальных представлениях. То есть на использовании вековой сценической традиции, а не подражании другим видам искусства. Хотя известно: Джулия Теймор замечательно проявила себя и как кинорежиссер, и как оперный постановщик.

В театральной сказке-притче обнаружилось поразительное сходство героев Диснея с персонажами самой знаменитой шекспировской пьесы. Кто такой львенок Симба, если не принц королевской крови Гамлет, разоблачающий своего дядю, который хитростью овладел престолом? Сначала Симба соблазнен беспроблемной философией «Акуна матата» (на суахили это значит «жить без забот»). В мюзикле эту песенку иронично и задорно распевают кабан Пумба и зеленый от тоски суслик Тимон. А мудрая шаманка-обезьяна в стиле спиричуэлс поет о вечных сомнениях и противоречиях этого сложного мира —Тим Райс, как и Элтон Джонс, весьма философичен в своих композициях.

На самом деле нужно либо прятаться от прошлого, либо извлечь из него урок. И призрак погибшего отца, Короля-льва Шрама, как и в пьесе Шекспира, напоминает Симбе, что львенок больше того, чем стал. Вот только юная львица Нану никак не похожа на Офелию — она и за себя может постоять, и напоминает избраннику о его предназначении. Чем помогает львиному Гамлету решить дилемму «быть или не быть».

Быть королем — нечто большее, чем удовлетворять собственные желания. От крохотных муравьев до быстрых антилоп — все мы связаны…

* * *

Увы, не принадлежу к поклонникам Джона Роналда Рейела Толкиена, которые называют себя толкиенистами, а некоторые — с похвальной самоиронией — толкинутыми. Мир «Властелина колец», со всеми подробностями его истории, географии и «эльфского» языка вымышленных жителей Средиземья, кажется мне рациональным и малоизобретательным, несмотря на обилие фантастических персонажей. Иные толкователи «Кольца» трактуют его как эрзац-заменитель традиционных религиозных символов, что выглядит совсем уж кощунственным. К тому же в романе нет юмора, в отличие, скажем, от мира «Алисы» Кэрролла, соблазнившего читателя взглянуть на мир в других измерениях. Непонятно, на кого рассчитаны произведения Толкиена. Для детей они слишком многозначительны, для взрослых недостаточно увлекательны. Знаю, что толкиенисты станут возражать против этих доводов, но вряд ли оспорят мнение, что мюзикл по бестселлеру «Властелин колец» уж точно не сложился. А ведь роман вполне можно считать прародителем фэнтези, одного из самых востребованных жанров последних десятилетий в литературе и искусстве.

Этот спектакль для Вест-Энда — довольно свежий проект, премьера в Англии состоялась в июне 2007 г. Но прав оказался рецензент, написавший, что нельзя гарантировать успех мюзикла простым вкачиванием денег. А это ни много ни мало — более 8 млн. фунтов. После более чем прохладного приема мюзикла в Канаде продюсеры добились того, что английские газеты полтора месяца ничего не писали об их детище. Зато потом получили сполна — только ленивый не ругал этот проект. И есть за что.

Музыку написали индийский композитор Алла Раха Рахман (известный по сотрудничеству с Э.-Л. Уэббером в мюзикле «Сны Бомбея») и финская фольклорная группа «Варттина», аранжировщиком стал Кристофер Найтингел, который и к общей композиции явно руку приложил. Дело в том, что как для мюзикла вокальных номеров в этом спектакле не хватает и потому в нем часто используется иллюстративный звуковой фон — типичные для кино саундтреки. Финны (как выясняется, Толкиен любил образы «Калевалы») преуспели в написании моторных плясовых песенок и фольклорных напевов, как в ирландском танцевальном шоу Майка Флетли. «Варттине» принадлежат музыкальные темы, связанные с зеленым миром симпатичных хоббитов (зелеными, вьющимися зарослями покрыт сценический портал и близкая к нему часть зрительного зала).

Команда хореографа Петера Дерлинга очень лихо двигается, показывая то приемы восточных единоборств, то атлетичный танец, похожий на соревнование соперников в американском фильме «Семь невест для семи братьев». Изображая угрозу черных всадников (охотников за кольцом), артисты танцевально-пластической группы подскакивают на пружинных ходулях. На гигантских ходулях представлены люди-деревья. Злые, отвратительные монстры-орки бегают по зрительному залу, вызывая там веселую панику. Следуя цирковым законам зрелищности, пространство заполняют воздушные гимнасты, акробаты.

С другой стороны, абсолютное большинство эпических героев, таких как Гендольф, статичны и пафосны. Далеко не все удостоены даже собственных музыкальных тем. Да и откуда им взяться — герои похожи друг на друга своей мнимой загадочностью — вот и «солируют» за них в спектакле блуждающие огоньки, ветродуи и лазеры в сопровождении саундтреков. А закулисный голос комментирует события, затягивая и без того вялое развитие интриги.

В техническую разработку мюзикла не зря была вложена основная часть денег (дизайнер Роб Хауэлл). У старого королевского театра Друри Лэйн появились невиданные возможности. Пластический мотив Кольца задает решение трансформации сцены — она делится на несколько меняющих высоту и конфигурацию сегментов-площадок. Каждая из них в отдельности и вращающееся кольцо сцены в целом создают впечатление движения, потока, водоворота. В финале образуется кратер вулкана — оттуда Кольцо власти появилось на свет, туда и возвращается. И это уже диктует театральная природа спектакля, опираясь на тайну магического происхождения символики Толкиена.

Когда-то автор «Властелина колец» отказался от предложения переделать свой роман в мультипликационный вариант (такой фильм все же появился после его смерти). Думаю, что он остался бы недоволен и финско-индийской адаптацией, которая в новом жанре получилась чем-то вроде музыкального Средиземья — среднеарифметическим итогом достижений современной эстрады с налетом экзотики и использованием модных зрелищных технологий.

* * *

Даже на примерах нескольких мюзиклов на сценах Вест-Энда (они довольно типичны в своем жанре) можно понять закономерности создания и проката этого относительно нового театрального продукта. Во-первых, ведущим звеном в антрепризе становится, естественно, продюсер, который берет на себя бремя ответственности за успех или провал проекта. Именно он решает, насколько долгосрочным может быть прокат нового (или старого) детища музыкального театра под названием «мюзикл», насколько актуальна и интересна зрителям история, в нем рассказанная. О том, что их диктуют литературные бестселлеры и шедевры драматургии, даже речи нет. Мюзикл может быть и театральной фантазией, и социальной мелодрамой, и частично оккупировать территорию смежных искусств (фэнтези, например). Но, с другой стороны, как отнести при этом мюзикл к индустрии развлечений, если есть в нем и смысл, и стремление поучать, развлекая? Может быть, в этой формуле и заложена природа мюзикла как зрелища. Становится ли он при этом комиксом, пищей быстрого приготовления с музыкальными приправами — вопрос спорный. Это зависит от вкуса постановщиков и потребностей зрителя, способного выложить за билет от двадцати до ста фунтов.

Кстати…

Любопытная деталь: ни один лондонский мюзикл сегодня не становится бенефисом яркой артистической личности. Талантливых артистов немало, а звезд, подобных Лайзе Минелли или Барбре Стрейзанд, нет сегодня и на Бродвее. Поэтому ставку делают не на имя, а на технику зрелища — кто кого перещеголяет в соперничестве с кино, видео, поп-концертами — все звезды эстрадной музыки мигрировали на стадионы, откуда выкачать деньги гораздо легче.