Я СЛУШАЛ БЫ, О ЧЕМ ОН ГОВОРИТ

Никита Высоцкий… Актер театра и кино. Учился в Школе-студии МХАТ. Работал в разных московских театрах - в «Современнике», МХАТе, Театре на Таганке, имел свой театр. Снимается в кино, снимал кино как продюсер. С 1996 года - директор Государственного культурного центра-музея Владимира Высоцкого в Москве.

С вопроса о создании этого культурного центра, целях его деятельности я и начала беседу с сыном Владимира Высоцкого, Никитой Владимировичем Высоцким.

- Центр создан искренним желанием людей, знавших отца, сохранить о нем память. С одной стороны, отец был знаменит, популярен, с другой - о нем было мало известно официально: никогда не было больших интервью в центральной прессе, на телевидении. А когда он умер, к его личности возник громадный интерес. Вначале никто не знал, что делать. Вокруг были в основном энтузиасты, поклонники творчества отца. Все это собиралось в литературной части Театра на Таганке. В то время министром культуры был Николай Губенко, и это обстоятельство ускорило официальное решение вопроса. Решение-то приняли, а сделано практически было мало: открыли финансирование, дали какую-то зарплату работникам. Вначале были две комнатки, потом дали почти развалившееся здание в ста метрах от Таганского театра, замечательное, но абсолютно не приспособленное. Может, я нехорошо поступил, но два года назад написал Юрию Михайловичу Лужкову обращение. Лужков - человек, быстро принимающий решения, просьбу семьи удовлетворил. Потом встал вопрос: жаловались, просили? Иди туда - работай, делай, как считаешь нужным. Короче, делай сам.

- И в чем заключаются ваши обязанности?

- Директор… Деньги считать, ремонтом заниматься, административные проблемы.

- У вас большой штат? Как решаются творческие проблемы?

- У меня были друзья, с которыми я сотрудничал. Не скажу, что это команда, понятие больше политическое, но это люди, которые пришли со мной и стали плечом к плечу. Сейчас дело сдвинулось с места, уже четверть здания отреставрировали, поменяли перекрытия, строительство движется. Начало воплощаться в жизнь такое музейное понятие, как комплектование. Появилось доверие к нам, в музей передаются личные архивы, материалы, находящиеся в частных коллекциях. Сделали постоянно действующую экспозицию, которая пользуется популярностью. Но реконструкция продолжается, мы планируем закончить первую ее часть оформлением больших залов, будет метров 250-300 выставочных площадей. Для музея одного человека более чем достаточно.

- Какие мероприятия проводил центр по празднованию 60-летия Владимира Семеновича?

- Был ряд творческих вечеров. Поэтический вечер в Политехническом музее, киновечер в Доме кино, большой эстрадный концерт в Олимпийском, в котором эстрадные звезды пели его песни. А 25 января был вечер в Пушкинском театре, это более официальный. Там мы презентовали учрежденную к 60-летию Высоцкого премию «Своя колея». Она вручается за яркое личностное проявление, собственный почерк, свой неординарный путь. Ее получили два замечательных человека - Василий Васильевич Циблиев, космонавт, и Володя Крупенников, парень, который в составе команды инвалидов в августе 1997-го поднимался на Эльбрус. Он без обеих ног, очень тяжело двигается. Это первые лауреаты. Премия будет вручаться каждый год в отцовский день рождения.

- Эта премия совершенно не будет касаться сферы искусства, театра?

- Это, как бы сказать, гражданская премия. Не потому, что все остальные - военные, а потому, что она вручается любому человеку, любому гражданину за яркую, выдающуюся его суть. Ведь вся жизнь Высоцкого была предвестником возможности каких-либо личностных проявлений. Пришло время индивидуализироваться, мы перестаем быть стадом. Есть выход из всех ситуаций. В этом пафос отцовского темперамента - внутри человека. Он считал, что суть человека в том, чтобы двигаться самостоятельно, что помимо того, что человек - часть народа, он - самоценен сам по себе, личность.

- Никита, сейчас вы в театре не работаете?

- Нет.

- Не грустите об этом?

- Ну, а вы как думаете? Конечно, грущу! Ну, немножко, временами…

- Это сознательное решение - не работать в театре или вынужденное?

- Я думаю, и то, и другое. Совмещать не получается, поэтому вынужден, с другой стороны - меня никто не заставлял, сам на это пошел, сознательно.

- Вы - сын человека, который еще при жизни стал легендой. Как вы себя ощущаете?

- Не с чем сравнивать. Есть дежурный ответ - никогда не был сыном какого-то другого человека, который при жизни не стал легендой. Так что… Наверное, никак себя в этом смысле не ощущаю, горжусь тем, что у меня такой отец, и дети мои гордятся дедом.

- Вы жили отдельно от отца. Как это обстоятельство повлияло на вас?

- Да я не был один.

- Вы не ощущали отсутствия отца?

- Не ощущал. Меня закалило в жизни то, что закаляет всех молодых мужчин: служба в армии. Служил здесь у вас, на Западной Украине, потом в театре работал, спортом занимался. Нормальные вещи меня формировали. Была хорошая семья, если и чувствовал дефицит общения с отцом, то всегда была возможность его удовлетворить, мог позвонить ему, поехать. Отец был достаточно доступен. И не только для меня. Когда я стал взрослеть и мне нужно было больше общения, мы стали чаще общаться. Не было ничего в жизни страшного, связанного с отцом. Не было такого, чтобы кто-то мне сказал: «Ну, я сейчас тебя… за то, что ты сын Высоцкого!»

- Что, по-вашему, Таганка времен Высоцкого и Таганка без него?

- Любой театр существует периодами. Станиславский говорил, что театр живет идеей театральной. Идея жива лет 10-15. Так случилось, что с окончанием периода расцвета Театра на Таганке совпала отцовская смерть. Не считаю, что сейчас Таганка стала хуже, глупее, менее актуальна. Время изменилось. 15 лет Таганка была легендой, это факт общеизвестный. Но театр - живой организм, который реагирует на время. Так было с «Современником», с Художественным театром, раз пять за его историю, и это будет с Таганкой, обязательно. Потому что в основе этого театра - его демократичность, энергетика, то, что заложил Любимов, таганцы, которые были там с первых дней, - что-то очень правильное и очень нужное.

- Зрительское внимание по-прежнему сопровождает Театр на Таганке?

- Такого, как раньше, успеха, конечно, нет. Но ведь и природа успеха сейчас другая. Мне кажется, сейчас успех делается не самим спектаклем, а направленной, очень серьезной подготовкой общественного мнения. В этом смысле очень показателен успех театра «Ленком». Им руководит человек, который понимает, что такое популярность и как ее завоевать. Вы посмотрите, что делается в Москве, когда в «Ленкоме» премьера… Думаю, Таганка переживет это непростое время. Как это будет, не знаю. Может, придет суперартист, или десять прекрасных режиссеров, или необыкновенный драматург, или все сразу вместе соберутся и все произойдет. Я верю.

- Считается, что человек уходит тогда, когда его миссия на земле выполнена. Владимир Семенович все успел сделать?

- Он все выполнил. Так же, как Есенин, как Блок. Дело не в том, что мог бы еще. Наверное, мог бы. Но ему предначертано было вот это. Такие, как он. умирают, когда им суждено умереть и рождаются, когда нужно. Одна из главных его черт, и в этом, поверьте, пафос не сына, а человека, который может посмотреть на все со стороны: он понял, что ему дано, взял это и сумел рассказать другим. Не продал, не разменял, не возгордился, просто реализовывал, когда писал свои песни. И в этом смысле его жизнь, хоть это слово и заезженное, - подвиг, человеческий подвиг.

- Если бы была возможность, о чем бы вы сейчас поговорили с отцом, о чем сокровенном рассказали?

- Существует набор стандартных вопросов: кем бы он сегодня был, что бы делал и т.д. Не нужно ничего выдумывать. Сегодня он - факт нашей жизни, его слушают, любят, читают. Он формирует взгляды, вкусы людей. Что случилось с огромным количеством людей, которые были рядом с ним, после его смерти? Мы не просто потеряли человека, которого любили, дружбой которого пользовались, мы очень многого о нем не успели узнать, не успели услышать. Поэтому, если бы он был жив, я бы ему ничего не сказал, а слушал бы его.

На творческом вечере артистов Театра на Таганке, который недавно состоялся в Киеве и в котором Никита Высоцкий принимал участие, он прочитал несколько стихотворений отца. Начал со знаменитого пастернаковского, навсегда связавшегося с образом Владимира Высоцкого, его Гамлетом:

«Гул затих. Я вышел на подмостки…»