ВОЗВРАЩЕНИЕ СОВРЕМЕННОЙ ОПЕРЫ

Искусство продолжает жить и развиваться вне зависимости от социальных, экономических и политических потрясений. И сегодня оно как бы идет против течения всего того кризиса, постигшего нашу страну за недавнее время. Остается только удивляться, каким невиданным образом наша интеллигенция, артистическая элита выдерживает натиск антикультурного беспредела, развязавшего себе руки. И в этих условиях еще осуществляются различного рода акции и проекты, связанные с организацией конференций, концертов, фестивалей. И не просто сохраняется уже имеющийся потенциал, а рождаются все новые и новые идеи. К примеру, проведенный в ноябре прошлого года фестиваль современного искусства «Meta art», организовавшаяся в марте этого года международная конференция «Вагнер и современность» и др.

В последние еще холодные апрельские дни общее внимание привлекли ворзелевские лекции-беседы, проводимые известным дирижером Игорем Блажковым.

В связи с открытием в прошлом году кафедры оперной режиссеры в консерватории стало возможным такое начинание, дабы готовить будущих мастеров оперных постановок к их дальнейшей творческой деятельности. На самом же деле встречи были организованы для всех желающих подробнее ознакомиться с оперной спецификой. Тем более, что речь шла о современной опере, пожалуй, составляющей у нас наиболее сложную и неизведанную область с позиции драматургии.

«Нос» - первое оперное сочинение Шостаковича, «Похождение повесы» - последняя опера Стравинского, «Щорс», продолжающий поиски музыкального языка Лятошинского. Такие разные творения объединили лекции-беседы, ибо каждое из них представляет свою эпоху.

«Нос» - «ошибки молодости», как называл его сам Шостакович. Острая сатира, свойственная его эстетике, в особенности его раннего творчества, влекла за собой неприятные последствия и для него самого. Об этом свидетельствуют все те постановления КПСС, где фигурировала фамилия Шостаковича, конечно же в негативном свете, в частности постановление 48-го года, где под статью «сумбур вместо музыки» попали сочинения Дмитрия Дмитриевича и других композиторов. Ему дорого стоили премьеры и последующие исполнения многих произведений. Опера «Нос» перенесла множество испытаний и запретов. Это не случайно, потому как партитура оперы носит достаточно новаторский, а некоторые эпизоды и крайне экспериментальный характер. Вспомнить хотя бы антракт для 15 ударных инструментов и многое другое.

Постановкой всей оперы Игорь Блажков не занимался, а лишь дирижировал сюитой из нее. Он проакцентировал некоторые особенности, связанные непосредственно с исполнительскими приемами в оркестре.

После скандальной премьеры в 30-е годы, когда спектакль был снят с репертуара, исполнение сюиты из нескольких номеров под управлением Блажкова сняло многолетнее табу с этого произведения, было возрождено к жизни в стенах Ленинградской филармонии в 66-м году, к 60-летию Дмитрия Шостаковича.

Другое дело - опера Стравинского. Сам Стравинский выводил две категории: опера в стихах и опера в прозе, в противовес традиционным - опера и музыкальная драма. В зависимости от этого выстраивал композицию и различные внутренние соотношения в своих произведениях.

«Похождение повесы» - это конец… неоклассицизма», - так говорил сам композитор. Он-то как раз всю жизнь оставался «свободным художником». Задавая тон развитию музыкально-художественного процесса в мировом масштабе, многие свои творения Стравинский подчеркнуто соотносил с теми или иными явлениями в искусстве. Не говоря уже о том, что к творческому процессу он относился как к ремеслу, и ряд его сочинений являются совершенно сознательными авторскими экспериментами. «Похождение повесы» не составляет исключения.

В «Похождении повесы» композитор суммирует практически все неоклассические тенденции. Это с одной стороны. С другой же, учитывая, что опера увидела свет в 51-м году, а в это же время зарождаются в музыке признаки новейшего искусства, то есть авангарда, «Похождение повесы» прививает новые ростки и театра абсурда, и в некотором смысле хеппининга - всего того, что составит почву для формирования собственно современного искусства с позиций нашего времени. Так что в некотором роде, перефразируя Стравинского, можно сказать, что «Прохождение повесы» - это не конец, а только начало.

Игорь Блажков - один из первых музыкантов в Советском Союзе, кто изучал и исполнял Стравинского, на которого в нашей стране еще каких-то 30 лет назад было наложено вето. Впрочем, он также один из первых, кто за это пострадал.

В одной из наших бесед Игорь Иванович рассказал о своей переписке и последующей встрече с Игорем Стравинским. Начало положило восторженное письмо Блажкова великому мэтру. Тот, в свою очередь, откликнулся и в течение длительного письменного общения пересылал партитуры своих сочинений. Таким образом, киевские композиторы и музыканты открыли для себя творчество «запрещенного» Стравинского.

Во время единственного за годы эмиграции посещения великим Стравинским своей родины и произошла встреча Игоря Блажкова и Игоря Стравинского. Игоря высокого и Игоря великого - так шутит Блажков по поводу фотографии, запечатлевшей момент их общения.

Игорь Иванович рассказывал, что пребывание Стравинского в России имело «двойную» форму: с одной стороны - наши официальные лица, всячески ограждающие маэстро, с другой - группа музыкантов и представителей современной артистической среды во главе с Марией Юдиной - выдающейся пианисткой и пропагандисткой новой музыки. Среди них был и Блажков. Эта группа людей изо всех сил пыталась вытащить Игоря Стравинского из-под «опеки», и нужно сказать, - весьма успешно.

Последний день наших ворзелевских встреч был отдан Борису Николаевичу Лятошинскому, у которого учился Блажков по инструментовке в консерватории. И опять же, как в истории «Носа», после длительного перерыва с 38-го года он возобновил постановку «Щорса» на сцене Киевской оперы. Но больше слов было сказано о выдающейся личности украинского музыкального классика. Особенно трепетно он относился к своим последним, самым талантливым, ученикам - Валентину Сильвестрову, Леониду Грабовскому, Виталию Годзяцкому, на долю которых выпали такие же тяжелые испытания, как и на долю их учителя. Это был человек безграничной доброты и любви ко всему живому и беззащитному.

Ворзелевские встречи носили очень теплый и камерный характер. Во-первых, Дом творчества композиторов, сохраняющий память о созданной здесь музыке, во-вторых, уединение от городского шума и суеты. Это помогало почувствовать всю глубину лекций-бесед. Вообще не лишним было бы использовать идею проведения таких встреч, конференций, даже фестивалей в Доме творчества - столь благодатном месте для музыкантов. Но сегодняшнее состояние Дома творчества достаточно плачевно. Союз композиторов, которому он принадлежит, перестал быть реальной поддержкой, финансовые вливания столь скудны, что «Ворзель» оказался на гране умирания. Единственным спасением для него сейчас я вижу организацию такого рода встреч и фестивалей, тем более что настали времена, когда давно уже пора пересматривать старые подходы в отношении вписывания искусства в социум. Ведь все говорят о давно существующей реальной угрозе того, что «Ворзель» закроется и престанет быть доступным тем, кому это место завещано, то есть композиторам. Очень не хотелось бы быть свидетелем такой капитуляции перед нашей жестокой действительностью.