ВОЗВРАЩЕНИЕ «МИЛОРДА ГЛУПОГО»,

или на всякого мудреца довольно простоты

Календарь 1996 года напомнил: 145 лет назад родился Иван Дмитриевич Сытин. Крупнейший книгоиздатель России: каждая четвертая дореволюционная книжка - сытинская. История его дела - что-то вроде алгоритма книгоиздательского бизнеса вообще. И хотя никаких тайн и даже исключений из правил его опыт не содержит, уроки Сытина до сих пор не выучены книжным рынком новой Украины.

Сытинский «урок №1» можно было бы сформулировать так: замысливая издать книгу, надо прежде всего ясно представлять: кто ее захочет купить. И чем шире круг готовых расстегнуть кошелек - тем большей прибыли можно ожидать.

При советской власти эта аксиома была вынесена за скобки политэкономии социализма. Печатание книг осуществлялось по принципу «прокукарекал, а там хоть не рассветай» - судьба тиража издательство не волновала. И постепенно книгоиздатели привыкли считать, что они - именно они и только они - знают, что нужно печатать для народа.

Сытин же в своих воспоминаниях не один раз пишет: «Я следил за рынком и с величайшим старанием изучал вкусы народа». И то, что видел он там тогда, мы с удивлением увидели на рынке сегодняшнем. Тогда массовый читатель покупал «Милорда глупого», вчера «Анжелик» и Чейза, сегодня - Доценко и Дефорж. Таким образом, можно говорить о выверенной временем константе: массовый читатель, т.е. «народ», по-прежнему ищет в книжках не «Пушкина и Герцена», а сублимативную, компенсаторную отдушину. Жесткий (если не жестокий) прессинг серого быта провоцирует подсознательный поиск недостающих красок бытия: в интимных отношениях - это любовный роман, в постылой обыденности - триллер, в недоперспективности - смех. Сравним с наблюдениями

И.Д.Сытина: «В моде были только три типа повестей: очень страшное, или очень жалостливое, или смешное». Сегодня это называется триллер (детектив), любовный роман и хиты последнего времени - Хмелевская, Войнович, «сборники маразмов».

То, что на рубеже веков называлось лубочной литературой, сегодня Валерий Шевчук именует «литературой средней полки». А его оппоненты (те, что с претензией на интеллектуализм в конечной инстанции) чтивом, графоманией, макулатурой.

Графомания - неизбежно закономерный продукт литпроцесса. Это осадок-перегной. Больше удобрений - богаче жатва. Без детективно-любовно-фантастического моря разливанного - навозможна высокая литература. Ибо для ее восприятия необходим привычный опыт легкого, необязательного, отвлекающего чтения.

И.Д.Сытин сошелся со Львом Толстым уже будучи серьезным - в масштабах России - издателем. Толстой увлек его идеей вытеснения лубочной литературы произведениями крупнейших современных писателей, созданными в соответствии с толстовским же разумением того, какие книжки следует читать народу. Сытин-бизнесмен был настроен скептически, но противостоять магии убедительности «зеркала русской революции» не смог. Эксперимент длился несколько лет - выпущено сотни дешевых книг (практически без прибыли), среди которых отдельные сохранили статус долговечных произведений искусства и поныне. Однако в целом этот проект создания «мармеладной» (как назвал ее позднее Сытин) литературы оказался чем-то вроде самоуничтожающегося скорпиона: миф о необходимости для народа какой-то особой литературы был разрушен практикой его воплощения.

«Это было началом того «прогрессивно-крестьянского» направления в литературе, - вспоминал И.Д.Сытин, - которое отняло у русских писателей десятки лет очень напряженного и очень старательного, но никому ненужного труда. Прогрессивно-крестьянские сапоги были сшиты, но заказчик отказался их надеть и продолжал ходить в своих лаптях (...). Как и всякий рядовой читатель, мужик ждал от книги занятного, интересного, увлекательного чтения, а его со всех сторон гвоздили нравоучениями. Вместо писателей к нему пришли проповедники».

Это, собственно, есть определение соцреализма. И хотя этот метод-миф уже дважды в этом столетии развенчан - сначала самим Сытиным с точки зрения социологически ориентированного бизнеса, а недавно - и с идеологически-философской стороны - большинство издателей новой Украины не усвоили этих уроков. Темпланы «серьезных» издательств демонстрируют то же барское пренебрежение «чтивом», некое монопольно-сакральное разумение того, что следует читать народу, режим наибольшего благоприятствования вчерашним мастерам литдидактики.

Динамика книжного рынка беспристрастно сигнализирует: не только история, не только украиника нужна сегодняшнему читателю. Нужна именно украинская, т.е. ментально идентифицированная читателем национальная «литература средней полки». Один из лучших сегодняшних профессионалов авантюрного жанра Юрий Винничук считает, что без появления на прилавках критической массы украинских «анжелик» и «чейзов» высокая литература не сможет активно выйти на книжный рынок, останется клубным, богемным аксессуаром.

Сегодня не может выйти - точно. Жанровая фрагментарность рыночного репертуара неспособна создать напряжения, достаточного для яркого «свечения» вершинного творчества. Именно поэтому широким украинским читателем не оценен адекватно такой европейского уровня писатель, как тот же Валерий Шевчук. Или София Майданская. Или Анатолий Димаров. Или Роман Андрияшик. Для раскрутки же новых имен издательского ассортимента не хватает даже на старт.

Винничука, конечно же, можно обвинить в «недостаточной сознательности». Но его логика уже проверена практикой соседей. Российское культурное общество переболело «антианжеликовским» комплексом примерно полтора года назад. Сегодня различные хит-парады и котировки «Олимпийского» свидетельствуют: контрольный пакет читательской популярности - за отечественными авторами детективов и триллеров. В том же направлении - причем стремительно - движется нарождающийся российский любовный роман. Видны явные признаки того, что к середине года «своя» фантастика определяюще потеснит переводную. В результате собственно литература (в эстетском, если хотите, значении термина) обрела синергетический спрос, и в сегодняшней России только ленивый или действительно бесталанный литератор не надеется увидеть свою книжку в списке бестселлеров - естественно, в своей жанровой категории, что определяет количественные параметры успеха; но успеха, тем не менее, не кулуарного, а абсолютного.

Все это означает, что российский книжный рынок структурно сформировался и уже развивается по объективным, проверенным мировой практикой законам. Один из них можно было бы назвать «законом супермаркета»: там, где гарантируют максимально разнообразный выбор, уровень продажи на порядок выше. Да и выгодно продать в супермаркете можно даже то, что в обособленном предложении не имеет массового спроса.

В Украине национальная «средняя полка литературы» сегодня отсутствует. Несистемные и непрогнозируемые исключения лишь подтверждают правило. Среди издателей, имеющих дело с рынком, снобов практически нет - нет тех, кто с пеной у рта борется с ветряными мельницами, называемыми ими «засильем низкопробного чтива». Однако издается лишь третьесортная переводная литература (на покупку первосортной нет денег). Своих авторов, говорят, нет.

Есть. Есть несколько десятков авторов, способных обеспечить жизнеспособность не одной авантюрной серии. И среди них - писатели, чьи произведения стали бы интеллектуальным украшением таких серий. Среди детективов и триллеров это могли бы быть тот же Юрий Винничук и Леонид Кононович, в любовном романе - София Майданская или Оксана Забужко. И так далее. Да что тут говорить: приблизительно треть российских авантюрных хитов - это произведения украинских авторов: Гринькова, Приходько, Безымянного, Климовых.

Украинские издатели боятся рисковать. Да, рисковать при нестабильном бизнесе весьма рискованно. А стабильность зависит (вынося за скобки уровень государственного протекционизма книгоиздательскому делу) от максимального учета реальных, а не умозрительно представляемых читательских вкусов народа. Кстати, во времена Ивана Сытина наиболее стабильный доход - 10 - 15 процентов - имели именно издатели лубочной литературы. Те же проценты являются сегодня среднепоказательными в мировом книжном бизнесе, где лишь дотационные университетские издательства могут позволить себе игнорировать компенсаторную функцию книжки.

Если бы во времена Сытина уже существовала система социологических служб, то он наверняка был бы владельцем крупнейшей. Все, о чем говорилось выше - это лишь макросрез проблеми. Точный микроанализ читательских ожиданий может дать только полномасштабное социологическое исследование. Подобного широкого опроса в Украине не проводилось никогда. Стоит это денег немалых, но вполне приемлемых для заинтересованной госструктуры. А уж если скооперировать госинтересы нескольких институций... Например, Министерства по делам печати и информации, в функциональном управлении которого находится вся полиграфия страны и два десятка крупных издательств, Минкультуры и Минпросвета, парламентской Комиссии по делам культуры?

Не пора ли уже прекратить кликушествовать по поводу гибели украинской книги, а хотя бы поставить профессиональный диагноз?