В ЗАЩИТУ ПРОСТЫХ ИСТИН, ИЛИ СТОИТ ЛИ ЖДАТЬ ВАШИНГТОНА

Свою статью об украинской эстрадной песне ее автор В. Фандралюк назвал весьма предусмотрительно: «Не питай, чого в мене заплакані очі» (см. «ЗН» от 7 июня с.г.), потому что и в самом деле, прочитав ее, не знаешь, что делать - то ли плакать, то ли смеяться? Ну как реагировать на утверждение автора, будто бессмертный шлягер «Крутится, вертится шар голубой» принадлежит Дмитрию Шостаковичу? Как отнестись к «открытию», будто соавтором композитора Платона Майбороды по его прекрасным песням пятидесятых годов (включая всемирно известную «Пісню про рушник») является Платон Воронько, а не Андрий Малышко, как считалось до сих пор? Неужели награждение Сталинской премией может сегодня служить критерием оценки творческих достижений того же П.Майбороды и его роли в развитии украинской песни? Каким это образом классик довоенного американского кинематографа композитор Темкин стал автором шлягера советской эстрады середины шестидесятых «Наш сосед»? Почему среди руководителей первого в Украине государственного джаз-оркестра «Дніпро» названы ленинградец Петренко и грузин Гачечиладзе и не упомянут создатель ансамбля украинский композитор Евгений Зубцов? Но не стану больше расставлять вопросительные знаки, поскольку ответ на основной вопрос: «чого (после прочтения этой статьи) в мене заплакані очі?» - для меня лично очевиден: автор, взявший на себя смелость выстроить ни более ни менее как концепцию развития украинской песенной эстрады, о предмете своего исследования имеет достаточно смутное представление.

Взять хотя бы одну из основных идей статьи: «Неизвестно, куда бы завели нашу популярную музыку дипломированные специалисты (имеются в виду композиторы-профессионалы. - А.Г.), если бы на заре ее рождения дело не взяли бы в свои руки талантливые самородки-аматоры». Однако даже поверхностное знакомство с историей украинской эстрадной музыки заставляет сделать совершенно противоположный вывод. «Заря рождения» нашей популярной музыки относится к двадцатым-тридцатым годам; в это время песни сочиняли выпускники Киевской консерватории Л.Ревуцкий, П.Козицкий (оба - ученики Р.Глиэра), М.Верикивский, студент харьковского музыкального института Ю.Мейтус, вузовский преподаватель В.Верховинец - если их отнести к «самородкам-аматорам», то кто тогда профессионалы?! Но, может, автор считает, что украинская эстрадная песня возникла в пятидесятые годы, репрезентуемая Платоном Майбородой? Действительно, как явление, выходящее за рамки сугубо национального искусства, украинская эстрадная песня начинается с гениальной «Пісні про рушник», облетевшей чуть ли не полмира, но сводить генезис нашей эстрады только к одному, пусть даже замечательному, композитору, как это, по сути, делает В. Фандралюк, по меньшей мере некорректно. Куда же, в таком случае, прикажете девать Германа Жуковского с его удивительными (хотя ныне, к сожалению, подзабытыми) песнями «Ой, Дніпро, крил орлиних взмах!», «Караваны птиц надо мной летят», «Ти любов моя», Аркадия Филиппенко с прелестным «Дунайским вальсом» и непревзойденными по сей день детскими песнями («Зойка и Чижик-пыжик», «Совсем наоборот», «Ранок»), Оскара Сандлера, Якова Цегляра, Константина Доминчена, наконец, Григория Веревку с невероятно популярной в свое время «Шахтарочкой»?!

«Самородки-аматоры» возникли как явление на нашей эстраде только в конце пятидесятых-начале шестидесятых, им действительно принадлежит несколько прекрасных мелодий («Черемшина», «Mapiчка», «Червона троянда» и др.), без которых украинская песня была бы обедненной, но песни этих авторов можно сосчитать по пальцам, в то время, как подавляющее большинство песен, причем популярных в народе, создавали профессионалы. И поразительный взлет украинской песни в начале шестидесятых, когда с «биг-битовым» азартом на эстраду буквально ворвались такие песни, как «Намалюй мені ніч», «Львівський вечір», «Тече piкa», «На долині туман», «Принесіть мені маків», был обусловлен не в последнюю очередь тем, что авторами их стали люди, постигавшие в высших музыкальных учебных заведениях то, что «накоплено человечеством», и захотевшие применить свои знания и умения не где-нибудь, а именно в «легком жанре» - Мирослав Скорик, Борис Буевский, Игорь Поклад и др.

Да к тому же, можно ли вообще вести речь о музыкальном аматорстве в ту пору, когда существовала разветвленная сеть музыкальных школ и кружков? Был ли «аматором» Владимир Ивасюк, очень серьезно относившийся к занятиям музыкой и учившийся во Львовской консерватории? Можно ли считать таковым создателя незабвенной «Смерічки» Левка Дудкивского и других популярных авторов семидесятых-восьмидесятых годов? Иное дело, что в ту пору естественное эстетическое «противостояние» поколений нередко окрашивалось в идеологические тона, когда власти предпочитали поддерживать песенников «гражданской тематики». Излишне говорить, насколько такая позиция была вредна для развития нашей песни, но конкретные адресаты гневных филиппик В.Фандралюка - композиторы Александр Билаш и Игорь Шамо - выбраны, «мягко говоря» неудачно. Да, псевдопатриотического барахла, т.н. «датских» песен, в их творчестве, к сожалению, более чем достаточно, но глупо при этом отрицать, что именно эти авторы - вместе с Платоном Майбородой - определяли лицо украинской песни на протяжении без малого двух десятилетий, и как раз в эту пору наша эстрада во многом их стараниями вышла за рамки национальной замкнутости. Вспомним хотя бы «Два кольори» А.Билаша и Д.Павличко - песню, которую вслед за майбородовским «Рушником» запела вся украинская диаспора. Куда деться от того факта, что не кто иной, как Игорь Шамо является автором песенного символа нашей столицы «Як тебе не любити, Києве мій»?! Впрочем, у композитора-песенника всегда есть простое доказательство - песни, которые стали популярными. Никакое принуждение, никакая реклама не заставят людей слушать и петь те песни, которые им не по душе. А сколько песен А.Билаша стали знаменитыми: «Ясени», «Білий сніг на зеленому листі», «Треба йти до oceнi», «Калина во ржи»... А шедевр украинской песенной лирики «Впали роси на покоси», а исполненные трагедийной мощи «Два журавлі»?! Дай бог, чтобы все сочинители последующих поколений, вместе взятые, смогли предъявить миру столько любимых народом песен, сколько блистательная троица П.Майборода-А.Билаш-И.Шамо.

И, честное слово, вовсе не А.Билаш и И.Шамо являются виновниками того, что, по словам В.Фандралюка, в шестидесятых годах на украинской песенной эстраде создалась «угроза катастрофического отставания» ввиду «отсутствия современных эстрадно-танцевальных гармонических и ритмических средств». Причина этого лежит куда глубже, фигурально выражаясь, советские танки на улицах чехословацкой столицы в 1968 году переехали не только «пражскую весну», но и «души прекрасные порывы» собственной страны. И, право же, странно упрекать А.Билаша и И.Шамо в том, что именно им «власти отдавали предпочтение... над Покладом, Ивасюком, Мартыновым, Быстряковым, Мозговым и Петриненко». Еще более странным представляется выбор тех, кто, по мысли В.Фандралюка, является «эталоном». Оставим в стороне В. Ивасюка и Т.Петриненко: их творчество действительно составляет эпоху в украинской песне. Но И.Поклад, В.Быстряков, Н.Мозговой - не более чем композиторы из «общего ряда», вместо них можно было бы назвать еще добрый десяток имен. А какое отношение к украинской эстраде имеет Евгений Мартынов? Мне это напоминает известную историю о диспуте на тему «Есть ли Бог?», проходившем в двадцатых годах между наркомом Луначарским и епископом Введенским. Желая поддеть своего оппонента, епископ сказал:

- Я, Анатолий Васильевич, уважаю вашу точку зрения на теорию Дарвина, но позвольте мне все же считать себя произошедшим от Бога, а вы, если хотите, считайте своим предком обезьяну. Нимало не смутившись, Луначарский тут же парировал:

- Согласитесь, однако, что путь от обезьяны до Луначарского - какой-никакой, но прогресс, в то время как путь от бога до Введенского - это, уж извините... - И он развел руками под дружный смех присутствовавших. Вот и я считаю, что путь от Майбороды, Билаша и Шамо до Быстрякова и Мозгового - это, «уж извините...» Впрочем, для констатации этого простого факта я не стал бы садиться за компьютер. Статья В.Фандралюка представляется опасной попыткой исторической «легитимизации» того повального «аматорства», которое мы наблюдаем нынче на нашей эстраде. После потрясающей вспышки черновицкой «Червоної рути-89», когда украинская песня, подобно спящей красавице, вдруг омылась «живой водой» талантливого аматорства («Брати Гадюкіни», Вика, Андрей Миколайчук, Мария Бурмака и др.), наша эстрада стала помаленьку превращаться в «шоу-бизнес», причем в качестве предмета подражания берется не западный «первоисточник», а российская его «версия» - самая, быть может, мерзкая в мире ввиду откровенной и наглой коррумпированности. Там профессионалы не нужны; более того, безголосым, бесталанным и безграмотным они просто мешают. Рассказывают, как один мелкий литератор, встретив Чехова, стал жаловаться ему на происки коллег, что те, мол, вставляют ему палки в колеса.

- Я вас прекрасно понимаю, - иронически улыбнулся Чехов, - мне тоже очень мешает Лев Толстой.

Нет, увы, на нашей эстраде своего Толстого с непререкаемым нравственным авторитетом и ничто не мешает исполнять убогие «пісеньки», выдавая их за «новое слово» в искусстве; «делать звезд» из длинноногих оголенных девиц и смазливых парней, по сравнению с которыми даже Хрюша кажется воплощением интеллекта; а попутно обхаивать то, что было «до того», представляя дело так, будто все приходится начинать с «чистого листа». Россияне, между прочим, поняли, к их чести, как важна преемственность, результатом чего стали «Старые песни, о главном», по популярности оставившие позади все шлягеры постсоветского времени. Неужели же нам, с нашей богатейшей песенной традицией, остается лишь сидеть и ждать Вашингтона или Эрнста? Подозреваю, однако, что в таком случае еще долго при взгляде на родную эстраду придется заранее отказываться от объяснения: «чому в мене заплакані очі».