ТИШИНА

... Она оглянулась и увидела лес, оглушительно черный лес без никого - ни зверья, ни человека - только деревья, светло-малиновые стволы и мягкая тепло-зеленая хвоя, как будто на зависть ее отсутствующей нежности... «Я себе снюсь», - прошептала она и проснулась. Но только это пробуждение было еще во сне. Вот она входит в кафе с разрисованными витринами. Вот она садится за столик, улыбается официанту, заказывает кофе и в ожидании заказа рассматривает сидящих вокруг. Первым на ее взгляд накалывается маленький толстенький голубь, может быть, слегка с расстроенными нервами. Голубь клюет газету, изредка попивая кофеек, и совершенно безразличен к окружающему. Она снимает его с иголки и прицеливается в слишком юную парочку, сразу в двоих, прошивая их одним взглядом. Они о чем-то мило и спешно говорят, будто скоро собираются уходить. Нет, ей никогда больше не улыбаться так, как улыбается эта девушка, эта улыбка у нее позади, где-то там, в пыльных пространствах ее пространной родины. Она бы заплакала, да не может, потому что дождь в ноябре - это уже не дождь, это расплавленный снег, у которого не получилось стать снегом. Таковы ее слезы. Таковы. Вдруг парень оставляет девушку и направляется к ней. Он идет и улыбается, ему остается несколько шагов... Вот он! «Я вас не любил никогда, но как бы я вас любил, Боже мой!» «А как же она?» «С ней мы проживем до самой старости. Хотелось бы где-нибудь в деревушке типа Ла Попи, что в горах, помните?» «Помню». «Так что прощайте и простите, что не встретились». «Прошайте, мой мальчик, навсегда». Внезапно стул, на котором она сидела, подкосился, и она упала, так смешно вскрикнув и воздев руки в воздух, что все кафе огласилось хохотом, наглым и оскорбительным хохотом, а подошедший с чашкой в руке официант усилил этот смех не к месту сказанной фразой: «Мадам, ваш кофе». Она поднялась без чьей-либо помощи, взяла со стола чашку и выплеснула ее содержимое прямо в физиономию официанта. Тот почему-то сказал: «Бонжур». Она пробежала через весь зал и вылетела на улицу, где ее ждала весна и погода была лучистая. Тут уж она и заплакала...

(Мыслитель, никому и никогда не говори: «Прощай» - ты еще с ним встретишься. Поэт, никому и никогда не говори: «Навеки» - ты его еще потеряешь. У всех у нас подруге - тишина, за нее и выпьем свою чашечку одиночества. Посмотрите, как мы похожи с ней, мы - затихшие, мы - остановленные. Мы почти что как предметы, окружающие нас, мы - почти что как звук, посреди которого мы сами. Мы начинаем жить именно оттуда. Из Тишины. Тишина, потом Мама, потом Жизнь, и снова Тишина).

... Ее будит какой-то человек. Сначала она не понимает, кто это, потом только доходит, что это всего лишь он, муж. «Я убегаю, дружок». Он покидает нажитое за ночь тепло, и она с новым жаром обретает свою территорию. Ее снова много. Она - одна. И не будет сегодня войны, й не будет мира, а будет простое, пусть хмурое, пусть серое утро, но зато покойное, постепенно срастающееся со всем живым на свете. А пока она поспит... и вот уже слоник, который когда-то в детстве стоял у нее на фортепьяно, покачивает своей ленивой головой, вот уже снег летит сквозь занавески и ровным настом ложится между деревьев, вот уже запахло сдобными пирожками, которые печет мама совсем рядышком, на кухне, вот уже...