Странный художник Мисар

Едва устроился за столом и разложив перед собой листы чистой бумаги, начал грызть карандаш, стремясь составить первую фразу о художнике Мисаре Великяне, как украинское радио начало передачу, посвященную творчеству Шарля Азнавура, армянина, который своими песнями прославил Францию. Конечно, это просто случайность, а не мистический символ. Тем не менее... Жизнь состоит из беспрерывной цепи непредвиденного, которое, конечно, по статистической вероятности дает какой процент событий, пригодных к аргументированию теории о чьем-то промысле и дальновидном провидении.

Вспоминаю, как во время службы в Советской армии мне представили личный состав гранатометного взвода, с которым я должен заниматься боевой подготовкой. Империя народов-братьев комплектовала наиболее «пушечно-мясные» подразделения пре­имущественно «инородцами». Поэтому я не удивился, что в строю стояли почти исключительно армяне. Хорошо помню, с каким подозрением смотрели они на меня, не без основания ожидая, что этот новый сержант сразу начнет «учить любить советскую родину». Общение я начал с того, что вспомнил имена Ованеса Туманяна, Сильвы Капутикян, Мари­этты Шагинян, рассказал, что в детстве одной из любимых моих книг была повесть Вахтанга Ананяна «На берегу Севана». Лед начал таять. А когда я признался, что мне немного известно о том, как давно появилась армянская письменность и на сколько столетий раньше, чем подданные нашего Владимира Великого, армяне приобщились к христианству, лучших приятелей, чем Маркарян, Манукян и Товмасян до самой демобилизации у меня не было.

Страницы мировой истории, посвященные Армении, очень печальны, даже на общем фоне жестокой поступи человечества и безжалостной борьбы за территории и место под солнцем. Почти каждый «большой» завоеватель оставил свой кровавый след на этой древней земле. На пальцах одной руки можно пересчитать государства, большинство народа которых живет за пределами этнических территорий. Армения входит в это число. Украина еще с княжеской поры была достаточно гостеприимной к армянской диаспоре, и армяне, чувствуя это, щедро делились своими талантами и культурой. Еще в «Киево-Печерском патерике» вспоминается армянский врач, который лечил Владимира Мономаха. Выдающийся художник-маринист Иван Айвазовский родился в Феодосии в армянской семье выходцев из... Галичины. Да и сам Крым во многих исторических хрониках, начиная с XV столетия, называли Armenia Magna или Armenia Maritima.

С Мисаром Великяном мы познакомились на открытии выставки, на которой он был, как и мы, посетителем, а не участником. Короткий разговор, обмен телефонами и визитками (сколько таких карточек лежит по ящикам). Казалось, это обычный вернисажный ритуал. Тем не менее через несколько дней зазвенел телефон: «Это художник Мисар. Приходите ко мне в мастерскую. Вы ошалеете!». Заинтригованные, добираемся в Голосеево, ищем по описанию дом, хозяин встречает возле входа. Поднимаемся по скрипучим деревянным ступеням в комнату, в которой висят, лежат, стоят прислоненные к стенам холсты, огромные и маленькие, в роскошных рамах и без них. Им тесно в ограниченном пространстве, они созданы для больших залов. Удобно располагаемся в мягких красных креслах, слушаем рассказ Мисара о его жизни и творчестве. Художник сопровождает его демонстрацией все новых и новых картин, которые он приносит из всех закутков дома. Их количество, как и фантазия автора, кажется неисчерпаемой. Узнаем о несытом детстве Мисара Великяна (на двоих с братом одна пара сандалий). Отец говорил: «Бедность не порок, а я думаю, что это единственное, что можно сказать в ее пользу». Обучение в Ереванской академии искусств. Поиск себя в реализме, абстракционизме, импрессионизме. Жестокие выходки судьбы, длинный вынужденный перерыв в творчестве, который бы сломал более слабого человека. С середины 90-х годов Мисар углубляется в изучение библейских притч и античной истории, оригинально, нестандартно воплощая свое видение в живописных холстах. Академическая школа ощутима, но доминирует поиск, стремление не так, как другие, строить композицию, сочетать цвета. Персонажи на холстах не имеют канонических пропорций, тем не менее художник разрушает эти нормы исключительно с целью увеличения эмоциональной, смысловой нагрузки. Рассказ сопровождается народной греческой музыкой. Интересуемся, почему. «Давние греки дали человечеству технику живописи», — объясняет художник. Мисар старается обнаружить новое звучание красок и гордится тем, как ему удалось достичь воспроизведения настоящего сияния серебра, утверждает, что целью является передача переливов чистого золота средствами живописи.

Общение с художником вызывает странные чувства, временами кажется, что в душе у Мисара скрываются два совсем разных человека: эксцентричный мистификатор и в то же время глубокий философ, который, кажется, знает или приближается к какой-то тысячелетиями кристаллизованной истине. Мысленно пытаюсь прицепить Мисару Великяну параджановскую бороду — подходит, они даже чем-то похожи. И не только внешне.

Я не могу сказать о живописи Мисара однозначно — «нравится», слишком это какое-то карамельное определение. Но невозможно не видеть, почти физически не ощущать в его больших и малых работах беспрерывный пульсирующий поиск. Мисар показывает стертые до основания кисти как доказательство энергичного труда.

«Я нескромный художник. Я не люблю печаль. У меня большое сердце! Моя фамилия — Великян — очень похожа на украинское слово «великий». Мисар включает народные армянские мелодии. Звуки древнего дудука стирают грани между временем и пространством.

Шарль Азнавур однажды сказал, что собирается петь до девяноста лет и жить до ста. Пожелаем подобной неутомимости и Мисару Великяну.