ШУТКА НЕ УДАЛАСЬ, ЗА ПОПЫТКУ — СПАСИБО

Жанр последней премьеры — комедии Жана-Батиста Мольера «Жорж Данден, или Одураченный муж» в Киевском театре драмы и комедии на Левом берегу Днепра, названной «Любовь времен Людовика, или Одураченный муж...», определен как жестокая шутка. Неприятности одна за другой обрушиваются на голову богатого крестьянина Жоржа Дандена, ставшего объектом этой шутки. Пропало все его благополучие, как просыпавшееся из его же мешка зерно. А все потому, что захотел породниться с аристократами, взял себе жену из высшего сословия. И вот теперь выдерживает ее шуточки. Сюжет, можно сказать, «времен Людовика», времен Пушкина, наших времен... Ситуация в нынешние дни, во времена «новых» — заостренна особенно. Интересно, как будет выпутываться из нее Данден?

Режиссер спектакля Александр Дзекун с самого начала явно противопоставляет два сословия — одет Данден (Н.Боклан) незамысловато, рубаха холщовая и шапочка наподобие арестантской (намек, что он заключенный в собственном доме?), а его тесть (О.Месеча) и теща (Т.Кибальникова), аристократическая спесь которых возмущенно взвивается от такого обращения — в роскошных нарядах, расфуфыренные до крайности. Да и их дочка Анжелика (И.Мельник) с предметом своей страсти, кавалером Клитандром (С.Петько), дурачащие Дандена, выглядят великолепно. Это же противопоставление прослеживается и в сценографии (О.Лунев). Оборотная и лицевая стороны сцены, вращаясь, являют зрителям то изыск аристократической гостиной, то простоту богатого, но все же крестьянского дома. Хотя позже этих двух сторон для действия явно не хватает и выполняют они функцию и внешнего двора, и стены дома, и вообще всего чего угодно. Удивляют непродуманность расположения декораций, маневры, которые напрочь убивают задумки эффектных выходов, быстрых перемещений. Проходы между конструкциями столь узки, что актерам, изображающим величавый уход, приходится бочком протискиваться в щель между декорациями или же, ловко извернувшись, продемонстрировать легкость пробежки по огромной гостиной. Довершением неубедительности сценографического решения является разнобой с условностями и с реальными действиями, их взаимоисключение. Например, сценограф волею режиссера укладывает обе семейные пары — мамаша и папаша, зять и дочь — по разным углам сцены на кучи соломы. В шляпках, с тростью, букетом цветов все укладываются на пол и по-настоящему «засыпают». Подобных немотивированных непонятностей в спектакле более чем достаточно. Начиная с маски — надев ее, Данден узнает об измене жены от односельчанина, который почему-то его не узнает и выкладывает всю правду-матку, — и кончая моментом, когда выманенный из дома обманщицей-женой, он хочет войти обратно, а дверь заперта. Данден удивленно говорит: «Захлопнулась!». Приходит на ум произведение не Мольера уже, а скорее Ильфа и Петрова.

Сцена любовного свидания жены, ее служанки и их любовников, придуманная режиссером в виде совокупления каких-то человекообразных лягушек в огненно-красных одеяниях, привела Дандена, ее подглядевшего, в совершеннейшее смятение. «Я прямо стал в тупике!» — говорил незадачливый муж-рогоносец. Ну а зритель, тот давно в тупике. Искрометная мольеровская комедия положений превратилась в скучнейшую моралистическую историю. Режиссер прилагает усилия сделать из спектакля нечто похожее, в нашем понимании, на театр времен Людовика, но где тот лоск, та изысканность, вкус, та блестящая вереница ситуаций, та глубина мысли, которая в конце концов кроется за всякой драматургической безделушкой Мольера? Разорванность связей между актерами порождает рваный ритм спектакля, персонажи не сосуществуют, каждый действует сам по себе и ведет свою линию порой как сам то понимает. Ощущение такое, что перед режиссером вовсе не стояла задача создать актерский ансамбль. Все связи и линии «рассыпаются», как зерно из все того же злополучного крестьянского мешка, должного символизировать благополучие, семейные узы и благосостояние.

Содержание происходящего в спектакле противоречит его форме, она же в свою очередь мало поддерживает содержание. То, что жена пошутила над мужем, это ладно, сам виноват, забыл поговорку «Не в свои сани не садись», пусть расхлебывает. Но зачем же со зрителем шутить так жестоко ? Видя мучения одураченного мужа, впору посочувствовать, что у него нет мобильного телефона. Ведь пока он бегал за ее родителями из замка в замок, она, хитрунья, все успевала придумать и переиначить, и Данден опять оставался с носом. А был бы мобильный, звякнул — и родители тут же прибыли бы и «застукали» изменницу. Бедный Данден! Хотя, прок от этой «шутки» есть: современные жены должны учитывать — сейчас, при нынешней технике с мужьями шутить опасно, не то что во времена Людовика.

На фото: сцена из спектакля.