СЕРЫЕ «СЧАСТЛИВЧИКИ»

В 1830 г. на окраине Керчи был раскопан курган Куль-Оба, содержавший богатейшие скифские захоронения. История раскопок Куль-Обы — сюжет для отдельного детективного рассказа. Здесь отметим только, что завершились они печально — разграблением недоисследованной археологами части склепа. В течение нескольких лет керченские дамы щеголяли на балах золотыми бляшками, за 23 века до этого украшавшими платье скифской царицы. 1200 рублей заплатили грабителям за золотую бляху в виде оленя, укрепленную в древности на царском щите. Эта сумма произвела неизгладимое впечатление на керченских обывателей.

Открытие сокровищ Куль-Обы имело самые разные последствия, как положительные, так и отрицательные. Обаяние скифского золота было столь велико, что «министерство Двора» начало выделять средства на раскопки в Крыму, положив тем самым начало крымской археологии. Драгоценные вещи хранились в Зимнем дворце и стали позднее жемчужиной коллекции Эрмитажа. Очень скоро проявилась и оборотная сторона медали. Некоторые керчане решили, что они могут обеспечивать себя, занимаясь разграблением древних захоронений и продавая найденные в них вещи. Эти ожидания в значительной мере оправдались.

Люди, освоившие новую профессию, получили специальное наименование «счастливчики». Их деятельность завершилась трагедией — в 1918 г. «счастливчики» убили директора Керченского музея В. Шкорпила, стремившегося воспрепятствовать незаконным раскопкам. При советской власти о «счастливчиках» вспоминали как об историческом курьезе: суровые репрессивные органы и отсутствие рынков сбыта, казалось навсегда, уничтожили эту профессию.

Однако никакому «счастливчику» в самом радужном сне не могло присниться то, что сейчас творится на полуострове. В степи копают курганы, в предгорьях — скифские и сарматские могильники, на побережье — античные памятники. Ежегодно уничтожаются тысячи древних могил. Есть места, где поверхность земли, сколько хватает глаз, покрыта отвалами из грабительских шурфов, усеянных костями и обломками древних сосудов. Используют не только лопаты и кирки, но и, очень широко, современные металлоискатели и специальные щупы, а иногда — бульдозеры и экскаваторы.

Древние вещи свободно у всех на глазах продаются в Крыму, например, на широко известной севастопольской «Горке». Поезда везут их в Москву, по дороге цена находок вырастает на порядок. Оттуда древности отправляются за границу, еще на один порядок повышаясь в цене. В Париже я видел фотографии крымских раннесредневековых украшений, присланные, чтобы сговориться о цене, в один из музеев.

Такова археология, с легкой руки журналистов получившая название «черной». Есть, конечно, и археология «белая», то есть официальная. Мало кем замечено, но от этого еще более опасно новое явление — формирование «серой» археологии. Кое-кто из грабителей устраивается на работу в официальную экспедицию, приобретая бесценные навыки под руководством опытных археологов. Некоторые археологи, получая часть вещей из могильников от грабителей, закрывают глаза на незаконные раскопки. Самые горячие головы предлагают официально продавать кое-что из находок, чтобы хоть как-то финансировать работу своей экспедиции. Иногда грабители, дорожащие контактами с представителями академической науки, разрешают зарисовать и сфотографировать вещи, сделать слепки с монет для будущих публикаций. Так археология «сереет». Если, не дай бог, этот процесс наберет силу, археологи и грабители перестанут напоминать воду и масло, а превратятся в единый раствор, то на науке археологии можно будет поставить крест.

Что делать? Милиция и СБУ проявили полную неспособность решить проблему. СБУ грабителей ловит, некоторых даже по нескольку раз, иногда доводит дело до суда, но суд неизменно их отпускает. Аргументы подсудимых и их адвокатов вызывают восхищение. Нечто вроде: «Мы с ребятами любим гулять по лесу с лопатами. Вот и в этот раз. Гуляли, гуляли, решили на полянке выкопать ямку. Выкопали всего-то на три метра. Глядь, а там могила. Мы все туда попрыгали, захотели рассмотреть получше, а тут эти в камуфляже и с автоматами». Аргументация кажется суду исчерпывающей, и любителей экзотических прогулок отпускают.

Единственным, как показала практика, эффективным способом охраны археологических памятников являются их научные раскопки. Во время работы экспедиции грабители появляться на памятнике опасаются, а то, что исследовано археологами, грабить уже невозможно. Экспедиций должно быть много и работать они должны долго, чтобы не оставлять в распоряжении грабителей теплое время года. Люди для этого есть. Но они, несмотря на весь свой отточенный спартанскими условиями энтузиазм, бескорыстие и преданность делу, должны что-то есть, где-то спать и чем-то работать. «Что-то», «где-то» и «чем-то» требуют денег.

Последние десять лет все крымские экспедиции финансируются из бюджета автономии через структуру Совмина АРК — комитет по охране культурного наследия. Руководители экспедиций сначала чуть ли не с протянутой рукой стоят в очереди у дверей председателя комитета и просят: «Дай, дай, дай», а потом, даже те, кому что-то досталось, весь год повторяют: «Мало, мало, мало». Это стон, идущий из глубины души профессионала, который сидит в Симферополе и точно знает, что в этот момент не имеющие перебоев в финансировании грабители уничтожают то, чему, прошу прощения за высокий слог, он посвятил свою жизнь. Но, слава богу, комитет по охране культурного наследия, несмотря на все политические бури, сотрясающие периодически крымский Совмин, пока сохранился. Без него не смогла бы выехать «в поле» ни одна крымская экспедиция. Это последний, пусть невысокий, барьер, стоящий на пути грабительской стихии.

Академия наук ни копейки не дает своим институтам на проведение раскопок. Вузы помогают, так сказать, натурой, отправляя студентов на археологическую практику. Появились и негосударственные фонды, вкладывающие свои небольшие деньги в охрану памятников. Последние добились заметного успеха пока только на одном направлении — керченском. Бывший керчанин, членкор РАН Вячеслав Письменный сумел привлечь достаточные средства для реставрации Керченского музея, организации археологических экспедиций, издания книг, проведения конференций.

В то же время к западу от Украины археология в значительной степени существует за счет благотворительной деятельности, стимулируемой законодательством. На деньги фонда Паккарда, например, уже несколько лет в Крыму на раскопках Херсонеса работает экспедиция Техасского университета. У самой украинско-польской границы в Люблинском воеводстве профессор университета им. М.Складовской-Кюри Анджей Коковский организовал дело так, что крупные фирмы Люблина, так же как и пивной ресторан в маленьком Хрубешове, считают за честь поучаствовать в раскопках готского могильника в Масломенче.

Два начала борются на богатейшей ниве крымской археологии. За «белое» — бедные, но стойкие археологи, небогатый крымский бюджет и небольшие фонды. За «черное» — не ограниченные в средствах коллекционеры и торговцы древностями, а также целая армия нищих крымчан, готовых копать что угодно ради лишней копейки. Кто победит — покажет время.