САМАЯ ПЕЧАЛЬНАЯ ПОВЕСТЬ НА СВЕТЕ

Почти через сорок лет на сцене Киевского ТЮЗа на Липках снова «Ромео и Джульетта» В.Шекспира (перевод И.Стешенко). Сравнение из серии «Старые сюжеты — новыми глазами». Однажды пришлось услышать от человека, убеленного сединами и весьма приближенного к литературе, что он-де запамятовал события знаменитой трагедии. Это показалось невероятным, была уверена, что эту историю, «печальней» которой нет на свете, знают все. Ан нет. Поэтому желание театрального коллектива, основная аудитория которого — юные зрители, приобщать их к образцам мировой классики, вызывает должное уважение. Таким образом, у киевского молодого поколения будет возможность познакомиться с вечным сюжетом в интерпретации ТЮЗа, а у представителей поколения зрелого — обновить его в памяти и посмотреть на сюжет новыми, сегодняшними глазами.

Прошли времена предпенсионных Джульетт и старчески-молодцеватых Ромео. Одна из удачнейших экранизаций Ф.Дзеффирелли окончательно убедила в том, что юных возлюбленных должны играть актеры такие же молодые, с подобными мироощущением и чувствами. Для тюзовской аудитории это особенно актуально. Создатели киевского спектакля «идут» в ногу со временем. Зная потребности своих современных зрителей, в театре ставят не просто спектакль, а создают мюзикл «Ромео и Джульетта» (музыка Вячеслава Назарова, либретто Александра Вратарева, Виктора Гирича), вплетая все события в яркую музыкальную ткань.

Образный тон спектаклю задает сценография Михаила Френкеля, известного театрального художника, давно живущего в Америке, но не забывающего свой родной театр. В ней — мотивы переплетения времен, современные прямоугольные конструкции с элементами архитектурных «излишеств» эпохи Возрождения. Авангардный зеркальный задник, бликующий яркими световыми пятнами, одновременно и отображает, и искажает происходящее. Двухуровневая конструкция (как же без балкона Джульетты) «контролируется» железным занавесом, который, разделяя пространство, словно высшие силы, регламентирует возможности общения персонажей. Такое же смешение времен в костюмах героев — здесь и средневековые мотивы одежд, и вневременные, но стилизованные рясы священнослужителей, современные пиджаки и галстуки, ультрасовременные изодранные джинсы, разноцветные юбки, в общем, роскошь материала и буйство стилей.

Режиссерское решение постановщика В. Гирича базируется на желании максимально приблизить давние события истории любви Ромео и Джульетты к нашим дням. Для этого и одеваются герои в современные костюмы, которые носит сейчас продвинутая молодежь, вкрапляются в музыкальный строй рэповые мелодии, создается атмосфера молодежной тусовки, а иногда и подворотни, с определенным сленгом и манерой поведения. Такие параллели, присутствующие в спектакле, дают возможность «снять с котурнов» наше представление об отношениях Ромео и Джульетты, Меркуцио, Тибальта, Бенволио как о чем-то неимоверно романтичном и возвышенном и увидеть их эдакими расшалившимися старшеклассниками, на которых обрушилась взрослая жизнь, первая любовь, столкнувшаяся с непреодолимыми условностями, не щадящими ничего и сметающими со своего пути тех, кто захотел их переступить. Да уж, «Смерть за смерть, кровь за кровь»...

Сюжетная линия выстроена по Шекспиру, но в каких-то моментах спектакля она кажется схематичной, хочется почувствовать некоторый эмоциональный простор, например, в прелюдии любви, в сцене первого свидания, в финальной сцене. Классические американские мюзиклы памятны безупречно выстроенными движениями, отточенными и синхронными, словно часовой механизм. В киевском спектакле недостаток четкости в движениях актеров массовки мешает воплощению изобретательной хореографии Аллы Рубиной, ведь только слаженный визуальный рисунок способен усилить впечатление и поддержать стройность режиссерской задачи. Делая окружение главных героев выразительно-иллюстративными масками определенных характеров, режиссер сосредотачивает внимание на Джульетте и Ромео. Эти образы традиционно сложны в интерпретации из-за необходимости преодолевать стереотипы зрительского восприятия. В игре Анжелики Горб и Виктора Степаненко ощутимы свежесть, искренность, эмоциональность. Лакмусовый листок органики в шекспировской пьесе — ее ключевые сцены — первого свидания, брачной ночи, смерти. Сцена брачной ночи целомудренно решена за белым прозрачным пологом, позволяющим следить лишь за тенями любовников, красивая пластика, эстетичные позы. Это решение в природе предложенной стилистики. Сцена же смерти, кульминационная, несколько потерялась из-за излишней театральности. В ней актеры будто забыли о юной природе своих героев, и если все время они существовали как в жизни, то умерли как в театре. Хотя к финалу подтягивалась вся «артиллерия» эмоционального воздействия. Замерло все в предчувствии смерти, смолкли звуки музыки, в тишине прозвучали слова прощания.

Спектакль «Ромео и Джульетта» лишен воспитательных, назидательных интонаций. Ярким, откровенным сценическим действом театр говорит со своими юными зрителями на взрослом языке, предлагает размышления над проблемами, особенно важными в их возрасте. Ведь каждая симпатичная Маша мечтает быть Джульеттой, а любой романтичный Саша видит себя влюбленно-дерзким Ромео. Им всем предстоит миновать столб с указателем «В страну Любовь». Хотелось, чтобы они переживая собственные истории, всегда помнили сюжет о несчастных влюбленных, о Ромео, пришедшем к Джульетте из страны Любовь. Туда они и вернулись, уже вдвоем. Хорошо, что вдвоем, вот только если бы не с такой печалью.