ПРАВОПИСНЫЙ FIN DE SIEСLE: ВЕТВЛЕНИЕ КАК ДИАГНОЗ

Украина больна какой-то странной разновидностью болезни раздвоения личности. На уровне языковом это проявляется в явлении билингвизма, тем не менее события последних лет заставляют задуматься над еще одним диагнозом: биправописание. Даже не би-, а пи-и-и-, ибо ветвление происходит просто неистовое. И эти ветви, стремясь подняться вверх, только мешают друг другу, а не помогают. Тогда между антонимами расти-умирать появляется мезоним врастать. И врастать, причиняя боль. А куда?

Вообще языково-правописная ситуация, сложившаяся в начале ХХІ в., напоминает начало ХХ в. Они похожи в своей неопределенности, в хронологическом fin de siеcle — изломе веков, которому присуще декадентское настроение. Украина — языки: украинский — русский (польский, румынский); украинский язык — многочисленные правописания (в 1900-х годах доходило до того, что у некоторых харьковских изданий были собственные словари, собственное правописание, издававшиеся и распространявшиеся среди подписчиков, словно манифесты, а вне этого в Западной Украине действовало другое правописание, например, «Граматика» С.Смаль-Стоцкого). В 1920-е годы развернулась широкая дискуссия, центром которой стал Харьков (в то время — столица Восточной Украины), а участниками — языковеды, литераторы, издатели Востока и Запада (Галичины). Следовательно, повод для дискуссии — раздробленность, ее результат — унификация языковых правил в правописании, получившем название «харьковского» или «скрипниковского» (был подписан наркомом просвещения Мыколой Скрипником, председателем правописной комиссии), а вступил в силу 1 января 1929 года. Это правописание Расстрелянного возрождения.

Затем партийное руководство объявило курс на сближение наций, и в 1933 году утвердили новое правописание, ставшее отправной точкой русификации украинского языка во времена СССР.

Пока что, во времена Украины Независимой, происходит обратный процесс — украинизации русифицированного украинского языка. И продолжается он параллельно с процессом русификации русифицированного украинского языка. Следовательно, наряду с тем, что называют «билингвизмом», развивается еще одно ветвление надвое (просто сакральное число два!) — возврат украинского правописания к национальным основам и невозврат к этому.

Национальная комиссия по правописанию при Кабинете министров (созданная в 1994 году), которая должна была разработать правописание, унифицировавшее правописные нормы для всех, пользующихся украинским языком, была распущена, проект, представленный ею на рассмотрение Верховной Раде, так и не рассмотрели. Развернута «Велика правописна дискусія», участниками которой, в отличие от дискуссии ХХ в., стали настоящие неумирающие пролетарии, силой собственного разума опровергнувшие положение абсурдного правописания, предложенные не менее абсурдной комиссией по правописанию. В феврале 2002 года премьер-министр А.Кинах утвердил новый состав комиссии по правописанию, узаконив таким образом безмерно растянутую во времени стагнацию едва начатых процессов. Ритм работы новой комиссии: один шаг на месте, два назад, один на месте...

Но речь пойдет еще об одном ветвлении. О ветвлении в оппозиции к позиции парламента, правительства, Президента. О том, почему идут наперекор и на что надеются определенные сознательные украинские языковеды, издатели, литераторы. О том, почему они балансируют на грани дозволенного и недозволенного, почему именно они решили заступить за ограничительную черту и что они делают за ней.

Главнейшие основные положения украинского правописания изложил Владимир Науменко еще в 1917 году в «Загальних прінціпах українського правопису»: «Першим прінціпом писання, який найбільше дає ґарантію уберегтися од «безграмотности», мусить бути прінціп фонетичного письма, себ-то: кожна літера мусить послідовно означати те, що чується вухом». Именно этой целью руководствовалась комиссия по правописанию, обращаясь к «скрипниковке», своеобразному мирному соглашению между Украиной Восточной и Украиной Западной, частично реанимируя его. И, собственно, именно это имеет в виду журнал «Книжник-Review», принявший сторону предлагаемых правописных норм, главный редактор которого Константин Родык утверждает: «Мы пытаемся вводить главный принцип украинского языка – фонетический».

Следовательно, в Украине есть издания и издательства, проводящие собственную правописную политику, частично поддерживая основные позиции предлагаемых реформ правописания. Почему частично? Это объясняет Вадим Дывныч, выпускающий редактор журнала «Критика», обосновывая свою позицию: «Мы не торопимся принять буквально все пункты «Проєкту», предложенные в прошлом году комиссией: некоторые из них кажутся нам лишними, поскольку единых одобренных норм не существует, мы имеем право на собственные предложения». (Правописание, которым пользуется «Критика», носит неофициальное название «дывнычевка».) Таким образом, начат новый этап «борьбы в оппозиции» (простите за эту несуразность). Следовательно, с чем именно из предлагаемого согласились те «определенные» (ряды несогласных с официальной правописной позицией намного шире, они не ограничиваются только рассмотренными ниже издательствами)? Можем даже вывести «определенный рейтинг».

На первый взгляд, легче всего усвоить букву ґ и в родных словах, давно усвоенных заимствованиях, и в словах иностранного происхождения. Ибо усваивают ее везде. Относительно применения ее в словах аґрус, ґава, ґазда, ґанок, ґатунок, ґедзь, ґречність, ґрунт и прочее пришли к полному согласию. А относительно написания заимствований, очевидно, издательским учреждениям действительно придется составлять словарики наподобие «Как это пишем мы». По «Проєкту», прежде всего надо помнить, что латинские g передаем через ґ, h — через г, ch — х, а греческую — с помощью г. Но существует группа слов, которые считают давно усвоенными, с «традиційним написанням через г, як-то Англія, Нікарагуа, газета тощо» (собственно, правила и заканчиваются этим странным «тощо» — так что же прячется в его дебрях?), наличием именно г в которых часто пренебрегают.

Издательство «Критика» основало серию «Критичні тексти», пока что изданы пять книг. В книге серии «Біґ мак» Сергея Жадана (напечатанная «в авторском правописании») действительно есть ґ на титуле, тем не менее на обложке красуется «Біг мак», в тексте протиґаз, а несколькими строками ниже — протигаз. Хотя слово газ происходит от хаос — греческого происхождения. По «жадановке», родное ґелґотати пишется как гелготати.

Однако в «Манюне» Миколы Винграновского «в авторской редакции», изданной «Літописом», нет ґ даже в словах ґатунок, ґрунт.

В «Приватній колекції», изданной «Пірамідою», имя составителя и одного из авторов написано так: Василиь Ґабор, а уже после предисловия — Василь Габор.

И в автокомментариях к «Острову КРК» («Лілея-НВ») Издрык среди прочего замечает следующее: «...мається на увазі герой Гемінґвеївського роману «Острови в океані» Томас Хадсон (чи то вже, якщо Гемінґвей, то й Гадзон?) Біда з цими новими правописами. Ще з Гемінґвеєм я так-сяк змирився, але назвати татуся Хема «Гемом» у мене язик не повертається, можливо, тому що я завше краще пам’ятаю візуальний образ слова, ніж фонетичний» (это было в далеком 1998 году, правописание было единственным, новых не принимали и не навязывали, впрочем, как и сейчас). В тексте в перечне транслитерированных названий роковых групп встречаем: моторхед (motor head) и токінґгедз (talking heads), ґансендроузез (guns’n’roses) и дедкенденз (dead can dance), относительно передачи удвоений: металіка (metallica) с іґґіпоп (iggi pop) и кісс (kiss). У Издрика реґґі, а у Прохасько («Кальварія») — реґґей, у Издрика хіппі, а у Жадана («Критика») — гіпі. Собственно, в этом и проявляется «весь тот джез», о котором говорится.

Интереснейшие трансформации претерпевают имена собственные, в частности имена людей. Например, тот, кто в оригинале Martin Heidegger, в украинском будет: Гайдеггер («Лілея-НВ»), Гайдеґґер («Кальварія»), Гайдеґер («Критика», «Основи») — к тому же, он может быть еще Мартином и Мартіном; Goethe бывает: Ґьоте (журнал «Ї»), Гете (журналы «Критика», «Книжник-Review»), Ґете («Юніверс»). Нет, число «два» не сакральное.

Второе место «определенного рейтинга» занимает правило под кодовым названием «родительный падеж». Речь идет об окончании -и в родительном падеже существительных третьего и четвертого склонения, например, , тимчасовости, радости, соли, любови, імени, тімени. Сторону «родительного падежа» приняли издательства «Критика», «Літопис», «Юніверс» (соблюдают его преимущественно в художественной литературе), журналы «Критика», «Книжник-Review», «Ї», «Сучасність», «Потяг 76». Он не является таким контроверсионным, как «ґ», но в «Избранных произведениях» Кнута Гамсуна, изданных «Літописом», рядом с соли есть «Продаж солі та бочівок». И это не единственный случай: почти каждый из «определенных» хотя бы раз споткнулся об этот камень преткновения.

Третья позиция рейтинга носит имя восьмой буквы греческого алфавита — «» (теты), которая наличествует в составе многих заимствованных из греческого слов, соответствовать ей в украинском должна буква т. Собственно, речь идет об унификации написания грецизмов, в состав которых входит . Если ортодонтия, то и ортография (унификация написания общекоренных слов), если театр, тезис, то и міт, катедра и тому подобное. Этого правила придерживаются издательства «Літопис», «Кальварія», журналы «Критика», «Книжник-Review», «Ї», «Сучасність».

На четвертом месте — написания -ія- вместо -іа- в словах иностранного происхождения, например, соціялісти, матеріял, потенціял, геніяльність и тому подобное. Его поддерживают «Критика», журналы «Книжник-Review», «Ї».

Иностранные дифтонги au, ou, ow рискнули передавать через ав в таких словах, как авдиторія, авра, лавреат, «Критика», «Книжник-Review», «Ї». Естественный вопрос — так какое же произведение написал Ґете (или, может, Гете или Ґьоте): «Фауст» («Ї») или «Фавст» («Критика»)?

Склоняют существительные с -о на конце в заимствованных словах, если перед ним не стоит гласная, «Кальварія» (Тарас Прохасько. «Лексикон таємних знань»), например, на авті, поза автом, «Критика» — гетта (то ли ґета («Ї»)?

Много расхождений и разногласий существует относительно правила «девятки» (написание буквы и после д, т, з (дз), с, ц, ж (дж), ч (щ), ш, р в словах иностранного происхождения). Например, в «Енциклопедії постмодернізму», изданной «Основами», есть Зиґмунд Фройд и Мартін Гайдеґер. В «Сум’ятті вихованця Терлеса» («Юніверс») встретился Шиллер, но произведение написал Роберт Музіль, а в «Теории и практике перевода» Виктора Коптилова, также изданной «Юніверсом», написано Шіллер. У Гамсуна «Літопису» встречается рядом с Чикаґо — Ґріга. Журнал «Єва», передавая иностранные имена, пишет имя героини из «Матрицы» Триніті, актера Кіану Ривз, режиссера Ридлі Скотт, но перестарался с ґамбурґером (hamburger).

Букву и в начале слов перед н и р в словах инший, инакше пишут в журнале «Ї». Интересно, что выдвинутые как предложение варианты написания слова ирій, икавка зафиксированы как нормативные в «Орфографическом словаре» («Перун»).

А еще в «Критиці» частицу пів пишут отдельно, а в «Ї», «Книжник-Review», «Критика» употребляют слово Европа и, соответственно, исходные от него.

Следовательно, перейдя «на основні позиції пропонованих правописних реформ», Григорий Грабович, главный редактор журнала «Критика», надеется «таким способом ускорить сам процесс их окончательной нормализации». Но Константин Родик убежден: «Если бы у нас было то, что называется гражданское общество...» Пока что этого нет.

Оппозиция разветвляется даже не надвое. Иногда решающую роль играет голос автора, а не политика, проводимая издательством. Или это и есть всевозможность, тотипотентность языка, о которой говорил Тарас Прохасько? Кто действительно может договориться о том, что завтра будут считать украинским языком? Ряды реформаторов системы правописания не таковы, что могут позволить себе подобные несогласования. Так разве могут они объединяться на основании своей оппозиционности, стремясь к значительным переменам? Эти андерграундные потуги могут продолжаться до тех пор, пока это не надоест тем, кто «тужится». Так что же? Давайте все процессы, происходящие сейчас, все описанные выше проблемы отредактируем до нескольких понятий, которые бы вместила одна книга, названная «Український правопис». У нее будет только «определенным» известный подзаголовок — «Мова, про яку домовилися ми».