ОЖИДАЕМОЕ ЧУДО

Когда в какой-нибудь город с концертами приезжает Наталия Гутман, слушатели ждут от нее не просто профессионального исполнения и интересной интерпретации произведений того или иного композитора. На концерте от Гутман всегда ждут какого-то чуда, которое не просто удивит — заставит открыть глаза от изумления, а слух — обострится так, чтобы услышать и почувствовать все едва уловимые нюансы, без которых ты уже не сможешь воспринимать еще вчера такое привычное, много раз прослушанное произведение. И самое интересное, что ожидания слушателей всегда оправдываются. Каждое новое произведение, исполненное Гутман, для слушателя становится открытием. Причем для такого воздействия на публику самой виолончелистке не нужно делать что-либо экстравагантное, представлять какую-то совершенно новую концепцию того или иного произведения. Просто каждый раз она еще и еще раз утверждает принцип, сформулированный великим Святославом Рихтером, с которым у Гутман были долгие творческие контакты и влияние которого на себя она сама определяет как очень важное. А мастер сказал следующее: «Все, что я исполняю, находится в нотном тексте. Моя интерпретация основана на наиболее точном воспроизведении всего, что хотел сказать композитор в своей музыке». Именно в таком отношении к замыслу композитора, основанном на совершенном знании стиля, особенностях жанра и многом-многом другом, заключается воздействие, которое оказывает на слушателя Наталия Гутман. При этом техническое совершенство никогда не будет для нее самоцелью.

— Наталия Григорьевна, слушателям с опытом хорошо известны ваши знаменитые партнеры по ансамблю. Чего только стоит имя Святослава Рихтера или Элисо Вирсаладзе. В этот раз вы приехали в Киев с молодым пианистом Вячеславом Попругиным, который очень понравился нашей публике. Как образовался ваш дуэт?

— Дело в том, что Слава работает концертмейстером у меня в классе в Московской консерватории, и я имела возможность проверить его в работе со своими учениками. Присматриваясь к нему таким образом какое-то время, в конце концов решила попробовать сделать с ним программу. Наш ансамбль существует уже порядка полутора лет, и я очень рада такому плодотворному сотрудничеству. У Вячеслава очень хорошо развиты качества, которые необходимы для ансамблевого исполнительства, поэтому если у него и дальше будет желание работать со мной, можно надеяться на долгий и интересный музыкальный процесс, новые концертные программы. Например, сонату Пуленка мы со Славой взяли совсем недавно, и я очень рада, что произведение, которое я раньше не исполняла, понравилось киевской публике.

Единственной проблемой, которая может помешать нашему совместному концертированию и гастролям, подобным киевским, является, пожалуй, не очень большое желание антрепренеров, менеджеров устраивать сонатные вечера, в которых выступают два исполнителя. Большей популярностью пользуются, например, трио и квартеты. Их исполнение собирает большое количество публики, которая платит хорошие деньги за билеты. Что касается камерной сонатной музыки, то, как считают устроители концертов, она рассчитана на более узкий круг слушателей, не всегда состоятельных. Следовательно, не очень привлекательна, с их точки зрения. Я с таким мнением совершенно не согласна — моя концертная практика говорит об обратном, но, тем не менее, проблема остается.

— Известна фраза, принадлежащая вам: «Живу по-настоящему, только когда играю». Интересно узнать, видите ли вы в своих учениках подобную преданность инструменту и музыке в целом?

— На самом деле это большое, хотя и широко распространенное заблуждение — что я фанатично занимаюсь и что весь смысл моей жизни в занятиях за инструментом. Наоборот, считаю, что мало уделяю времени занятиям. Все дело скорее в отношении к самой музыке.

Что касается моих учеников, то в классе есть действительно фанатично преданные виолончельному искусству молодые музыканты, которые занимаются с утра до вечера и добиваются определенных результатов. Сейчас трое из них, наиболее сильных, прошли отбор на конкурс имени Чайковского, ожидаю от них достойного выступления.

— Многие известные музыканты говорят о том, что ценность звания лауреата какого-нибудь конкурса в последние годы подверглась серьезной девальвации…

— Это так, полностью поддерживаю такое мнение. Конкурсы исполнителей превратились в конкурсы педагогов, которые соревнуются в умелом протежировании ученикам. Сейчас конкурсов намного больше, чем раньше, но они утратили свою значимость, и в первую очередь по причине необъективного судейства. Очень часто можно встретить исполнителя, который получил звание лауреата, но, по сути, является пустым местом. Однако сцена все расставляет на свои места — ведь слушателя не обманешь.

В то же время для менеджеров фраза «лауреат такого-то конкурса» по-прежнему является одним из главных факторов «раскрутки» того или иного исполнителя. Ведь всем хочется получить дивиденды сразу, а статус исполнителя может быстрее привлечь к нему внимание. Поэтому многие до сих пор делают на этом акцент больше, нежели на даровании. Считаю, что сейчас победа на конкурсе уже не так важна и со временем это станет очевидно. Главное — что ты из себя представляешь как музыкант и личность, а все остальное — второстепенно. Сделать себе имя без победы на конкурсах очень сложно, но это возможно, я бы даже сказала, правильно.

— Как вы могли бы оценить состояние концертной жизни в России? Появляются ли возможности для ее оживления?

— Наблюдаются определенные признаки развития концертной и фестивальной деятельности. Происходит много нового и часто интересного. Приятно, что в этом развитии активно участвуют именно молодые люди, которые уже сейчас реально что-то делают, создают. У них есть свежие идеи, под которые они даже находят деньги. Например, сын известного музыканта Александра Рудина организовал очень интересный фестиваль, который будет проходить в этом году во второй раз. Чтобы профинансировать это мероприятие, он просто пошел в банк и смог убедить его руководство в перспективности своей идеи. Если учесть, что этот молодой человек учится на втором курсе консерватории, то можно уже делать определенные выводы. Я очень рада таким признакам развития высокого искусства у нас в стране и могу только пожелать большего распространения подобной практики. При этом состояние самих музыкальных заведений в целом по стране просто плачевное. Если поехать куда-нибудь на периферию, то разруха, в которой находится большинство музыкальных вузов и филармоний, вызывает чувство содрогания. Хочется надеяться, что и в этом направлении в скором времени начнутся какие-то перемены.