ОПЫТЫ ПОЗИТИВНОГО МЫШЛЕНИЯ

V арт-фестиваль в Украинском доме отпраздновали в атмосфере декаданса. Ее прелесть и сладость — в усталости от искусства и самодостаточности общения. Остроту этим ощущениям придает утрата провинциальных иллюзий — не быть Киеву художественной метрополией, не быть… Добавьте в этот «букет» еще и неизбывный синдром подводной лодки, с которой некуда деться, — альтернативы- то нет.

С каждым годом иссякает событийность и становится все очевидней бесцельная формальность этой «сорочинской» ярмарки. На ней мало что покупается-продается.. Что мало печалит хорошо сидящую и варящуюся в собственном соку тусовку. Арт-фестиваль — просто самая большая тусовочная площадка года. Чем и оправдывает свое существование. Роскошь общения требует материальных жертв. Впрочем, эти проблемы организаторов фестиваля никак нас не касаются. Таков доходчивый ответ на вопрос «Что происходит?» — то же самое, что и всегда, ничего нового — ни людей, ни идей.

Салон становится все провинциальней — что до коммерческой части фестиваля. Глупо было бы сетовать на салонность как таковую, любая коммерциализированная арт-продукция, по преимуществу, является салоном. Но и салон предполагает критерии качественного отбора. Нынешняя же ситуация расслабленности их полностью упразднила. Разочаровавшись в возможности реальных продаж (игра не стоит свеч — дороговизны экспозиционных боксов), столичные галереи устранились от участия. Именно они держали уровень мероприятия. Теперь он плавно падает до «панельного» (другое кодовое название — «уровень Андреевского спуска»). Пустое место заполнила волна провинциалов. Ничего не имею против провинции, там рождается все лучшее, перемещающееся затем в столицу. Но в данном случае «провинциальное» употребляется в смысле «второсортное». Тактическая неразборчивость — любой заплативший за место имеет право его занять — не поднимает престиж мероприятия.

Статистически, эти досадные организационно-технические частности стали главным содержанием светских бесед публики за рюмкой коньяку. За ними стараются не замечать более существенного — упадка грандиозного проектирования и прожектирования.

От первоначальной версии «Виртуального музея» современного искусства ждали большего. Проект сделан минимальными усилиями — и удачен в той же мере.

На пути создателей сего экспериментального собрания лежали вполне предсказуемые грабли, но они не потрудились их обойти. Следя за тенденциями выставочной практики последнего времени, нетрудно заметить — большинство проектов губит кураторский непрофессионализм. Причем критика в основном уделяет внимание бросающейся в глаза тенденциозности кураторов, слишком любящих себя в искусстве. Не задумываясь над тем, что даже плохая кураторская концепция лучше полного ее отсутствия. Все-таки какая-никакая материализация чувственных идей, отстаивание собственной точки зрения.

О тихо же канувших в Лету еще до своего рождения вариантах говорить не принято. Они не оставляют следов и не отбрасывают тени. Развесили картины на три дня. Кое-как заполнив пространство, затем сняли — ничего не произошло, ничего не изменилось. Эти «сверх-усилия» вообще нельзя назвать кураторским опытом.

Куратор А.Титаренко нелюбопытен. Открытие новых взаимосвязей — эмоциональных или же логических — вне сферы его интересов. Зато он вполне успешно справился с задачей превращения «живого» произведения современного искусства в отстранённый экспонат, поместив его в нейтральный музейный контекст. Осмотр экспонатов, как известно, является задачей добровольно-принудительной, и зрители это прочувствовали. В хронологическом порядке, слева направо, на первом этаже Украинского дома была развернута наша недавняя история. Потрясающие рельефы К.Звиринского и живопись Г.Гавриленко, шокирующе-гомоэротичные, как для 70-х, фото Е.Павлова и соц-арт В.Кочетова. На почетном центральном месте — «Живописный заповедник» — Т.Сильваши, А.Криволап, Н.Кривенко, А.Животков. Справа – видео и фото В.Цаголова, И.Чичкана, объекты- мобили А.Бабака, великолепная скульптура «Азбука» первобытных форм А.Сухолита, А.Ридного, Р.Кухаря, А.Полоника, С.Дзюбы. Визуальный парафраз маятника Фуко — «Проект 3/3» — в исполнении Г.Вышеславского, С.Якунина, А.Сидоренко играл роль вертикальной оси экспозиции. Достойные все лица. Прекрасные работы. Но что-то здесь не то. Не найден интригующий ход сквозного восприятия, придавший бы этому нагромождению экспонатов реальный, а не виртуальный статус проекта.

Не блестящий старт многоэтапного начинания, но в будущем все еще можно исправить. А завершающая стадия проекта «Искусство Украины ХХ ст.» еще менее удалась, и с этим приходится просто примириться — тут уже ничего не изменить.

Напомним, что каждый этап столетней ретроспективы был посвящен явлениям, определяющим лицо украинского искусства. И в одной весовой категории с модерном, авангардом, соцреализмом выступает сакральное искусство, не претендовавшее в XX веке ни на какое другое положение, кроме маргинального. Вопрос «Чем обусловлен этот выбор?» был бы риторическим. Проект «Искусство Украины», помимо художественного, рассчитан на международный политический резонанс (его презентация не случайно совпала со съездом Международного банка реконструкции и развития в Киеве в 1998-м). А традиционное искусство, «возрождающее духовность», рассматривалось как идеологическая фишка, и неважно, сколь малозначительно сегодня его место под солнцем.

Выставка «Собор» в Украинском доме по сравнению с первоначальной концепцией, заявленной в каталоге «Искусство Украины», видоизменилась. Стала еще эфемерней. В варианте каталога акцент делается на иконописи П.Холодного, Х.Дохват, Ю.Мокрицкого и др, развивавшейся в украинской диаспоре США и Канады, выражаясь метафорическим языком кураторов, «убежавшей от советской власти в Египет». Естественно, не до всех произведений сакрального искусства, хранящихся за пределами Украины, кураторам удалось добраться. Этот пробел пытались замаскировать большим количеством мистико-религиозной тематики, являющейся понятием бесконечно растяжимым. Оно подразумевает не только реминисценции церковного искусства, но морализаторскую струю, просветляющую заблудшие души, «восстанавливающую космическое мироощущение в пространстве Алимпия».

В мистико-религиозной тематике большинства представленных художников очень мало религиозного и еще меньше мистичного. Не такие ли манерные мастера салона, как А.Анд или Л.Бернат, инспирируют «духовный ренессанс» в искусстве? Мистичность зачастую недоступна и искренним в своем богоискательстве членам «Братства св.Алимпия» Н.Денисовой и П.Малышко. В этом не виноваты художники, виновато секуляризированное время, на все накладывающее свою печать. Глупо рассуждать о таких самоочевидных вещах. Концепция выставки зиждется на сплошь фальшивых идеологических посылках. Не советская власть истребила сакральное искусство — оно ушло в прошлое задолго до ее прихода. И восстановлению не подлежит — в этом убеждаешься, глядя на лишенные духа святости иконы Н.Стороженко, руководителя мастерской сакральной живописи при Академии искусства. Если и возможны уникальные интуитивно-мистические прозрения, как у Н.Малышко, отделяющего свет от тьмы, то в каком-то совершенно особом измерении. Вне всякой непосредственной связи с мистико-религиозной тематикой, ставшей сегодня пустой оболочкой.

На новый виток — «Крымской атомной» — вышел долгоиграющий проект «Экология души» (куратор А.Соловьёв). Хорошо, что несмотря на ненамеренное морализаторское созвучие «Экология» и «Собор» находятся на разных полюсах. От леденящих стерильных прикосновений вечности, наслаждаться которыми нас призывают ратующие за духовное искусство, мы как в дом родной возвращаемся к проблемам взаимодействия со средой нашей хрупкой психики, ежесекундно дергающейся — синхронно с подрагивающим от тика глазом, спроецированным на небрежно закатившийся в угол шарик («Глазная чечётка» Г.Катчука).

Обступающие нас со всех сторон симптомы, зафиксированные в фото, видео, живописных материалах Е.Матвеева, М.Шевченко, Г.Катчука, С.Браткова, В.Цаголова, Г.Вышеславского, А.Панасенко, объединяются в синдромы времени — чеченский (он же кавказский) посттоталитарный, синдром инопланетного вторжения, синдром Интернета.

О попытке диагностирования времени, слегка разрядившей скуку фестивального мероприятия, можно поговорить и подробней. Мы сделаем это вскоре, когда последует выездное продолжение — на Крымской АЭС , потому как проект задумывался во взаимодействии искусства с конкретной средой. Художники, пекущиеся об экологическом балансе души, мечтают превратить заброшенную АЭС на Казантипе в «центр глобальных коммуникаций и фабрику современного искусства». И приглашают всех желающих инвестировать в это неординарное начинание свои капиталы.

Из моего обзора основных событий арт-фестиваля напрашивается вывод — перспективы будущего развития пока не просматриваются. Но не хочется сеять панику. У всякой медали есть своя позитивная сторона, а именно — могло бы быть и хуже. Тем, кого и это не утешает, предлагаю еще более радикальный довод позитивного мышления — могло бы ничего и не быть… Да, довольных происходящим на последнем фестивале я, увы, не встречала. Все равно не стоит забывать, при отсутствии ситуационного выбора, любое событие — это Событие. И если Ассоциация арт-галерей вовсе откажется от проведения фестивалей, вряд ли от этого кому-то станет легче.