«ИЗВРАЩЕНИЯ ЛЮБВИ И НЕНАВИСТИ»… К МАСС-МЕДИА

Смешанное чувство любви-ненависти по-прежнему не дает покоя представителям современного искусства. Его парадоксальность на сей раз демонстрирует московский художник Антон Литвин, проект которого «След в след» выставлен в киевской галерее М.Гельмана. Даже не философские опусы о «гиперреальности», но банальный жизненный опыт подсказывает нам, что медиа монополизировали сам принцип действительности, то есть наше понимание того, что на самом деле существует. Все, что оказывается вне информационного пространства, будто бы и не существует вообще — и протестовать против этой очевидной истины бесполезно...

Хотя попытка утопического протеста художника не заставляет сомневаться в его искренности… А выглядит все так: вдоль стен галереи тянется сплошной фриз меланхолических тонированных фотографий, фиксирующих маршрут петляющей по городу бездомной собаки. Цель собачьей «одиссеи» проясняет видео, на котором сам Литвин в роли репортера-папарацци крадется за кем-то (не видно, но можно предположить, что за собакой). Эта погоня, поясняет художник, демонстрирует, что никто не свободен от прессинга масс-медиа, даже последнее «свободное» существо. Смоделировать ситуацию давления ему удалось на редкость добросовестно: поначалу животное ничего не подозревало, но, ощутив опасность, с каждым пройденным километром нервничало все больше и больше. Реакция собаки не столь интересна, как утрированно-пародийная фигура самого репортера, символизирующая «вторжение инородного тела в частную жизнь». Хотя, если посмотреть правде в глаза, персонаж с камерой не так уж одиозен, и мы не только опасаемся вторжения, но ждем его… Одна из ведущих светских хроник, кажется, Татьяна Гончарова из «Вуаля», отметила момент странной «прозрачности» репортера — люди делают вид, что не замечают ее приближения, хотя, очевидно, что это им льстит… А репортеру, несмотря на азарт погони за сенсацией, становится жаль своих жертв, — как признался сам Антон, описывая ощущения этого «марафона», его терзала жалость к ни в чем не повинной собаке… В общем, здесь явно разворачивается стандартный сценарий «любви-ненависти»…

Но внутренний конфликт проекта кроется не в тонких эмоциональных нюансах отношений репортера и его «жертвы», а в том, что критика медиального пространства рассчитана прежде всего на то, чтобы быть им же и услышанной. Иначе быть не может — только медиальный резонанс сегодня не дает слабому голосу художника потонуть в пустоте…

На критике арт- и медиа-рынка строится вся деятельность московской группы Escape, в которую Литвин входит с 1999 года вместе с Лизой Морозовой, Валерием Айзенбергом, Богданом Мамоновым. Их объединила позиция аутсайдеров, протестующих против оценки искусства в денежном эквиваленте — так «эскаписты» перенесли глобальный «нонпрофитный тренд» на почву страны с только развивающимся арт-рынком… Их стратегия «подрыва» арт-системы изнутри (проекты «Бутик Escape», «Турагентство Escape») внешне приобретала формы нормальных рыночных отношений, правда, стоимость предлагаемого на коммерческих арт-ярмарках «товара» (как-то поношенных вещей, турпутевок) была совершенно неадекватной…

Пафосом «игры против правил» пронизано все творчество Литвина. Его выход на художественную сцену в середине 1990-х совпал с расцветом московского акционизма — поначалу он участвовал в перформансах группы «Без названия», затем избрал для себя сольное амплуа «христианского проповедника» нового формата. Литвин «проповедовал» то стоя в витрине бутика манекеном с перефразированными цитатами из Нагорной проповеди на груди, то вывешивая в Страстную пятницу в центре Москвы транспарант с надписью «Распни его», то выходя ночью на улицу и покрывая стены домов угрожающими цитатами из Библии, провоцируя горожан на этакий граффити-поединок…

Он может быть интересным украинскому зрителю как яркий пример «иного» — критически настроенного художника. Эта социальная роль — во всей своей неоднозначности, ведь изнанкой критики являются скрытые властные амбиции, отказ от установленных правил означает установление своих собственных — очень популярна на Западе и в России, но отнюдь не у нас. О критическом искусстве в украинском контексте можно говорить, вспоминая А.Савадова, фотографов харьковской школы С.Браткова, С.Солонского — и все, пожалуй, да и не для всех перечисленных рефлексия над социальными проблемами является настоящим стимулом к творчеству, украинское искусство слишком заражено самодостаточным эстетизмом…

Поэтому посмотреть видеодокументацию перформансов Литвина, которая также демонстрируется в галерее, стоит хотя бы ради приобретения полезных знаний. Самый «легкомысленный» из них, на мой взгляд, является наиболее удачным — это проект Escape с прошлогоднего подмосковного фестиваля «Арт-Клязьма» — «Куда дует ветер». Он имеет под собой анекдотическую подоплеку, заключающуюся в том, что устроители фестиваля поставили перед художниками жесткое требование сделать нечто зрелищное, мотивируя это тем, что публика приезжает простая, а спонсоры не поймут заумного искусства. «Эскаписты» вышли из ситуации достойно — заказали специальные шесты, пригласили девушек из стрип-клуба, здраво рассудив: если нужны зрелища, то что же может быть зрелищнее стриптиза?.. Что в очередной раз убеждает — тактика арт-интервенций порой оказывается очень даже к месту…