ОЛЕГ БАСИЛАШВИЛИ

В ВЕСЕННЕМ МАРАФОНЕ

Киев заболел весенней театральной лихорадкой. Неимоверное количество созвездий и одиноких звезд, блуждающих в поисках заработка, вынуждают влюбчивую публику опустошать кошельки ради встречи с кумирами. Одновременно со знаменитой «Орестеей» Петера Штайна наш город посетил народный артист театра и кино Олег Басилашвили со спектаклем «С любовью из Санкт-Петербурга». Парадоксально, что еще не испорченный капитализмом зритель по-прежнему свято верит в печатное слово, прочитанное в газете, на афише или на заборе. Поэтому, купив билеты по не очень смешным ценам в Театр имени Франко, этот самый зритель наивно полагал увидеть именно спектакль и был несколько обескуражен странным перевоплощением любимого артиста. Сначала Олег Валерьянович рассказал киевлянам, что город, из которого он приехал, называется Санкт-Петербургом в честь Петра I. Потом поделился с нами эксклюзивными познаниями, поведав, что раньше город именовался Петроградом и Ленинградом. Также нам довелось узнать, что в Советском Союзе перед его развалом правил Горбачев, а теперь в России есть президент Ельцин. Постепенно становилось понятно, что эти сенсации - не более, чем лирические отступления в спектакле. Само же театральное действо заключалось в чтении стихов Пушкина и Маяковского в рамках советской школьной программы. Чтобы не нагружать зрителя, поэты подавались к столу в адаптированном виде, т.е. читались только отрывки из хрестоматийных произведений. Сверх школьной программы прозвучало разве что стихотворение Мандельштама, популяризованное Пугачевой («Я вернулся в мой город, знакомый до слез»). Ну, а из Бараташвили был выбран, разумеется, «Цвет небесный, синий цвет». Правда, хрестоматийный глянец оказался слегка размыт стихами Иосифа Уткина и доперестроечного Евтушенко.

Я думаю, что продюсерский центр «Антреприза», приглашая Басилашвили, рассчитывал на иную программу. Ведь и Александр Калягин, Алиса Фрейндлих, и другие именитые гости «Антрепризы» честно и профессионально работали, не позволяя себе опускать планку многолетней заслуженной и достойной популярности. Разве что Геннадий Хазанов в кулуарах обмолвился, что он от киевского зрителя не ожидал такого прохладного приема. Забыли, дескать, киевляне за последние годы нюансы русского языка. Я сначала обиделась за всех нас, а потом с облегчением вздохнула: господин Хазанов сообщил, что не является поклонником творчества Жванецкого, поскольку они по-разному понимают смешное. Тогда я, веселея от догадки, нежно спросила Геннадия Викторовича: «А может быть, дело не в том, что наша публика до вас не доросла? Может быть, мы с вами просто по-разному понимаем смешное?» К сожалению, господин Хазанов не оценил всей нежности моего вопроса...

Возвращаясь к народному артисту Басилашвили, не могу не признать, что в отличие от непонятного патриота кулинарного техникума, Олег Валерьянович произвел на меня впечатление интеллигентного симпатичного человека. Жаль, что привезенная в Киев программа оказалась мельче обаяния его личности и актерского таланта. Поэтому я не могла воздержаться от некоторых вопросов. Часть нашей беседы предоставляю на суд читателей «ЗН».

- Олег Валерьянович, скажите, пожалуйста, с этой школьной поэтической программой вы приезжаете на гастроли в любой город или только в такую глухомань, как Киев?

- Я приезжаю с этой школьной программой специально с одной целью. Мне кажется, что стихи, которые мы знаем, нами затрепаны, зачитаны, и мы относимся к ним, как к старым листикам, ничего не значащим. Мне хочется воскресить в вашей памяти все, что вы знаете, и прочесть, вдохнув какое-то современное содержание. Что касается провинциальности Киева, я не понял, почему вы так поставили вопрос. Для меня Киев - один из самых любимых городов мира. Я здесь неоднократно бывал и знаю историю Киевской Руси. Для меня то, что сейчас закрыт Софийский собор, - большая травма. И Владимирская горка, и многое другое, что связано с историей Руси, для меня очень значительно. Поэтому я в своем выступлении, думаю, не дал вам оснований предположить, что я отношусь к Киеву, как к какой-то провинции.

- После некоторых высказываний Хазанова намедни в Киеве, можно вообще предположить, что артисты, приезжающие из Москвы и Питера, считают нас безнадежно отставшими от жизни...

- Почему? Я даже знаю украинский язык. Я мог бы всю программу по-украински прочитать.

- Я поняла вашу дипломатическую комплиментарность, но имела в виду совсем другое. Скажите, депутат и артист - родственные профессии, на ваш взгляд?

- Нет. Это совершенно полярные профессии. Когда артист выходит на сцену, его ждут и всячески пытаются ему помочь, я имею в виду зрительный зал. А когда депутат выходит на трибуну, то пытаются сорвать его выступление, если знают, что именно этот депутат скажет то, что неугодно большинству.

- А в какой профессии вы себя чувствуете комфортнее?

- Я давно уже не депутат и не занимаюсь политической деятельностью. С момента разгона Верховного Совета я перестал быть депутатом по той причине, что считаю: сейчас члены Государственной думы должны быть профессионалами. В определенное время мы обязаны были убрать ту власть, которая довела нашу страну до полного экономического уничтожения. Мы это сделали. А теперь строить новое должны люди, обладающие экономическими, юридическими и прочими знаниями. Артист таких знаний не имеет. И поэтому я не занимаюсь этой деятельностью, я просто-напросто высказываю свои симпатии и антипатии.

- Тогда давайте поговорим об актерской профессии. Впервые вы снялись в кино в фильме «Невеста» по Чехову в 56-ом году. Потом были «Гранатовый браслет» и «Живой труп». А какие у вас сейчас взаимоотношения с классикой в кинематографе и в театре?

- Сейчас у нас кино в бедственном положении. Что касается классики, ее очень трудно снимать, потому что нужны костюмы, бриллианты, лошади, экипажи. На это не хватает денег. Их не хватает даже на то, чтобы снять обычную картину, некостюмную. Поэтому о классике и речи сейчас нет. Прошлой зимой режиссер Аранович начал снимать картину, посвященную ленинградской блокаде. Но в предчувствии прихода коммунистов к власти картину эту перестали финансировать, боясь, что им за нее отольется. А фильм, на мой взгляд, очень интересный: о подвиге, не газетном, а настоящем. Он опровергает все придуманное, все лживое, все наносное, что мы знаем о блокаде. Но, к сожалению, картина не закончена. Я в ней снимался, и Олег Янковский там играет, и Саня Калягин... А вообще мне больше всего нравится из моих ролей в кино, как я сыграл в картине Эльдара Рязанова «Небеса обетованные». Могу сказать, что у меня легкая рука. Я, например, - крестный отец Ольги Волковой в кино. Я ее пригласил в картину «Вокзал для двоих», она там сыграла официантку - и с тех пор пошло-поехало.

- Мне кажется, вы похожи на своего героя из «Осеннего марафона». Я не ошибаюсь?

- Не ошибаетесь. «Осенний марафон» - очень хороший фильм, как почти все фильмы Георгия Данелия. Сейчас он снял картину «Орел или решка», замечательная картина, хорошо бы, чтобы ее у вас показали. Она - о любви в наше время. Этот фильм у нас в прессе назвали «Я шагаю по Москве с гранатой». Ту жизнь, которую любят показывать нынешние кинорежиссеры, чернуху эту, Данелия изображает с обратной стороны. Он говорит, что не так все плохо, и эти бандиты, и эти предприниматели. Братцы, все хорошие, в общем, люди! Отнеситесь друг к другу по-человечески - и все будет хорошо. Вот об этом картина. Мне она очень нравится, я там играю малюсенький эпизодик. Данелия мне сказал, что у него был талисманом Женя Леонов, а теперь моя очередь. Я у него выступил талисманом - и картина получилась.

- Как снимались «Дни Турбиных» в Киеве?

- Это было больше десяти лет тому назад. Мы снимали зимой на Андреевском спуске, и почему-то вместо дома Булгакова режиссер снял дом напротив. Все подъезды к дому и лестница, по которой сбегал мой герой, снимались в доме напротив. Режиссер решил, что так будет лучше по свету. Я очень люблю это произведение. Я знаю, что у части украинской интеллигенции имя Булгакова вызывает отрицательные эмоции, и понятно, почему. Но мне кажется, что Булгаков имеет в виду не украинцев (Мышлаевский ведь украинец и ряд других персонажей), а националистов, которые для меня, как и российские великодержавные шовинисты, неприемлемы. Вот над этим подсмеивается Михаил Афанасьевич, и зря на него обижаются люди, которые мыслят здраво.

- Все-таки не могу удержаться от вопроса к вам как к бывшему депутату: за кого вы будете голосовать на президентских выборах?

- За того, кто противопоставит себя партии мести.

- А кто же в состоянии противопоставить себя?

- Думаю, в первую очередь, Ельцин, а во вторую очередь, если они наберут силы, Явлинский, Лебедь и Федоров, может быть, и Горбачев. Я никогда не был ни в одной партии, а сейчас вступил в партию Гайдара, как мой отец вступил в коммунистическую партию, когда фашисты были почти в Москве.

- И последний вопрос: как сейчас выживает театр в Питере?

- Когда-то Товстоногов доказывал мне, что театр в том виде, в каком его создали Станиславский и Немирович-Данченко после Островского, себя исчерпал. Он говорил, что сам создавал БДТ по образу и подобию МХАТа, и ему это удалось сделать, но сейчас наступает время антрепризы. Он предсказывал, что все театры распадутся, будут отдельные антрепризы, а потом придет кто-то новый, чтобы объединить их. Я ему тогда не поверил, но глядя на тот процесс, что сейчас происходит в стране, я понимаю, что он был тысячу раз прав. Сейчас, например, появилась антреприза Трушкина, он мне предлагает там работать. Такая форма очень перспективна и интересна. Она понуждает к работе, мобилизует артиста. Я ведь не люблю вкалывать, как каждый из нас. Но когда все-таки приходится работать, я пытаюсь это делать честно.