ОБ УМЕНИИ ПОВТОРЯТЬ

Когда в прошлом сезоне не состоялся, казалось бы, уже ставший традиционным фестиваль «Владимир Крайнев приглашает…», трудно было избавиться от ощущения некой недостаточности. Казалось, мир Киева лишили чего-то большого, светлого, не прагматичного, но бесконечно милого сердцу. Теперь снова Крайнев украсил столичное пространство сообразно музыкальному календарю и своему отменному вкусу.

Как и прежде, структуру крайневского фестиваля сформировали даты музыкальной истории. Акция состояла из мини-циклов, которые были посвящены выдающимся личностям музыкальной культуры. Первые три концерта проходили под знаком Людвига ван Бетховена. В этом году отмечают 175-летие со дня его смерти. Затем были выступления, приуроченные 270-летию со дня рождения Йозефа Гайдна, 220-летию со дня рождения Никколо Паганини, 120-летию со дня рождения Игоря Стравинского, 65-летию со дня смерти Джоржа Гершвина, 120-летию со дня рождения Кароля Шимановского и, наконец, 10-летию Международного конкурса юных пианистов Владимира Крайнева. Как и прежде, рядом со знаменитостями играли юные «посвященные», и на многих вечерах к роялю выходил сам автор проекта.

На открытии был аншлаг. В первом вечере прозвучали бетховенские концерты — опус 61, ре-мажор, для скрипки с оркестром (солировала Лиана Исакадзе, дирижер Николай Дядюра) и опус 56, до-мажор, для фортепиано, скрипки и виолончели с оркестром (солисты Лиана Исакадзе, Каринэ Георгиан и Владимир Крайнев). Эти два сочинения представили две версии художественного облика Бетховена. По отполированному звучанию скрипки Исакадзе можно было сказать об авторе исполняемой музыки, что это весьма воспитанный, достаточно красивый джентльмен, в которого легко влюблялись дамы и которому были не чужды салонные развлечения. В тройном концерте звук Владимира Крайнева противостоял фонической «красивости» дам. Пианист отстаивал бетховенские импульсивность, напористость, что вполне соответствовало «бунтарской» интерпретации личности композитора.

Не менее интересными оказались представленные на фестивале интерпретации музыки «благополучного», но менее изученного венского классика Йозефа Гайдна. Днепропетровский камерный оркестр «Времена года» под управлением Дмитрия Логвина исполнил симфонию № 48 «Мария-Терезия», концерт для фортепиано с оркестром ре-мажор (солистка Валерия Мирош), концерт для виолончели с оркестром до-мажор (солировала Каринэ Георгиан) и концерт для скрипки и фортепиано с оркестром (солировали Мариуш Патера и Владимир Крайнев).

Барочное название оркестра, кажется, достаточно точно выражало суть творческого амплуа этого коллектива. Жесты дирижера клубились как облака. Крещендо и диминуэндо были показаны настолько выразительно, что и глухой мог понять, что в данный момент происходит в музыке. Гибкая кисть дирижера, словно на древке воображаемого инструмента, прихотливо показывала вступление скрипок. Это был настоящий театр жестов, вполне в духе эстетики причуд и асимметричного пространства. С эстетикой Гайдна все это воспринималось достаточно органично, пока в музыке не появлялись фрагменты «музыкального хулиганства». Так, в третей части симфонии вместо менуэта у Гайдна звучит лендлер — старинный танец, простоватый, веселый, явно предназначенный для крестьян, которые после доброй кружки пива со свиными колбасками решили немного размяться. Слушая эту музыку и глядя на чопорного Логвина, нетрудно было развеселится. Ведь аскетичные, почти брезгливые жесты дирижера, управляющие жизнерадостной «сельской» музыкой, напоминали старания строгого учителя, пытающегося усмирить разрезвившихся недорослей.

Валерия Мирош оказалась очаровательным созданием с собранными в пучок белокурыми волосами. В звуках ее фортепиано предстал «детский Гайдн». Детский Гайдн — это не просто явление, это реальность. Не секрет, что этот композитор писал жизнерадостную музыку и что эта музыка технически доступна детям. Можно предположить даже, что Гайдн вообще писал исключительно для них, пробуждая в каждом взрослом ребенка. Детям играть Гайдна легко, точнее, легко слышать в его музыке детские песенки, музыку к мультфильмам. Такой Гайдн — слишком мил и прост. Нас к нему приучили. Но была бы моя воля, я бы не стала детей пускать на сцену с такой всем понятной простотой. Ведь нельзя давать односложные ответы на все вопросы.

Кульминацией гайдновского вечера стал виолончельный концерт. Легкий, непринужденный и «театральный». Каринэ Георгиан доступно показала, почему Гайдна считают классиком. Солистка потрясающе структурировала музыкальное пространство — оно было лаконичным, продуманным, простые мелодии свидетельствовали не об инфантилизме композитора, а об особой родственности его музыки классицистской архитектуре с ее стройными гармоничными пропорциями. Виолончель была не просто солирующим инструментом, а вторым оркестром в миниатюре. Временами солистка словно выступала за дирижера, принимая на себя ответственность за темпоритм исполнения и великолепно поддерживая тонус звучания.

Соло Владимира Крайнева и Мариуша Патеры в двойном концерте произвело странное впечатление. Скрипач хорошо поддерживал ансамбль, продемонстрировал умение слушать инструмент и покорил хрупкостью своей звуковой палитры. Но в целом в его игре и игре Крайнева возникло стилистическое противоречие. Оркестр и скрипка шли в «галантном» стиле эпохи рококо, а Крайнев показывал такую «правду жизни», к которой тяготел Гайдн, сочиняя к свадьбе дочери мясника очередной менуэт. К слову, пианист удачно «вытаскивал» из гайдновского текста музыкальные шутки, так, например, трудно было не узнать почти штраусовский мотивчик, напоминающий о будущей музыкальной славе доброй остроумной Вены.

После концерта невольно напрашивался вопрос, так кто же прав? В принципе правы оказались все. Гайдн и должен быть порой наивным, порой утонченным, а порой и простоватым. Вероятно, суть в том, чтобы почувствовать его многогранность одномоментно. С этой колокольни, пожалуй, музыка Гайдна предстанет достаточно интеллектуальной, изысканной игрой человека, о котором мы практически ничего не знаем.

На фестивале был еще ряд ситуаций, которые заставляли по-новому взглянуть на то, что уже стало привычным. Среди них исполнение Национальным симфоническим оркестром Украины под управлением Владимиром Сиренко картин языческой Руси Игоря Стравинского «Весна священная».

«Весна» получилась просто блестяще. Хорошо, что до нее Сиренко играл «Вия» Виталия Губаренко, а потом сюиту из балета «Ночь перед Рождеством» Евгения Станковича. Без этих произведений новая интерпретация Стравинского не стала бы такой интересной. На музыке украинских авторов дирижер словно отработал особую лирику у меди, демонизм ритма, половецкую истому в звучании деревянных духовых инструментов. В результате появился обновленный Стравинский. Как в голливудских фильмах, смерть в его языческих картинах приходила на фоне изумительного пейзажа, а жертвоприношение трактовалось в духе мазохизма героев Поланского.

Лучшим концертом фестиваля стало выступления квартета им. Кароля Шимановского. Основанный в Варшаве, этот коллектив и в Германии сохранил особую утонченность и шарм. Польский институт в Киеве оказал бы украинцам большую услугу, если бы пригласил этих музыкантов к нам еще раз. Уровень выступления квартета был таким, что даже профессионалы забыли о понятии «интерпретация» и полностью предались слуховому наслаждению. Это была не просто сыгранность, а был особый исполнительский драйв, полет, выход на внеземную орбиту. Описать это нельзя — только слушать.

Закрытие фестиваля напоминало парад братьев царевны Лебеди. У Цунь, Илья Рашковский, Игорь Четуев, Михаил Данченко, Денис Прощаев и, наконец, сам «дядька их морской» — Владимир Крайнев. Достойная гвардия показывала фрагменты концертов Петра Чайковского, Сергея Рахманинова, Йоганна Брамса, Левка Ревуцкого, Сергея Прокофьева.

Как-то на одной из пресс-конференций Владимир Крайнев сказал, что главное для учителя умение повторять. Так учите же нас, Маэстро, учите!