НЕСУЩЕСТВУЮЩИЕ ОТВЕТЫ НА ПОСТАВЛЕННЫЕ ВОПРОСЫ

О том, что премьера Национального театра им.И.Франко «Приданое любви» по пьесе Габриэля Гарсиа Маркеса «Любовный ответ мужчине, сидящему в кресле» (перевод Мирославы Оверчук) — моноспектакль, зритель догадается не сразу. Малая сцена, где он играется, превращена в уютную изысканную квартиру, в центре которой — главный атрибут супружеской жизни — кровать. Рядом в кресле — «ушедший с головой» в чтение газеты муж. Зритель видит только руки, держащие газету. Входит героиня и начинает беседу с мужем о предстоящем праздновании двадцатипятилетия их брака. После нескольких фраз зритель понимает, что вести эту беседу ей придется одной, что в поиске ответов на вопросы, почему жизнь получилась именно такой, мужчина, которому она отдала свою любовь и жизнь, — не помощник. Куда улетучивается изначальное счастье? Почему оно, как эфирное соединение, незримо испаряется вместе с чувствами? Маркес решил рассмотреть это с точки зрения женщины, может, достаточно сурово, лишив мужчину слова. Но в случае выяснения отношений диалог может превратиться в базар, и пусть именно в споре рождается истина, монолог тоже способен подарить настоящие моменты самоуглубления, многое объясняющие.

История, рассказанная Маркесом, не бог весть какая оригинальная — муж, жена, измены, недоразумения, подозрения, обвинения. В редкой семье обходится без этого набора. Но обыкновенный сюжет талантом автора превращается в обобщение, высокую литературу, с динамикой драматургического развития. Как ее интерпретирует режиссер-постановщик, народный артист Украины Алексей Кужельный? Он совершенно уходит от бытовизма повествования и переводит сюжет в плоскость фантасмагорической эксцентрики, гипертрофированных чувств, иронического взгляда. Зритель увидит непривычную Ларису Кадырову, народную артистку Украины. В образе ее героини нет присущего актрисе лиризма, плавности актерского рисунка. Здесь острохарактерная жанровая канва, с интонациями порой клоунскими, шутовскими. Впервые героиня появляется на сцене в странной конструкции — руки продеты в черные крылья за спиной. Словно черный ангел или ворон? Скорее всего, это стилизованный образ собственной Голгофы, креста, который несет каждый из нас. Для героини Ларисы Кадыровой крест — ее любовь, многолетнее желание счастья, разочарование, невозможность добиться ответа от мужчины, сидящего в кресле и хранящего молчание. Настроение героини все время колеблется, резко меняется, в потоке доказательств она ищет истину, хочет понять и себя, и мужа. Актриса демонстрирует амплитуду изменений характера, тон обвинений набирает обороты, и срывающийся крик переходит в вой. Для разрядки атмосферы этот вой подхватывает саксофон (соло и импровизации — Сергей Гданский), сопровождающий живым звуком весь спектакль. В калейдоскопе своего бурного рассказа героиня-Кадырова «проигрывает» образы других персонажей. Меняя голос, манеру, жестами выразительных рук «вылепливая» пластический образ, она создает иллюзию их присутствия — вот манерная свекровь, глупая, сюсюкающая любовница, мужчины-соблазнители, сам муж.

Изобретательна сценография спектакля (художник-постановщик — Оксана Чепелик). Ее отличают образные, эмоциональные, неожиданные, убедительные моменты. На кровати, вместо матраца — пространство, заполненное водой. Образ некогда чистого, незамутненного родника супружества. Теперь, правда, он пригоден лишь для того, чтобы швырнуть в него рубашку неверного мужа, удовлетворенно ощущая, словно притапливаешь его самого. Вся мебель, предметы в доме сделаны из прозрачного оргстекла. Чемоданы героини похожи на клоунские ящики, сквозь стекла которых виден реквизит. Все богатства героини гипертрофированными жемчужными горошинами рассыплются по полу, и у нее уже не будет надобности собирать их. Путь завершается, вершина страданий своей Голгофы уже видна. Уход от мужа героиней спектакля был решен в самом начале. В своей исповеди, крике-обращении к нему она надеялась услышать просьбу остаться. Потому и не уходила, все твердя, что уходить нужно. В момент кульминации подтвердились ее худшие подозрения. Она вырывает газету из рук мужа… Пустое кресло, смешные муляжи кистей рук. Куда девались двадцать пять лет жизни? Надежд на понимание мужской природы нет, любовь и счастье — всего лишь иллюзия, а от супружеского ложа осталось только мокрое место! И героиня наконец-то решается уйти. И от мужа-фантома, и от себя, и от своего креста, взгроможденного на плечи. Уходит красиво, невероятно, театрально. Режиссер «подбрасывает» ей спасительный парашют. Трепещущая под струей воздуха простыня в театре способна сыграть роль парашюта. Изменившая образ героиня, в кокетливой шапочке и стилизованной парашютной курточке, срывается с вершины… Путь разочарований пройден, все сказано, теперь можно не притворяться, можно парить в воздухе, наслаждаться свободой и не ждать ответа мужчины, сидящего в кресле.