Нечто мягкое и теплое

Во времена моего пионерского детства, когда так ревностно навязывались идеи межнациональной дружбы, нас, малолетних интернационалистов (хотя тогда еще совсем не воинов), обязывали «дружить» с иностранными друзьями, обмениваясь письмами. Понятно, что дружба как обязанность не совсем привлекала. Поэтому связи часто были сугубо формальными, однако и они давали представление о том, как не-мы живем не-здесь. Мы же хорошо знали, как живем мы, поэтому о нас не нужно было ничего объяснять. Моим партнером по переписке был мой ровесник, такой же, как и я, 12-летний Томаш Плюска, или Томек, как он себя легкомысленно именовал на белых, с двумя марками, без изображений героев-космонавтов и партийных деятелей прошлого, конвертах. Что осталось после этих скупых писем? Память о детской зависти. Он присылал мне цветные фотографии (у меня были только черно-белые), рассказывал, как он с родителями во время каникул ездил в Рим и видел там Папу Римского (я же с отцом ездил не дальше, чем в Киев на футбол), рассказывал о богатой коллекции фотографий западных рок-музыкантов (у меня были только «Ровесник» и «Студенческий меридиан»)… А что, кроме зависти? Ну, помню, было просто интересно.

Впрочем, как и теперь (хотя уже и у меня фотографии цветные, и в Рим можно спокойно съездить, и такая ерунда, как коллекционирование изображений рок-идолов, уже не приходит в голову), интересно, чем занимаются мои коллеги-ровесники. Несколько недель назад в издательстве «Фолио» вышла повесть «Героин» 30-летнего поляка Томаша Пьонтека. Подумалось тогда: какой прекрасный маркетинговый ход! Название — лапидарное и притягательное, как запретный плод. Даже если не хочешь — купишь. Но исподволь, глотая страницу за страницей, я понял: никакой это не рыночный прием. Эта книга просто не могла называться иначе. Главное, что оставил после себя этот текст, — гигантская неопределенность. Что это? Антинаркотическая пропаганда или наоборот — пропаганда наркотиков? Художественное произведение или автобиографический репортаж? (Автор в течение нескольких лет был наркозависимым.) И вообще, литература ли это? Текст написан тяжело и нарочито небрежно, словно с большой неохотой. Но это тоже ошибочное впечатление. Я понял: о подобных вещах иначе писать просто невозможно. Невозможно писать о тяжелых героиновых ломках искристым и остроумным постмодерным языком. Здесь нужен другой стилистический подход — адекватный описываемой теме. И Пьонтек его нашел. Хотя, возможно, он его вовсе и не искал, а просто решил поведать о пережитом.

Это не повесть, а страшный сон. Прекрасная (?) возможность для людей, которые не имеют о наркотиках ни малейшего понятия, хотя бы немного представить, что это за мир и как этим несчастным живется «под кайфом», и особенно «после». Каждый текст тем или иным образом влияет на человека. «Героин» поражает читателя не только на психологическом, но и на физиологическом уровне. Он переворачивает внутренности и вызывает тошноту, рисует картины полной экзистенциональной безысходности и безнадеги. Если бы я был высокопоставленным чиновником, который отвечает в нашей стране за борьбу с тяжелыми наркотиками, я бы рекомендовал этот текст к изучению в рамках школьной программы. Это нужно прочитать в 14-летнем возрасте, поскольку потом может быть поздно. В «Героине» нет никакого морализаторства — нет, наоборот, там все очень честно.

Пьонтек играет с открытыми картами. И от этого еще тяжелее, хотя красной нитью через все произведение проходит «нечто мягкое и теплое». «Героин» — это самая убедительная демонстрация распада человеческой личности. Именно так выглядит ад на этой земле — ад предельного одиночества, на которое только может обречь себя человек. Автор использует оригинальный прием, назначая главным героем произведения не человека, а Героин. По его мнению, именно героин способен принести человеку наибольшее в мире счастье. Но тут возникает центральный вопрос: в насколько далекий тупик способен зайти человек в поисках счастья? В одном из интервью, отвечая на вопрос, зачем он написал «Героин», Томаш признался: «Несмотря на то, что я чувствовал себя разбитым, я знал, что эти два года под кайфом не были только потерянными годами. Я знал, что получил опыт, который нужно передать людям. Я написал о том, как человек растапливается в море мармелада… Если бы я узнал, что кто-то из-за меня стал наркоманом, я бы наложил на себя руки…» Уверен, эта последняя фраза тоже была сказана честно.