«МИР ЛОВИЛ МЕНЯ, НО НЕ ПОЙМАЛ»

К 275-летию со дня рождения Григория Сковороды

Есть люди, которых с нескрываемым уважением называют подвижниками. Они принадлежат к числу самых любознательных и жизнерадостных своих современников. Им интересно все: и мудрость древних греков, и философия cредневековья, и отечественное просветительство, и, конечно, народная мудрость. Таким подвижником, который, словно солнце, осветил историю Украины XVIII века, и был Григорий Саввич Сковорода. Много о нем сказано и много о нем написано. Однако исследователи его жизни и деятельности сетуют, что есть в биографии этого незаурядного человека страницы или малоизвестные, или совсем неизвестные. К таковым они относят годы пребывания юного Григория, студента Киево-Могилянской академии, в «певческой службе» при дворе императрицы Елизаветы Петровны (1742-1744). И к таким же малоизвестным страницам со всем основанием можно отнести сведения о его родителях. Поэтому каждая архивная находка может представить интерес для биографов Г.Сковороды. Об одном из таких документов, хранящемся в Историческом архиве Киева, я и хочу рассказать. Он датирован 1743 годом и содержит реестр семнадцати малороссийских мальчиков, набранных с различных полков Гетманщины для пения в придворной капелле Санкт-Петербурга. Список состоит из двух частей. В первой его части записаны те, кто пел альтами, а во второй - те, кто пел дискантами. Рядом с именами, отчествами и фамилиями певцов указаны их адреса - откуда они родом и как звать родителей. Эти сведения имели важное значение, ибо по этим адресам через Генеральную войсковую канцелярию в Глухове рассылалась по полкам и сотням копия именного указа императрицы о льготах, которые были установлены для всех родителей, братьев и сестер певцов, если они жили «с ним не в разделе». Они не только освобождались от общенародных податей и военных постоев в их домах, но отцов-казаков могли временно освободить от очередных походов, если не на кого было оставить домашнее хозяйство. Были и иные милости, об одной из них речь будет впереди.

Так вот, в реестре певцов-альтистов под №7 и записан «Григорий Савельев Сковорода родом из Чорнух Лубенского полка». Но о том, что он сын казака в адресе уже не значилось, поскольку к этому времени отца уже не было в живых, а по этому адресу записана его матушка. Но о том, что он сын казака известно из «Актов и документов, относящихся к истории Киевской Академии». Однако, академия не указывала сыном КАКОГО казака был студент. О том, что он сын «простого казака и казачки», потомки узнали от первого биографа Сковороды, его ученика Ковалинского. Но в этом обстоятельном труде есть какая-то загадка. Почему ученик ничего не рассказал о семье Григория Саввича? Он же прекрасно понимал, что каждый факт биографии Г.Сковороды будет для потомков «на вес золота» и что даже у простого казака и казачки есть хоть и простая, но своя неповторимая биография! Так и жил Григорий Саввич с документом «сын простого казака» до современных изданий. Однако войти в наши большие и малые советские энциклопедии, которые прочно стояли на классовых позициях, с такими данными было не так-то просто. И слова «сын простого казака» были заменены на «сын малоземельного казака». И снова полное молчание о его родителях. Так мы и усвоили, что у простого и малоземельного казака и биография простая и малоинтересная: в ней не сыщутся военные подвиги полка, в котором он мог бы служить, если бы купил «за свой кошт» ружье, саблю, пику, порох, добротную одежду, собрал два воза «съестных припасов», да еще и семью обеспечил на время своего отсутствия. Простому малоземельному казаку это было не по карману. Ну а что касается биографии жены такого казака, так в ней вообще, вроде бы, ничего не может быть интересного, кроме кровавых мозолей на руках. Но так ли все это?

В документе, о котором идет речь, рядом с именем Григория записана его матушка. Но как записана! Это интересно и может привлечь внимание исследователей его биографии. Она записана не так, как часто записывались жены простых казаков - «Пелагея из Чорнух Лубенского полка». И даже не так, как значатся в этом же самом документе матери других певцов - по имени отчеству. А она записана так: «Пелагея Степановна Шангиреевна»! Документ указывает, что она происходит из рода Шангиреев, которые известны в истории Украины с XVII века как представители казацкой старшины. Они служили в Корсунском и Каневском полках. Среди них был во время военных походов «наказной полковник», а в мирное время «действительный полковник». И это могут подтвердить все историки, начиная с М.Грушевского, И.Крипьякевича, Ю.Гаецкого, Ю.Мицыка, В.Кривошея. Если это так, тогда дед Григория - Стефан Шангирей - мог иметь за своими плечами интересную боевую биографию, и Пелагее Степановне было что рассказать сыну о деде-прадеде. А нам, читателям, становится понятным, откуда у Григория Саввича был такой волевой, непримиримый и, как свидетельствуют его биографы, до фанатизма гордый характер. Если в его жилах текла кровь Шангиреев, тогда было чем гордиться! И очень сомнительно, чтобы Шангиреи на позор своему роду и на смех всей казацкой старшине выдали замуж свою Пелагею за первого встречного «простого казака». Здесь что-то не так. Нужно искать новые документы, тем более что биографам Г.Сковороды известен один интересный факт. В 1742 г. полковник Яков Маркович, земляк Г.Сковороды, приезжал в Санкт-Петербург и останавливался гостить в доме представителя казацкой старшины Гната Кирилловича Полтавцева, который был дядькою Григория.

Видимо, в родословной Сковороды есть загадка. А может быть, мудрец и ключ от нее нам оставил? Давайте подумаем. Философ был свидетелем, как на его глазах кончилась эпоха Гетманства, как оплот вольности казачьей - Запорожская Сечь - была разгромлена, как сила, гордость и надежда на независимость Украины - боевые гетманские полки были расформированы. Так, может быть, в этой исторической ситуации и стоило стать «сыном простого казака», не признавшись даже на смертном одре своим друзьям, чья кровь течет его жилах? И лишь просил написать на его могильной плите - «Мир ловил меня, но не поймал».

В архивном документе

1743 г. размышления вызывает не только запись о матери Г.Сковороды. В нем интерес представляют все шестнадцать мальчиков, которые длительное время были живыми свидетелями жизни Григория Саввича в Петербурге. Они вместе жили, вместе служили, вместе проводили часть своего досуга. Конечно, все они были разными по возрасту, характеру, темпераменту, жизненному опыту, уровню образования. Но всех их объединяла Родина, Украина. Они думали о ней, скучали, ждали весточек от родителей. И когда долгожданные новости приходили в промозглый, продуваемый всеми ветрами Петербург, это маленькое братство, наверняка, сопереживало их сообща. В такой ситуации все мальчики, которым было по 9-10 лет, тянулись к старшим. А таким старшим, двадцатилетним, был Григорий - человек доброй и отзывчивой души, обладавший располагающим к себе искусством общения. К его мнению должны были прислушиваться, а, возможно, чему-то и подражать. Так, незримо, биографии шестнадцати человек, окружавших Григория в северной столице, вплетались в его биографию и наоборот. И сразу возникло желание узнать о каждом из них как можно больше, проследить дальнейшую их судьбу. В 1744 г. Григорий вернулся в Киевскую академию для завершения образования. Из петербургского барства певцов приехал учиться сюда же и Андрей Туманский родом из Местечка Басани Переяславского полка. В Киеве продолжалось не только их знакомство, но и творческая дружба: они оба были привлечены академией для написания копии с трактата Адама Зерникавы в подарок митрополиту. В петербургском окружении Г.Сковороды были два мальчика родом из Киева. Они еще долго пели в придворной капелле, а Григорий, наверняка, должен был посетить их родителей и передать приветы. Где в Киеве они жили? Где находились их дома? Было очень соблазнительно отыскать в киевских архивах документы 250-летней давности и узнать их адреса. Конечно, дома той поры не сохранились и мы не сможем укрепить на их стенах памятные знаки. Но в каких местах они стояли - это можно установить с большой точностью. И архивы откликнулись. Сохранившиеся документы рассказали о том, что и Иван Семенов сын Михайлов, и Степан Степанов сын Андриевский жили на Подоле. Первый - около церкви Николы Доброго. Недобрые люди разрушили ее, но сохранилась колокольня. Приход был небольшим, через дорогу начинался приход Покровской церкви. Так пусть же колокольня Николы Доброго напоминает нам и о Иване Михайлове, который своим голосом прославлял музыкальную культуру Украины XVIII века, и о его товарище по певческой службе Григории Сковороде.

Семья Степана Андриевского жила в приходе церкви Бориса и Глеба. Его отец записан в документах как мещанин. Но потом обнаружилось, что он занимался торговлей, имел четыре лавки. Для ведения коммерческих дел ему нужны были деньги и их давали в кредит Братский, Флоровский, Киево-Печерский и другие монастыри. Человеком он был, видимо, хорошо в городе известным, и жители оказали ему большую честь, избрав бургомистром. Но в то время, когда сын находился в Петербурге, отец скончался, и мать начала срочно распродавать «недвижимое имение», чтобы вернуть деньги кредиторам. Часть лавок была уже продана, когда из Петербурга в адрес киевского генерал-губернатора Леонтьева пришел именной указ Елизаветы Петровны о немедленном возвращении семье Андриевских всего проданного имущества и о покрытии их долгов за счет казны. Видимо, дорого ценился голос Степана Степановича. Будем надеяться, что в недалеком будущем все друзья Григория Саввича, записанные в реестре 1743 года, попадут в наши энциклопедические издания.