МАНИЯ МОНУМЕНТОСТРОЕНИЯ

Десятая годовщина незави-
симости в Киеве все-таки будет отмечена фрейдистским «ритуальным отцеубийством» — на Майдане Незалежности, месте, с которого убрали отца Октябрьской революции, на почти 50-метровой колонне установят женственный символ счастливой нации, глядящей с недосягаемой для простых смертных высоты в светлое будущее. Невзирая на слабые попытки возмущения мыслящей общественности, политический, бюджетный, идеологический и пр., и пр. кризисы.

На градостроительном совете в Киевпроекте 24 января А.Омельченко объявил о начале работ по реконструкции Майдана Незалежности (начнут с демонтажа фонтанов) — при том, что окончательное архитектурно-скульптурное решение монумента повисло в воздухе. Утвержденного во всех нюансах варианта официально не существует, но «триумвират» творческой мысли, в составе авторов трех проектов, получивших поощрительные премии на конкурсе, — А.Комаровский, Р.Кухаренко, А.Кущ, В.Зноба, О.Стукалов — усиленно и безуспешно занимаются его произведением на свет. У них серьезные проблемы с обузданием своей фантазии, ибо чем раскованней фантазия — тем больше смета.

Упорное желание увековечить десятилетнюю независимость памятником в дремуче-провинциальном, колонно-колониальном стиле (так уж исторически сложилось — колонна метит завоеванную территорию) покажется логичным, ежели поразмыслить над контекстом «эпохальных» перемен в архитектуре города. Восстали из небытия в бутафорском виде Михайловский Златоверхий и Успенский соборы, церковь Богородицы Пирогощи, памятники княгине Ольге, Ярославу Мудрому, не принадлежащие к числу творческих удач Кавалеридзе... Интенсивно «реконструируется» исторический облик города — несообразно с понятием столичного хорошего вкуса. На вооружение берется фасадничество плюс политкорректная идея восстановления былого мещанского величия. Коль существует благая цель, не стоит стесняться в средствах — проходя по любой из «заново рожденных» центральных улиц, вы замечаете фасады истеричных цветов и переизбыток аляповатого декора на них. Киев превращается в одну большую «потемкинскую деревню», опутанную метастазами кондитерского стиля тоталитарных эпох. За что благодарим одно из влиятельных ведомств — Управление по охране памятников архитектуры при горадминистрации во главе с Русланом Кухаренко. Мы уже писали о том, что это управление, инспирировавшее пятилетний конкурс проектов монумента, является наиболее убежденным сторонником возведения «женщины с веслом». Подлинные мотивы этой убежденности даже «скрытыми» не назовешь. Но чтобы не ошибиться в очевидных выводах, поинтересуемся мнением авторитетного эксперта в области архитектуры Ларисы Скорик.

— Госпожа Скорик, что вы думаете по поводу политики почвеннического стилизаторства и «тотальной реконструкции» красующихся на флаге вышеназванного ведомства?

— Она гибельна для архитектуры — что и доказывают староспелые проекты монумента. Управление по охране памятников обладает безграничными полномочиями насаждать безвкусицу — ему принадлежит право утверждения архитектурных проектов во всей исторической зоне Киева, охватывающей центр города. Отсюда старосветская эклектичность облика столицы. Зная, что проекты подлежат согласованию, архитекторы вынуждены учитывать тягу к украшательству г.Кухаренко. Не будучи практикующим архитектором, но скорее «теоретиком», он любит со своего доходного места подробно поучать «как надо делать».

— Эталоном распространяемого управлением вкуса, наверное, является Михайловский собор в его обновленном облике. Но существует ли цивилизованная практика восстановления разрушенного?

— Существует, примером ее могут быть Старый город и Королевский замок в Варшаве, разрушенные фашистами во время Второй мировой. Но поймите разницу — Старый город восстанавливали сразу после войны — профессионалы, его помнили, обмеряли, сохранили всю необходимую документацию. Восстанавливали именно с моральной точки зрения — ведь была уничтожена история, средневековое сердце города. Восстанавливали на волне всеобщего патриотизма. Волонтеры разгребали завалы, находили фрагменты фресок... На Королевский замок денег и сил после войны не хватило, и Королевская площадь зияла пустотой до 70-х, тогда и началась реконструкция. Тратить на нее бюджетные средства Польша, далеко не такая бедная тогда, как мы сейчас, не стала. Духовенство, правительство кинули клич по всей Полонии, по всему миру, в котором рассеяна польская диаспора. Богатые и менее богатые поляки охотно жертвовали свои кровные деньги. Замок отстроили на высочайшем уровне — работы шли медленно, стены возводились со строгим соблюдением старых технологий.

То ли дело «комсомольские стройки» Михайловского и Успенского, которые нужно было успеть сдать к сроку. Ради этого поспешно делался бетонный каркас, а во всю глубину Лаврского холма и холма, на котором стоит Михайловский, вводилось неисчислимое количество свай. Иначе как свободной фантазией на тему восстановления это безобразие не назовешь.

Я твердо убеждена: господина Кухаренко за беззастенчивый кич, которым он нас потчует, необходимо дисквалифицировать. Почему стены Михайловского собора выкрашены синькой, создающей душераздирающий контраст с золотыми куполами, зелеными крышами, желтыми служебными корпусами? Не затем ли, чтобы имитировать лепнину в верхнем ярусе колокольни? Лепнина без затей нарисована белым по синему. Нас же убеждают, что вид собора «соответствует исторической правде». Какой исторической правде? Ведь еще живы люди, которые его видели, — профессор Юрий Сергеевич Асеев, профессор Николай Николаевич Степанов и другие. Такое дурновкусие немыслимо, даже если исходить из принципа научной достоверности. Что уж говорить о грандиозном замысле позолотить пластиковый орнамент, «украсивший» Успенский собор? Оригинальный декор стен выглядел как дивная народная вышивка белым по белому фону. Зато сегодняшний вариант ближе нашему нуворишу, которому незачем во всех тонкостях разбираться в рафинированном искусстве, — собор напоминает шедевр кондитера или елочную игрушку. Что скажет мир, глядя на это купечество, хуторянство?

Идиотская ситуация — никак не могу понять, почему управление, предназначенное для охраны архитектурной среды, занимается новостройками, монументами?

— Вопрос риторический, а если ближе к сути — какой интерес имеет структура городской администрации — Управление по охране памятников во всех этих восстановительных инициативах?

— Государственный бюджет сегодня почти не предусматривает такой рубрики, как капитальное строительство. Предлогом что-нибудь из него извлечь вполне может быть псевдопатриотическая идея — срочное отстраивание храмов, возведение монументов... О цинизме, с каким это делается, говорит тот факт, что сметы храмовых новостроек, о которых шла речь, исчислены по самым высоким реставрационным расценкам, невзирая на то, что это дешевый строительный монтаж. Сотни миллионов, ушедшие на цели «духовного возрождения», не идут ни в какое сравнение с двумя миллионами гривен в год, которые выделяются на охрану памятников архитектуры по всей Украине. Судьба настоящих раритетов, разваливающихся на глазах, Управление по охране памятников мало беспокоит.

— Зато ему впору гордиться — столько всего отстроили...

— Отстраивать церкви — святое дело, в Киеве утрачено около 30 церквей. Неужели имеет смысл их восстанавливать в том весьма посредственном по архитектурному звучанию первоначальном виде, как то предлагает сделать г.Кухаренко? Михайловский и Успенский соборы достойны восстановления на высококультурном уровне — по ним сохранилась вся необходимая документация. А вот зачем нужно было воздвигать макет, названный Пирогощей, не имеющий ничего общего с тем, что было? Ведь никто не знает, как церковь выглядела на самом деле.

«Наполеоновские планы» восстановления всего, что было и чего не было, восстановления всего, что упоминалось в источниках седой древности, — из области так называемой узаконенной шизофрении. Я теряюсь, чего здесь больше — болезни или корысти, но несомненно есть и то, и другое. Управление по охране памятников архитектуры прилагает усилия к тому, чтобы ситуация напоминала палату № 6. В каком-то из своих докладов Президент объявляет, что Украина не возродится до тех пор, пока не будет возрождена Десятинная церковь. Кто внес ему в уши эту идею? Может быть, те, кто очень заинтересован в создании фонда Десятинной церкви. Инициаторами создания фонда были Балашов и Хромаев, но активней всех отстаивал идею восстановить то, чего никто никогда не видел, Руслан Иванович Кухаренко. Мне пришлось бороться совершенно неистово, чтобы этому воспрепятствовать.

Позже ему взбрело в голову снести прекрасный памятник — дом архитектора Каракиса, ибо под ним нашли остатки фундамента Георгиевской церкви — что она собой представляла, также никому неизвестно. И, наконец, еще одна навязчивая идея из того же сериала — г-ну Кухаренко не дает покоя фундамент Ирининской церкви на одноименной улице. Почему бы не отстроить и ее, а улицу провести по-другому?

—Вы подозреваете, что события не развивались бы столь нелепо, если бы дело охраны памятников архитектуры оказалось в других руках?

— Уверена, что Управление по охране памятников архитектуры следовало бы ликвидировать. Оно всецело ангажировано властью. Решения о строительстве в исторической среде города должны координироваться независимой от власти профессиональной общественностью — Союзом архитекторов, Обществом по охране памятников архитектуры (в отличие от управления, в общество приходят действительно преданные своему делу люди). И хорошо бы перестать играть в стилизаторство — архитектура должна соответствовать своему времени. У меня возникала масса претензий к Главному управлению градостроительства и архитектуры, особенно когда было вынуждено лоббировать идею строительства «Хилтона» на Мариинском холме. Но там все же есть профессионалы, отстаивающие право на современность в архитектуре. Объединенными усилиями этих институций можно пытаться направить архитектурный процесс в нормальное русло.

—А в данный момент все отнюдь не нормально, и особенно ненормальны дела с монументом.

— События развиваются немыслимо. Творческая интеллигенция два месяца боролась против ужасной колоннады с шароварными реминисценциями в виде скульптур Анатолия Куща — уж слишком очевидно было ее «сходство» с будапештской Галереей королей. Позорного плагиата удалось избежать, но, как оказалось, во всем, к чему прикасаются эти творцы, безвкусица неистребима. Последний суперпроект, показанный на градостроительном совете, стоит предшествующего. По-видимому, это осознают и сами авторы нового архитектурного замысла, пожелавшие сохранить инкогнито. Автор скульптурного оформления Кущ, напротив, горд тем, что превзошел самого себя. Пышнотелая аллегорическая Украина на сей раз стала порывистей — она летит одновременно во все стороны, и уже в паре с аистом. Сия гипотетическая композиция — женщина и птица — многим напомнила легенду о Леде и Зевсе, явившемся к ней в виде лебедя... Колоннаду упразднили, но не посмели отказаться от «украинских апостолов» — теперь они поставлены в ниши наружной стены подземного музея, включая Кия, Щека, Хорива и сестру их Лыбедь, княгиню Ольгу, Владимира Великого, Ярослава Мудрого, Конашевича-Сагайдачного, Богдана Хмельницкого, Грушевского. Монументальной пропаганды столько, что мало не покажется — ведь памятники этим национальным героям уже благополучно стоят в центре города. Нужны ли они в нескольких экземплярах? В советские времена острили: памятники Ленину нужно расставлять на расстоянии, достаточном для того, чтобы, двигаясь к следующему, можно было забыть о предыдущем. Нас лишают и этого счастья.

Но больше всего пугает возможность градостроительной ошибки — после реконструкции динамичное пространство Майдана Незалежности превратится в «площадь для монумента». Площадь на пересечении пешеходных и транспортных артерий города предназначена для жизни, а не торжественного ритуала. Место не соответствует ритуалу — оно разомкнуто, не завершено и никогда завершено не будет. Здесь образуются молодежные тусовки, люди встречаются, торгуют, покупают, получают максимум впечатлений от вибрирования социума. Коллективом архитекторов обсуждалась идея скромного музея, который бы органично продолжил под землей пространство площади. Поставив там множество мониторов, его можно было бы превратить во всеукраинский информационный центр. Люди, попивая кофе, следили бы за трансляциями происходящего в Закарпатье, Одессе, на Полтавщине. Сейчас эта идея постепенно извращается, развивается в сторону все большей помпезности — наружная стена музея, которую изначально хотели видеть дематериализованной струящейся по ней водой, разбивается нишами и превращается в пантеон провозвестников украинской государственности.

—Впечатляюще, каждая попытка родить хоть сколько-нибудь приемлемую идею демонстрирует состояние неизлечимой бездарности авторов. Кажется, что хуже уже ничего придумать невозможно — а жизнь всегда доказывает обратное.

— Надежда пока не умирает —окончательный вариант проекта не утвержден, попытаемся еще побороться.