Книга из супермаркета

И не говори, что тебя не предупреждали, — так мне подумалось после прочтения очередной книги Владимира Козлова «Варшава». «Что доброго может прийти из суперmarket’а?» — ведь именно в этой серии издательства Ad Marginem вышел этот роман.

Так что же доброго может явиться из супермаркета? Стандартный товар со скидкой, например, за участие в какой-то акции. Именно таким мне увиделось это произведение — банальный продукт плюс патриотическая идея как скидка при распродаже.

Главный герой — паренек из Могилева, перебравшийся в Минск, поступивший в иняз на английский язык, ищущий, где бы подработать, — ведь иначе ему просто не выжить («мы живем на три «д»: доедаем, донашиваем, доживаем»). Работа у него самая черная и даже опасная: то пивко в подворотне перепродать, то в Варшаву съездить отечественную водочку сбыть, то в фирме подхалтурить, — своего рода роман-воспитание, в старом добром ХIX веке, только антураж другой.

Социальным фоном становления души отрока служит, как читателю сообщают в аннотации, «ранние годы дикого (бело)русского капитализма». И происходит в супермаркете создание и удачная продажа эффектного брэнда — недалекое постперестроечное прошлое, первоначальное накопление капитала в постсоветском обществе. Правда, есть одна особенность описанной Беларуси — «незалежнасть», которая на страницах книги предстает скорее как неудачный маркетинговый ход.

Язык героев скуп, как в разговорнике по иностранному языку для начинающих, и безэмоционален... Здесь я не нашла не то что бурного разговора, но хотя бы чуть живого диалога, здесь царит эмоциональная и разговорная кастрация. Такое же культурное оскопление постигло и образ города Варшавы. В романе столица Польши — это золотая жила для челночников и... все!

Не могу согласиться с характеристикой нового творения Владимира Козлова, которая, конечно, по всем правилам супермаркета вынесена на обложку: по мнению «Независимой газеты», это «современный роман, крепкий проект, отличный писатель». Но признаю, что это супернатуральное описание нашей недавней действительности 90-х, и... все! Как же не хочется мне такой действительности. Как же тоскливо! Так и подмывает завопить: не нужен мне такой мир — солнца мне, солнца! Чего-то покрасочнее, подобрее, повеселее, без водищи и матерщины и... без слащавости. Например, как в конце романа, когда наш герой автостопом приезжает в Берлин и на уговоры подружки остаться там («здесь уютнее, что ли») флегматично отвечает: «А кому я в этой Европе нужен?» И под теплую прощальную улыбку варшавских девушек возвращается на родину — учить английский, наверное...