ИЛЛЮСТРИРОВАННЫЙ КАЛЕНДАРЬ В СЕРПАНТИНЕ ИСТОРИИ

555-летие — дата не то чтобы круглая, но великолепно примечательная — и на слух, и в графическом начертании. Способна и она (без нулей), лишь прикоснись, замотать в себя, как огненный новогодний серпантин или, если угодно, как «спираль Бруно». 555 лет назад миру был явлен первый печатный календарь, изданный Иоганном Гутенбергом. «Астрономический календарь» на 1448 год, имея размеры 67х72 см., был, по сути, календарем настенным. О его художественных достоинствах говорить трудно, но мы знаем: первые мастера печатного искусства орнаменты и буквицы иллюминировали — раскрашивали вручную, имея в качестве образцов календари часословов — манускрипты, украшенные дивными миниатюрами.

«Король» манускриптов

Жили на свете три брата — Поль, Эрман и Жеанникен. Их настоящая фамилия Малуэль, но истории культуры они известны как братья Лимбург. Биографические сведения о них столь скудны, что и время их жизни исследователями указывается как общее (р. после 1385 — ум. ок. 1416). Достоверно известно, что происходят они из семьи нидерландских художников; учились в Париже, работали при дворах двух герцогов; оставили нам миниатюры — иллюстрации к Библии и нескольким часословам. Погибли братья молодыми, предположительно от чумы; старшему — Полю было, вероятно, немногим больше 30 лет. Слова «вероятно» и «предположительно» неистребимы при корректном разговоре о частной жизни в средневековой Европе: нас разделяют беспросветные дымы многих пожаров.

Искусство — это своеобразная нить Ариадны: ведет, не огибая огненных бездн. Когда мы думаем о священных камнях Европы, мы поражаемся одному противоречию. Нам зримо видна хрупкость человеческой жизни в бродящем котле нескончаемо кровавых войн и эпидемий, при общей свирепости нравов и неуверенности в завтрашнем дне, с одной стороны. А с другой — очевидна взволнованная страсть власть имущих к меценатству, а не просто к безумной роскоши, явственна их устремлённость к интеллектуальной, изощренной утонченности. Энергия, заложенная в этом противоречии, создаст и Возрождение, и единое французское государство, и — на последнем выдохе — нынешнюю Европу.

Король Франции Иоанн Добрый был крупнейшим меценатом и библиофилом. При его дворе жили самые известные творцы европейской культуры (в том числе Петрарка). Свою любовь к изящным искусствам Иоанн привил сыновьям. Все они — будущий король Карл V, герцоги Филипп Смелый, Луи Орлеанский и Жан Беррийский явили себя в истории Европы не только политическими деятелями (противоречивыми, как водится), но и активными покровителями искусств. А Филипп Смелый и Жан Беррийский уже были даже и коллекционерами в лучшем значении этого слова.

Братья Лимбург, покинув родину, охваченную эпидемией чумы, оказались в 1399 г. в Париже. Заботу о братьях здесь взял на себя их дядя, известный придворный живописец Жан Малуэль (сейчас его работы хранятся в Лувре). Судя по тому, что в 1402 г. братья поступают на службу к герцогу Бургундскому Филиппу Смелому для украшения Библии, их репутация как миниатюристов была уже достаточно прочной. После смерти Филиппа Смелого (1404) братья оказываются при дворе герцога Беррийского. Последний (1340—1416) покинув Париж (где при обострении отношений между Францией и Бургундией был разрушен его дом), жил в своих замках, посвящая досуг не только пирам и охоте, но и искусствам. Он не сомневался в гениальности молодых живописцев: Полю как старшему и, вероятно, самому талантливому он со временем пожаловал престижное звание камердинера; братья одаривались драгоценностями и недвижимостью. Основным жанром в живописи той эпохи была миниатюра, а новым и модным жанром в книжном искусстве — часословы. Эти молитвенники, предназначенные для светских людей, как правило, начинались с календарей. В огромной библиотеке Жана Беррийского было несколько украшенных миниатюрами часословов. Им давались имена. Венцом собрания стал «Великолепный Часослов герцога Беррийского», признанный потомками абсолютной и безусловной творческой вершиной человеческого гения. Часослов исполнен братьями в 1409—16 гг., хранится — после вековых странствий — во французском замке Шантийи (музей Конде). Исследователь XIX в. Леопольд Дедиль, открывший новому времени «Поля и его братьев», назвал эту книгу «королем манускриптов».

Творчество братьев не укладывается в рамки «интернациональной готики», как, собственно, и в любые другие — стилевые, национальные или даже хронологические. Их шедевр — «Времена года» в «Великолепном Часослове», посвященные разнообразным сезонным трудам и не менее разнообразным развлечениям простого люда и знати, явно создан гением моцартианского типа. 12 месяцев — 12 миниатюр. Размер акварелей 29х21 см. Острота взгляда живописца при изображении ландшафтов и жанровых сцен, преломленная в хрусталиках добродушного юмора гения, заставляет подолгу всматриваться в детали. Возвышенное и изящное тут не истребляют углубленной сосредоточенной мысли, но при этом остаётся место и «низкому». Чего стоят позы купальщиков в «Августе» или разомлевшие женщины у жарко пылающего камина в «Феврале», или некоторые детали модных костюмов слуг и пасущиеся на пиршественном столе собачки ливретки в «Январе»! Особый взгляд автора придает этим реалистическим картинам отсвет сказочности. Через светящиеся, будто в витражах, краски зрителю открывается небесная любовь ко всему сущему. Вероятно, именно подобное восприятие мира только и могло породить и утвердить в народе сказочную веру в то, что Францию спасет простая крестьянская девушка! Действительно, как иначе могло утвердиться среди суровых и сильных мужчин это поверье? Когда братья умерли, Жанне д’Арк уже исполнилось четыре года.

Бездну перешли

Братья Лимбург — современники Андрея Рублёва. «Троица» создана в то же время (1411), что и «Великолепный Часослов». Но в это почти невозможно поверить! Разные цивилизации…

Очередной качественный скачок в художественно-иллюстративном деле в России связан с именем Германа Гоппе (1836—1885). Свою юность он посвятил основательному изучению книжного и журнального дела в Европе. В его знаменитом журнале «Всемирная иллюстрация», который выходил с 1869 г., сотрудничали Айвазовский, Васнецов, Верещагин, Суриков, Шишкин, всего около 50 художников. На журнал работало 12 граверных мастерских. Журнал создал полиграфическую базу, на которой в дальнейшем издательством Гоппе выпускались подарочные альбомы и календари. Роскошный «Царь-колокол. Иллюстрированный календарь-альманах» находил своего покупателя и тогда, когда рынок был уже заполнен дешевыми ярко оформленными календарями, выпускаемыми издательством Сытина. Иван Сытин (1851—1934) будучи уже стариком как высококлассный профессионал поспособствовал плодотворному развитию советского издательского дела. В его типографии вышел первый «Советский календарь» на 1919 г.

В стабильные годы иллюстрированный календарь для многих советских семей был ежемесячно, а то и дважды в месяц, обновляемой домашней выставкой, выставкой одной картины. Безусловной «звездой» среди календарей той поры был настенный календарь «В мире прекрасного». Ах, что это был за календарь! Двусторонний, он содержал многие десятки отличных репродукций и сотни статей по живописи и музыке. Календарь был своеобразной и уникальной энциклопедией. И советский ребенок сладостными зимними вечерами, сидя за столом (в квартире, в бараке, в хате или в избе), всматривался, вчитывался, вдумывался…

Печальной особенностью «красного» времени является то, что власть имущим хотелось видеть плоды искусства не своими глазами, адекватно воспринимающими счастье и ужас жизни, а как бы мумифицированными глазами Ленина. Идеологическая катаракта — взгляд через мертвые хрусталики «кремлёвского мечтателя» — требовала, и это объективно, оперативного вмешательства. При этом — в мягкие времена — художники могли себе позволить (при дешевизне продуктов) не зависеть от властей, работая кочегарами или санитарами, то есть имея известную свободу, еще и устраивая выставки (ужасно подпольные, конечно). Эти художники не могли рассчитывать на официальное признание, в том числе и на публикацию в календаре. Но в их творчестве «нить Ариадны» не вела целенаправленно от кормушки к кормушке. По большому счету этим может похвастаться не любая эпоха.

Берег всего

В Черкассах одна моя знакомая всем гостям славного города предлагает посетить «Макдональдс». Люди на это реагируют по-разному. Американцы, например, с ужасом округляют глаза: «Макдональдс»? (То есть мы правильно поняли?) Им улыбчиво поясняют, мол, это просто экскурсия, там висят картины одного местного живописца, без них вам, заморским гостям, города не понять. Имя художника — Евгений Найден (р. 1943). Вау!!! — просветленно восклицают гости. — Если экскурсия, тогда о’кей!

Нужно сказать, что картины Найдена украшают интерьеры не только центральной черкасской харчевни, но и стены кой-каких посольств, музеев, галерей, не говоря уж о частных собраниях, кои, как известно, разбросаны по свету безо всякой системы. И вот недавно увидел свет красочный настенный календарь (плод компьютерного мастерства), иллюстрированный репродукциями работ Е.Найдена. Это виды старых Черкасс. 12 месяцев — 12 видов…

Лет десять назад Е.Найден издал книжку, название — из Гоголя: «Берег всего». Это о Черкассах, когда поколение Найдена было молодо и когда «все как бы смущались города, в котором существовали. Богемные мальчики, если уж произносили вынужденно, что я де из Черкасс, то не иначе, как «из Черкассов», так, временно, по дороге в Париж задержался». Но и национально ориентированные дарования тоже не жаловали город. «Село давало несравненно больше пищи их музе. К тому же аммиачный смог… Во всем мире этот город любили только два человека…»

Теперь — больше. Черкассы, увиденные через хрусталики чуть наивных глаз Найдена, легко полюбить; да как не полюбить эти кривые спуски к Днепру, которые вёснами исчезают в сиреневом взрыве, а зимами носят детей на картонках, этот ёмкий воздух, эти дворы и дома, этих людей и непременную козу, которую он, кажется, увел у Пикассо… Е.Найден самый черкасский художник на свете. Блеск Киева, Питера и Елисейских полей, несомненно, не очень интересен ему; он говорит, что ему время на поездки жаль тратить. Да и зачем? Если здесь в мастерской на пятом с окнами в небо на северо-запад как раз и находится гармоничный центр вселенной, а по совместительству и берег всего?

Стык XIV—XV столетий — «золотой век» рукописных изданий. Конец ХХ — начало XХI века — «компьютерный век», открывший перед издателями новые дали. А будет ли сопоставлено творчество «золотого» века и «компьютерного» в ином контексте, нежели в этих записках, выяснится очень скоро, и ста лет не пройдет.