ФАКТЫ И УТВЕРЖДЕНИЯ — ЭТО НЕ ОДНО И ТО ЖЕ

Вступление в полемику с Национальным симфоническим оркестром Украины нового действующего лица - композитора Валентина Сильвестрова, выступившего в защиту дирижера Игоря Блажкова, началось с энергичного заявления: «Верить надо фактам и мнению профессионалов» («ЗН» от 1.03.97). Опробуем этот несколько тривиальный тезис в деле.

Начнем с фактов. И в кабинетах бывшего Минкультуры Украины, и в суде Игорь Блажков считал фактами заявления о своей значимости и поношение всех с этим несогласных, а также американского дирижера Теодора Кучара, назначенного генеральным директором-художественным руководителем НСО. Затем, не без умысла повлиять на суд, те же тезисы были «озвучены» от имени сторонницы дирижера («ЗН» от 3.08.96).

Ответ музыкантов («ЗН» от 23.11.96) содержал несколько иную оценку деятельности истца, причем все тезисы - о резком снижении эффективности работы НСО, постоянных конфликтах и склоках, скандалах с гастролерами и своими музыкантами, грубости дирижера были подтверждены документально и свидетельскими показаниями.

В суде подобных фактов было приведено гораздо больше, чем в газетной статье. Сопоставление такой аргументации с утверждениями истца было не в его пользу, и беспрецедентная в мировой практике попытка утверждения дирижерского авторитета не в концертном, а в судебном зале не состоялась. Казалось бы, вопрос исчерпан. Ан нет - опять звучит тема о «выдающемся» музыканте и дирижере с теми же вариациями.

Да, Игорь Блажков написал письмо в США к Игорю Стравинскому. Но почему оно дошло чудом? Дошло оно потому, что официальное отношение идеологического руководства к известному всему миру композитору, русскому патриоту, активно поддерживавшему СССР в годы войны с фашистской Германией, было сформировано задолго до героического письма к нему Игоря Блажкова. Разумеется, Стравинского упрекали в «чуждых влияниях», увлечении «крайними течениями» и пр., но тут же объясняли все это средой формирования композитора и его оторванностью от социалистической родины.

Да, Игорь Блажков выступал в поддержку новых исканий в музыке. Но этот факт не определяет масштабы творческого дарования дирижера и его место в искусстве. В этот же исторический промежуток времени дирижер Геннадий Рождественский сделал несравнимо больше - и как теоретик, популяризатор музыки, и как ее исполнитель. Он всегда знал себе цену, но утверждался в искусстве не скандалами, а делом.

В вопросе о приобщении к «шестидесятникам» позиция Максима Стрихи, которого г-н Сильвестров, видимо, в ругательных целях обзывает «математиком», выглядит вполне убедительной. Органы, контролировавшие умонастроения в советском обществе, были достаточно квалифицированны, чтобы отличить носителей опасных, с их точки зрения, идей от сторонников новых музыкальных веяний и нарушителей общественного спокойствия. Первым предназначались обыски, слежка, аресты, ссылки. Вторые были «неудобны» для руководителей учреждений и общественных организаций, подрывали их авторитет и портили репутацию. это и влекло за собой осуждения на собраниях, исключения и прочие меры. Неужели сложно уловить тут разницу?

Хотелось бы затронуть еще несколько вопросов - из познавательных соображений. Первый - о взаимоотношениях дирижера и оркестра, об обязательности конфликтов между ними. Действительно, Артуро Тосканини давал волю своему неуемному и горячему итальянскому темпераменту. Однажды он на репетиции, рассердившись, бросил на пол свои часы и наступил на них ногой. И немедленно получил от заботливой администрации пачку часов-штамповок с надписью: «для репетиций».

Игорь Блажков, как рассказывают оркестранты, широко использовал опыт великого итальянца в своей практике: и ногами топал, и обзывал их (не будем уточнять, какими словами), и с репетиций уходил. Более того, он продвинулся дальше: вместо часов использовал для швыряния оркестрантку, а уж приемы спортивных единоборств для выяснения творческих вопросов применял почаще, чем депутаты нашей Верховной Рады.

Но Артуро Тосканини, помимо вспыльчивости, отличался фанатичной преданностью музыке и такой же требовательностью к самому себе. Он был честен и принципиален, доброжелателен и внимателен к людям, и его величие как личности не перепутаешь с манией величия. И тем не менее познакомим читателей с мнением опять-таки очень известного французского дирижера Игоря Маркевича. «Тип дирижера-диктатора, модный когда-то, постепенно исчез, чтобы уступить место подлинному руководителю, координирующему усилия всего коллектива, стремящемуся с наибольшей эффективностью добиться наилучших результатов. Вот почему я думаю, что будь Тосканини молодым в наши дни, он должен был бы вести себя с оркестром совершенно иначе, чем пятьдесят лет тому назад. Его знаменитые, ставшие легендарными вспышки гнева были бы теперь совершенно невозможны, и, по всей вероятности, их единственным результатом явился бы отказ оркестрантов играть с ним. Учитывая прогресс в развитии почти всех оркестровых музыкантов, нет ничего удивительного в том, что они рассчитывают на вежливое обращение». Добавим, что писал эту статью Маркевич еще в 60-х годах.

Но, может быть, демократический стиль общения с оркестром - это не для музыкантов, сформированных в авторитарном обществе? Вовсе нет. В прошлом году коллектив Национальной оперы Украины проводил в последний путь дирижера Олега Рябова, чье сердце перестало биться на репетиции, во время исполнения молитвы в «Сельской чести» Масканьи. Трогательными, искренними были прощальные слова музыкантов, артистов оперы и балета об этом строгом, но предельно корректном в общении с людьми человеке. Творческое кредо Олега Рябова звучало так: «Если стремишься к общей цели с коллективом - не выбирай путь конфликтов и разборок. Ищи взаимопонимания». Что ж, не всем это, как видим, дано.

Непонятно раздражение вначале Игоря Блажкова, а затем талантливого и уважаемого мною композитора Валентина Сильвестрова по поводу того, что в, так сказать, музыкальные сюжеты вмешиваются не «специалисты», а писатель, он же кандидат математических наук Максим Стриха и мастер спорта, он же кандидат педагогических наук и журналист - автор этих строк. Оказывается, о музыке можно судить только музыкантам. Что ж, предложим Валентину Сильвестрову проделать такой эксперимент: снабдить какой-либо свой концерт объявлением: «Вход по предъявлению билетов члена Союза композиторов и дипломов о музыкальном образовании». У вас хватит фантазии представить себе зрительный зал, забитый композиторами и профессиональными музыкантами, господин Сильвестров? Да еще имеющими однозначное мнение по поводу вашей музыки? Всегда ли вас понимали и принимали специалисты?

Извините еще за одну цитату, но принадлежит она уж очень известному специалисту, дирижеру Шарлю Мюншу, гастролировавшему в СССР с Бостонским симфоническим оркестром в 1956 году: «...именно публика пишет нашу историю, называет шедевры и великих дирижеров... Есть только один верный, определенный и эффективный путь сохранить ее расположение - отдаваться своему искусству искренно и радостно и любить музыку больше всего на свете». Так вот, мы с Максимом Стрихой принадлежим к той части публики, которая собирает фонотеки, ходит в оперу и на концерты, дружит с композиторами, дирижерами и музыкантами. А потому - имеет свое мнение. И опровергать его с позиции «а ты кто такой?» - неуместно и недостойно.