ЕЗДА В НЕЗНАЕМОЕ

В этом году ей исполнилось бы 39.

В прошлом году погибла Таня Аникина, талантливый скульптор. Спилась и погибла. Милиция нашла ее тело ночью на Андреевском спуске. По записной книжке позвонили родным и знакомым.

Судить художника просят по законам, им самим над собою признанным. В делах искусства, разумеется. А среди нас он так же, как все, как все, как все…

Смерть у нас некрасивая, страшная. Боимся думать о ней.

Индусы верят в переселение душ, кремируют в цветах, смеются и вопят. В Мексике ее презирают, насмешничают, едят в засахаренном виде. По селам и у нас, правда, где есть толковая плакальщица, гроб таскают по саду, после поминок любятся в смородинах, дай Бог здоровья. Не только в параджановском фильме гуцулы танцуют на похоронах. Сковорода Григорий Саввич вырыл яму под яблоней, книги под голову, лег и умер. Царство небесное! Что-то в этом роде - цветное, непатетичное - собирались делать и в киевском крематории в семидесятых. Не прошло.

Мама Тани - красавица, умница. Мария Андреевна, Мара, дворянских кровей. Искусствовед, специалист по Востоку. Гробницы, конференции. Экскурсии водила на загляденье, иными глазами смотрелся привычный музей. Зеленоглазая, рыжая. Две дочки на руках. В музее ей говорили: «Вы внешним видом позорите…». В драной шубе ходила. А она: «Купите новую, я не против». Они с мужем любили друг друга. Он ревновал, пил и дрался. Покалечил случайно младшую дочь и та недолго прожила. Мама вышла еще раз, за молодого, и неладно. Вернула билет создателю.

Бабушка у Тани знаменитая. Искусствовед Сак Людмила Николаевна. Имя, неотделимое от истории украинского музееведения и истории Киевского государственного художественного института, ныне Академии изобразительных искусств и архитектуры. Родилась в Бейруте в семье школьных учителей российской колонии в 1909 г. Умерла в 1985 году.

В Академии художеств на кафедре скульптуры стоят на полу дипломные работы. Избранное последних лет. Диплом Татьяны Геннадьевны Аникиной был признан лучшим дипломом года. Он и сейчас самый лучший, по прошествии четырнадцати лет. Мальчик просыпается, потягиваясь. «Пробуждение», 1985 год. Черной ленточкой перевязано запястье.

Помните - «Куй железо, пока Горбачев?». Площадь Октябрьской революции переименовали затем в Майдан Незалежности. Подземный переход под ней стал «трубой».

Тогда вытолкнуло нас на площадь, спешило, сомкнуло, закружило. Вкус новизны наружного переименования успел уже выветриться. Но дух тогдашней «трубы», тот подземный взрыв, его скорость до сих пор просачивается на поверхность, переживается и питает.

Толпа притиснула к желтой стене невысокую щуплую девушку. Блестя зелеными глазами, она то появляется, то исчезает. По рукам плывут гипсовые отливки телесного цвета. Кто разглядел и оценил - наддал сильней. Корзина опустела. «Приходите на Андреевский, мы еще принесем!» Скульптурный шарж на киевскую Бабу-Лаврентьевну. Почти такая, как на горе, только не сияющим кубком, а старая, глупая, злая. Тупыми ногами уперлась, убежденная, что навсегда. Родина-мать, СССР. Кухарка? Скорее, уборщица из гастронома, которая тычет по обуви шваброй. С мечом оскверненным и липким - Афган? И с десятью копейками на щите. Деньги тогда ходили еще советские.

- Фамилия? Аникина. Легко запомнить: одинаково читается так и обратно, палиндром.

Ученый-искусствовед, бабушкин друг:

«Творчество выражает человека ясней, чем он о себе думает. Или чем представляется окружающим. Художник в частной беседе может показаться недалеким, ограниченным. Не таким, каков он в работах. Но можно ли отделить житейскую сторону от произведений?

Она была разная. Мягкое, спокойное дитя. Рисунки хорошие, талантливые. На последних курсах отношения дома изменились. Физиология, знаете ли… Были хорошие друзья и многие другие. Личная жизнь начала влиять».

Рассказ его сопровождает портрет Таниной работы. Стоит на рабочем столе. Конус сидящей толстухи. Снизу вверх по спирали сперва кот за спиной, потом колено, рука крендельком на груди (или что там осталось за полнотой), очки повисли вдоль живота, голова склоненная - задумалась о своем, ученом.

Хозяин сказал: «Сильная, безжалостная скульптура».

Однокурсник:

«Я - практик. После скульптурного факультета работал на комбинате, потом бригадиром формовщиков в реставрации, начальником цеха, сейчас в Академии художеств - грунтовщиком. Лет на десять был старше их всех, семейный. Она, как парень, в брюках ходила, мы к ней как к девушке не относились.

Гордый человек. Никогда не обращалась за помощью, как девушки обычно, - каркас сделать или что. Все сама. Ректор снисходительно утвердил ей на диплом неидеологическую тему. Не из-за бабушки, а как единственной девушке на курсе. Диплом у нее под Матвеева, который мальчиков лепил. Навеяно.

Танин диплом надо было в гипс переводить, помочь ей некому. Она из интеллигентной семьи, зарабатывать не умела. Рассчиталась столом, подругу привела, у меня сало, фотографировались».

Бывший муж:

«В каком ключе рассказывать? Типа виновато общество?

Познакомились в 86-м на квартире у моей подруги, когда я из армии пришел. Я закончил пединститут. Дефектологию, чтоб физику-химию не сдавать.

О детстве ее ничего не могу рассказать. Не помню. Жили бедно? Это, как посмотреть: мы бедней жили.

В Германию хотели уехать, но как-то рассосалось. До конца доводила все, что начинала. Долго раскачивалась, воодушевлялась, но все, за что бралась, делала хорошо. Шила, машинка была. В РХСШ сама перешла в скульптурный класс. Любила быть одна. Пока организм молодой, веселились. У нее темперамент холерика, двери не закрывались. Согласно жили, весело. Нет, детей я не хотел. У ее сестры Али эпилепсия. Зачем? Я ж дефектолог, работал год в Павловке, знаю. Через два года любовь прошла, перегорела, но так, нормально. Еще через два года каждое слово друг у друга стало вызывать раздражение.

На той квартире у нее мама и сестра умерли в один год. Бабушка тоже, но в больнице. Когда я пришел, перестала бояться там жить. Трехкомнатный кооператив. Та, что купила потом эту квартиру, тоже повесилась.

Я не уверен, что столкнули с парапета. Свободно могла и сама свалиться по пьяному делу. Она после операции какой-то дерганной стала. Самоубийство исключено. Нас же в церкви венчали, я говорил? Что те барыги у нее паспорт украли, не сомневаюсь. И никаких прав! Попробуй, докажи, что это твоя квартира. Деньги ж неслабые.

Потом… Вы знаете, что такое водка? Я знаю. Сколько друзей схоронил. Исчезать стала. Захожу - лежит с бланжем. Вы знаете, что такое женский алкоголизм? Цену откровениям, слезам, «открыть душу»? Зачем мне все это? Мы расстались. Я с двадцати лет пью, со второго курса. Потом она с Сережей жила, успела его похоронить.

Меня Валера спас, он 19 лет отсидел. Хороший человек. Привел в Общество анонимных алкоголиков. Американское изобретение. Собираемся, один рассказывает о себе, пока не выговорится, все слушают. Женщины такое рассказывают… Помогает. Я без них не могу теперь. Думаю сейчас, если какая «любвя» переклинит, мне - полстакана, и все, не выживу. Это ж запои двухмесячные, нет здоровья. Пока молодые, весело.

Выставка у нее была в Могилянке. Копилка Маркс с мешком-капиталом, копилка-колбаса, брелок с салом, эротический «Пилипок», Котигорошко, Ленин на пружинках, Ленин-казачок - в пластике. Граната-солонка, будильник в консервной банке. Полотном циферблат заклеила, нормально вышло. Ленин-кукла, как петрушка, на руку надевается. И шила, и папье-маше. Я темы придумывал, она делала. Без энтузиазма. Подымали баксы - живые, зеленые. Хорошо шло на Андреевском спуске по тем временам. Это был китч, не ее уровень. «Бабе» лицо я лепил, она не захотела. Потенциально - очень талантливая. Ей противно было.

Бабушку лепила до нашего знакомства. Бронза ушла за бугор. Недорого, как лом.

Диплом сделала очень быстро. Мечтала о мастерской. В той, в трехкомнатной, не хотела грязь разводить. Что можно в гипсе, там делали. Дешевый материал, несложно. С Н. ездили в Крым. Я знаю один у него талант - брать без очереди. Даже удивлялся, почему его не бьют? Он сейчас в Новой Зеландии.

Вы с одним нашим приятелем поговорите, у которого мастерская еще с института, там у него и собирались. Нормальный человек, не бухает. Семья держит.

Потом рак у нее обнаружили. Вырезали. Я капли Береша достал. Она четыре курса приняла, прошло.

Мешпухес, друзья-приятели на квартире на этой проклятой… Сорок разбойников. Радости ужаса. Сначала только «митці», она выбирала пьющих, потом эти… Я испугался погибельно.

Анонимные алкоголики вытягивают тех, кому уже никто не поможет. Я выскочил.

После меня вряд ли работала как скульптор. Мужику не под силу. Уровень мрака. Смерть за плечами. Не выкарабкалась.

Гнилое я вам рассказал. Не знаю, в каком ключе надо. Плохо помню. Давайте на Андреевский подойдем, там друзья стоят. Может, другое расскажут».

Художник с Андреевского спуска:

Таня - нестандартный, талантливый человек с огромным потенциалом. Не держала внутри, все на-гора. Мы часто виделись, богемный образ жизни... Аникина - заводная была. Дать толчок невольный - загорится с полуоборота. В беседе все развивалось, оформлялось в концепцию. Творческий обмен идеями, технологиями. У меня нет специального образования. Я ее книгами пользовался. Богатая была библиотека по искусству. Интересно с ней было полистать, обсудить. Она не замыкалась на скульптуре. Нормальный художник, широко можно было общаться.

Потом я в Германию уехал, а когда вернулся, многое изменилось. Они уже у свекрови жили. Эту квартиру сдавали, мы виделись редко. Больше по слухам узнавал о ее проблемах, об операции. Наш друг, массажист, более обеспеченный, медикаментами помогал. На той квартире появились приживалы. Об искусстве стало меньше разговоров, больше - о водке. Массажист встретил ее на улице, сказал: «Как же так? Надо ж держаться». Отвечала: «Это - моя жизнь!» После операции впадала в депрессии, мрачные настроения. Создавалось впечатление - сжигает себя.

Помню «Бабу» ее знаменитую. Замечательные эротические вещи: слепой полез трахаться (мужик с закатанными глазами), а член - на сторону, пролетает мимо. На штыре сделано, как в парении. Название: «Слепой хотел войти туда, куда не надо, и вошел так, как слепой». Еще барельеф - «Адам и Ева», два дерева. Это было дома, во всю стенку. Уничтожила, когда разошлись. Коллаж в уборной - на острове Пасхи ребята с ушами, вместо лиц - Ленин. Стеб, ниспровержение. Куча советских журналов лежала по искусству - все Ленин да Ленин. Шахматная пластика тоже. Многое делалось на подарки.

Потом пурга. Всех ее знакомых я не знаю. Если б лечиться пошла… «Это мое дело!» Своим путем двигалась. Демоны вели ее под руки. Чужая душа - потемки. Положа руку на сердце, кому эта скульптура нужна? Идти на компромиссы, в услужение, десять лет на какого-то перца пахать… Родные вымерли, мастерской нет, заказов на комбинате - тоже.

Сейчас ситуация лучше, богатые могут расслабиться. Дипломы вон идут под заказ».

Свекровь:

Ох, Таня, Таня. Несчастный, замученный воробей.

Когда они разошлись, куда ей деваться? Квартиры нет, а кушать каждый день хочется, кто ты ни есть. Я хоть суп могу через день приготовить. Если не из чего, капустные листья соберу на базаре. Мы с ней в проходной комнате, он - в своей.

Я двадцать четвертого года, без четверти сто. Помню, в школу ходила через сквер. Там - народ негородской, кто сидит, кто лежит. На елочные игрушки похожи - тело блестит, надутое. Назад иду, а тетя, что деньги просила под деревом, уже в небо так смотрит. Дети под ней еще шевелятся.

После войны мама устроилась на кондитерскую фабрику. Снова спаслись. Кило халвы и кило пряников каждый месяц. Я тоже пошла искать работу. С подругой всю Красноармейскую обошли и бульвар Шевченко до Евбаза. Нигде ничего. На Брест-Литовском в киностудии нашлась работа. На актрису выучилась ускоренно. В «Поэме о море», помните, конопатая с парома вишни плюет? Это - я. Помрежем работала. Второй муж, его отец - в кинофильме «Большая жизнь» оператор. Рано умер. Киностудия, командировки, сын у меня в интернате рос. А куда деваться?

Звонят: «Мама, борщ готовь!» Это когда поженились. Пришли ко мне. Таня сначала в ванне отмокала. Стали жить у меня, я у нее. Ту квартиру она не любила. Я жратву им таскала сюда. Если не застану - через соседку.

Сплю там однажды, вдруг стук. Как молотком по доске, громко, несколько раз. Под кушеткой у них доски лежали. Мой Бимка уши поднял, гримасничает и улыбается в дверь. А там никого. Цезарь Лазаревич, муж подруги, теолог, рассказал, что есть сущности, которые…

Квартиру вернуть ей помогал один генерал. Не буду говорить, откуда. С неба свалился. Велел ей пойти туда, открыть своим ключом. Там эти: «О-о, кто прише-ол! От свекрови-и?! Так у тебя и муж, скажешь, есть? Га-га-га!» Она видит - все в сборе. Те к ней, а она к дверям спиной, как научили, и ручку, не поворачиваясь, открывает. Ворвался наряд: «Всем на пол!!!» Арестовали и хату опечатали. Таня потом наведалась, смотрит - бумажка сорвана. Снизу какой-то подымается: «Что это вы у моей квартиры делали?». Она к генералу. Оказалось, брокер. Этого нельзя рассказывать, их сама милиция боится. А генерал в отставку ушел, на пенсию.

Я натурщицей работаю. Может, видели, баба ходит босая, в спидныци. Так это я. На кафедру стесняюсь зайти. Попросила уборщицу 5 апреля - на, повяжи черную ленточку Мальчику. Годовщина.

Вот это увеличительное стекло на шнурке она подарила, бабушкино, чтоб читала. Слепну уже, на шее ношу».

Институтская подруга:

«Всякий раз кампания по спасению Тани Аникиной захлебывалась. Вначале с энтузиазмом брались за дело. Человек очень талантливый. Но когда повторяется пять раз, и десять, и пятьдесят - охладевали.

Мужа влияние было плохое, с самого начала. А она любила его. «Ах-ах», вот такие глаза! Это ж надо, как я всегда была против, а самой пришлось венец держать. Никого тогда в Киеве не было, они позвонили. Постились с мужем, молились, хотели причаститься, рассказали о своих грехах батюшке. Он не отпустил, наложил епитимью. Тоже, наверное, неправильно! Они не были сильными людьми. Им стало хуже, оборвались совсем. Пошли, ему сказали, что плохо. Батюшка говорит: «Это оттого, что не венчанные».

Она была хороша - светлая, шарфичек, в юбке.

Это из-за ранимости оболочка у нее была грубоватая: крепкое словцо, «свой парень», брюки. В скульптурный класс пошла тоже из вызова.

Ироничности в ней не было. Это его влияние. Политический китч - да, хорошие вещи, острые и смешные. Но она более красивые работы делать хотела. Как она «Ангела», уже после института - быстро, на одном вздохе, с душой, легко.

Тайны любила.

Ребенка хотела, чтобы Рак по гороскопу.

После армии вернулись мальчики. Тогда у одного отец умер, она ему помогала.

Последний раз виделись в день ее смерти. Такая шла… А в марте встречались - показалось ничего, выправится, посветлела. Дела с квартирой вроде пошли на подъем.

На комбинате у нее был только один заказ, повторение диплома.

Распадалось все, трудное было время.

Нормальный, свой человек. Толковый совет могла дать. Познакомились, я даже не знала, что она - внучка преподавательницы. Простая в общении и деликатная. Чувствовала компанию. С желанием принести радость. Не хотела в свои беды посвящать.

Про обстоятельства жизни и творчества, я думаю, - нет общего закона. Кто-то может и из своего страшного мира черпать, мне кажется.

Вы еще с одним нашим приятелем поговорите. У него, когда учились, своя мастерская была недалеко. Все там собирались. Он ребят подыскивал, чтобы Тане помогли выпутаться. Светлая личность».

Коллега из мастерской:

«Как заколотят человека в ящик, тут про него и писать начинают. Не обижайтесь, это я вообще.

Да, она не хотела своими проблемами нагружать, морочить голову. С другой стороны - полное безволие. Волевой паралич. Плохая кровь. Конечно, деликатность, человек не с пустого места. Но фаталистка. Увлекалась восточными учениями. «Судьбы не миновать!» С наслаждением - к последнему краю.

С «Ангелом» было так. Пришел заказчик, просит подешевле. Идея - отлить из белого бетона небольшую стелу с барельефом. Совместная работа. В серию не пошла.

А знаете, почему так популярны кособокие могильные плиты, артикул «Парус»? В карьере, когда вскроют, перед тобой стена камня. И вынимают по трещиноватости. Так легче и меньше отхода. Форма примелькалась, ее по инерции стали заказывать, имитировать в сварном металле и пластике. Досыпают толченого стекла, чтоб блестело, как мрамор.

Ходит пацанка по институту, думал чье-то дитя или с подкурсов. Упорное - ходит и ходит. Долго выглядела подростком. Потом оказалось, что все ее знают.

Помните анекдот про Васю Табуреткина? Приехали на завод иностранцы, им все показывают, спрашивают - довольны? Да, говорят. Но нельзя ли познакомиться еще с Васей Табуреткиным? Что такое? Точно, работает в цеху такой Вася. Привели, показали. Снова делегация, уже из другой страны. И все то же самое. От папы из Ватикана пришло приглашение на имя Васи. Ну, послали. Он с папой прогуливается. Один журналист спрашивает у другого: «Не знаете, что за хмырь ходит там с Васей Табуреткиным?».

Мутная водичка знакомств. Некритична была в этом плане. Всех к сердцу допускала. От круга этого, что здесь на фотографии, когда отливку диплома отмечали, - отошла. Прожигание жизни. Это безумие - жить по приколу. Квартира - мрак. Туча «пассажиров», конченные бездельники, ищут приключений. Где она их находила? Фантастика. В тумане алкогольном, в дурмане. Таня - слабый человек, добрый. Муж ездил в Сибирь, на шабашку - пробухивали всей гоп-компанией. А когда его не было - сидела без денег, хоть бы кто зашел. Знакомых подпустила, кто специально ищет таких тань. Нашлись, конечно, и руководители. Никто вот с этой фотографии не дал бы информацию - одинокая женщина в трехкомнатной квартире… Не сомневаюсь, что сбросили. Дело ведь шло к тому, чтоб отсудить. Следователь звонит в четыре ночи - черепно-мозговая травма, алкогольное перенасыщение.

Я думаю, если человек тебе по щиколотку - дружи с ним по щиколотку; если по колено - дружи по колено.

Я решил сразу: чтоб жить в этом мире, надо ставить на одно. Я выбрал семью. С женой вот работаем - могильные памятники. Звезд на небе не ищем. Дети растут, оба - в РХСШ. Конечно, если б я был один, мог бы в Париже в бассейны в костюмах нырять. Создавать образ такого художника, какой им нужен. Если б знать, что дома тебя не ждут голодные.

Это неправда, что в институте заставляли брать на диплом идеологическую тему. Ребята сами предлагали карломарксов, чтобы верней защититься. Сухолит, которого отчислили с последнего курса (он защитился на следующий год), с преддипломной практики привез кур. Одни куры, вот такая кипа рисунков. Искренне! Да положи ты сверху 10-15 портретов - и все бы прошло. Это закалка такая, еще школьная - самомнение. С этими курами не было выпендрежа - не только анатомия, животные, он и суть их передал, кур. Поймал тему за хвост, по-настоящему разработал, как художник. «Художник всегда прав!» В мученики вышел. Экстравагантный, знаменитый. Я - не знаменитый.

Не только Сухолит блистал. У них скандальный курс, на них ходили. Всегда пахло чем-то таким. Делали чуть больше шаг. Администрация и идеология больше занималась живописцами, до скульпторов им было меньше дела.

Я тоже на дипломе не Степана Бендеру лепил. Игоря Шамо. Как в шахматах, пожертвовать конем…

Председатель правления Союза художников, в прошлом ассистент на кафедре скульптуры:

Помню ее хорошо. Симпатичная, скромная, талантливая. Сама в себе. Курс был интересный, удачный набор. Полоник сейчас на Донбассе, Сухолит - в Киеве. На преддипломе он предложил свою программу - куры! И здорово! Диплом - «Вагітна», красивый. Красотин. Парень хороший, а тоже спился, погиб. Может, личное не сложилось. Об Аникиной от него услышал. У нас с ним мастерские рядом.

А знаете, ее диплом сейчас студенты копируют, думают - классика. Он из керамического гипса, смотрится хорошо. Смотрю как-то - потащили к себе в мастерскую.

Мать ее помню. Искусствовед, выступала у нас на дипломах, красивая женщина.

Иногда у студентов дипломные работы выходят за академические рамки. Ее «Пробуждение», мальчик этот, выходит за рамки дипломной работы. Это серьезно. Если хорошо снять, на цвет, - любой альбом украсит…

Я всегда ее вспоминаю, когда мимо прохожу».

В Ялте на набережной отдыхающим предлагают разнообразные услуги. За компьютером человек расскажет, например, что было и будет, и кто ты есть. Надо только цвета выбирать. Две художницы подходят, проверяются. Дядя им:

- Похоже, перебрали вчера?

- Вроде нет.

- Тогда у вас, девушки, горе великое, личная катастрофа?

- Нет, все нормально.

- А кем вы работаете?

- Художники.

Дядя занервничал, лавку стал собирать.

- С художниками не работаем, не работаем с художниками!